Воля к превосходству

Оглавление

В царстве метафизических теней............................................................................... 2

Ничто............................................................................................................................... 3

Принцип вечного отрицания бытия............................................................................... 9

Принцип определенности............................................................................................... 14

Принцип ограниченности.............................................................................................. 22

Принцип взаимодействия.............................................................................................. 23

Принцип явления........................................................................................................... 25

Принцип рождения нового качества............................................................................. 31

Принцип оптимальности............................................................................................... 34

Качественная множественность (принцип многообразия)........................................... 38

Соотношение идеального и материального.................................................................. 39

Бытие Логоса................................................................................................................. 43

Свобода.......................................................................................................................... 49

Бытие как воля к превосходству................................................................................ 51

Природа и Человек......................................................................................................... 71

Боги преображают мир................................................................................................ 78

Темный пророк.............................................................................................................. 92

К Заратустре.................................................................................................................. 93

Приложение.................................................................................................................... 97

В царстве метафизических теней

В чем вообще суть философии – сделать наше бытие более осмысленным… не сказал бы, что это банальная мысль; она говорится тем, кто не принимает философии; философия же есть постижение необходимости, тогда как политика – следование ей.

Многие полагают, что философия — это сплошная иллюзия — смешны! — вся ваша жизнь есть сплошная иллюзия, чреда представлений, чувств, мыслей и ощущений. То, что вы считается материальным — насквозь идеально, то, что считаете устойчивым — зыбко как мираж. Значение имеет только форма — форма бытия, образ жизни, что идеально по своей сути.

Самое страшное в философии, да и вообще в любой науке, это то, что знание остается только знанием; после чего-то познанного, пережитого, остается чувство пустоты, в смысле, что наше знание не способно повлиять на основы бытия, философствование остается пережитым отражением и только отражением; да, бесспорно, сознание и наука влияют на раскрытие бытия, но не способны поколебать его основ, как то: мы знаем математические и физические законы, но не в состоянии изменить их – вот о чем я говорю: горько ощущение своего бессилия перед основами, но тем не менее…

Ничто

1

Наше исследования бытия мы начнем с введения понятия «абсолютного ничто» как логического отрицания всего существующего, и четко отделим это понятие от понятия «ничто» как отрицания чего-то конкретного, что уничтожается полностью в результате отрицания; примером здесь может послужить какая-либо вещь, которая при поломке утрачивает свою ключевую функцию, взамен которой выставляется ничто. Так, например, со смертью человека происходит полное забвение его сознания; в этом случае часть бытия превращается в ничто, то есть исчезает полностью.

Надеюсь, что в дальнейшем из контекста будет ясно, о каком ничто идет речь в каждом конкретном случае.

Зададимся вопросом: что есть абсолютное ничто? В самом этом вопросе уже скрыто противоречие. Ибо ответ на вопрос «что есть?» уже предполагает наличие чего-то; но абсолютное ничто есть отрицание всего. Таким образом, «ничто» не может «быть», ибо уже само слово «быть» предполагает наличие чего-то вполне определенного. Таким образом, существование абсолютно, а именно, бытие абсолютно и неуничтожимо. Бытие не может превратиться в ничто. Да и представить себе ничто мы не можем, если могли бы, то это предполагало бы какую-нибудь данность, но это невозможно в силу определения самого ничто, как отрицания всего. Все, что мы можем представить себе под понятием «ничто», так это пространство, окрашенное в какой-либо цвет. Но это всегда предполагает нечто, что является носителем этого цвета. Таким образом, «ничто» не дано нам даже в представлении.

Понятие «абсолютного ничто» есть произведение человеческого ума, есть простое логическое отрицание всего наличного. Ничто условно можно мыслить себе как математический ноль, но это всего лишь обозначение ничто, само же абсолютное ничто есть всего на всего лишь мыслительный акт отрицания. Например, можно подумать, что чаша, которая стоит передо мной, отсутствует, но это не означает, что она перестает быть сама по себе как таковая. В акте мышления я просто выражаю свое отношение к ней. Попробуйте реально изничтожить эту чашу и превратить ее в ничто. Сожгите ее, измельчите и рассейте по ветру, но вам не удастся превратить ее в абсолютное ничто. Абсолют существования — это непробиваемая стена бытия.

Сам вопрос «что есть бытие и почему что-то происходит?» не предполагает ни какой другой формы ответа, кроме как «потому что это есть так и так», и нам никак не избавиться от того, что что-то уже есть само по себе и служит для другого основанием. Наше мышление не способно пробить стену существования; нам приходится мириться с ее данностью и принимать мир таковым, каким он является нам. Здесь мы находим предел, ограничивающий наше мышление; наше мышление ограничено, как тело ограничено своей формой, и не может выйти за пределы своих форм и всегда вынуждено выражать их и находиться в их власти. Нам всегда приходится мириться с изначальной заданностью бытия мира для нас, мы не можем убежать от мира и спрятаться от него, не иначе как только погрузившись в сон или уйдя из жизни и растворившись в ничто, и в этом уже проявляется вся несвобода нашей жизни.

Далее проведем логическую цепочку доказательства невозможности ничто в духе математики. Будем рассуждать от противного. Предположим, что ничто реально возможно. Ничто — это отрицание всего существующего. Если возможно реальное отрицание всего существующего, то, в частности, возможно и реальное отрицание вот этой чаши, которая стоит передо мной. Но если мы попробуем ее уничтожить, то столкнемся с бесконечным превращением бытия. Бытие как бы протестует против своего уничтожения, оно заявляет, что оно вечно и неуничтожимо, оно есть абсолют. Соберите хоть все силы вселенной и попробуйте сдавить и превратить в ничто хоть одну маленькую материальную точку, тогда вы познаете всю силу бытия: сила противодействия превращению этой маленькой точки в ничто будет равна силе, желающей уничтожить ее. Кстати сказать, бесконечность или дурная бесконечность, как ее понимал Гегель, проистекает именно из невозможности абсолютного ничто: каждое последующее число числового ряда есть утверждение бытия и отрицания ничто: мир не может быть замкнут и ограничен в целом; ибо в противном случае на его границе мы соприкоснулись бы с абсолютным ничто. В реальности же мы лишь всегда касаемся ничто, как отрицательного момента какой-либо определенности; например, когда мы умираем, то погружаемся в океан ничто; в этот момент ничто завладевает нами, завладевает частичкой нашего бытия, уничтожая ее, но ничто нет, вместо него всегда выставляется другое бытие.

Ничто невозможно взамен бытия, поскольку нам никак не отделаться от наличности чего-то. Сказать, что ничто есть, значит опять предположить существование, но ничто отрицает всякое существование, значит, отрицает и себя как существующее, следовательно, через отрицание ничто мы опять приходим к абсолюту бытия. Таким образом, понятие «абсолютное ничто» существует только в головах людей (в некоторых из них), как ноль есть только в головах людей.

Еще раз подчеркнем, что ничто нельзя себе представить; ибо если бы его можно было представить, то должно быть то, что стоит за представлением, но поскольку в ничто мы отрицаем всякое бытие, то тем самым мы отрицаем и всякое представление о ничто: мы не можем сказать что ничто есть то-то и то-то, поскольку здесь нам нельзя отделаться от этого «есть». Вообще говоря, в основе всякого утвердительного предложения всегда предполагается, что нечто есть, есть то, о чем идет речь и что утверждается. Таким образом, предложение: «ничто есть» содержит в себе внутреннее противоречие. А потому всякого рода рассуждения о возможности ничто взамен бытия являются просто несостоятельными; сама логика запрещает ничто быть.

Известное выражение: «Бог творит из ничто» есть по сути определение того, что бытие есть как невозможность ничто; бытие есть отрицание абсолютного ничто.

Но как легко и прекрасно было бы, если вместо столь трагичного бытия было бы абсолютное ничто: никаких страданий, никаких волнений, полное безразличие, сон без сновидений, абсолютная пустота! Но это невозможно — и в этом состоит вся трагедия и тайна бытия.

«Невозможно» заставляет пробуждаться бытие, оно заставляет его быть. «Невозможно» — это слово так страшно, как приговор звучит оно. «Невозможно» (как определенная необходимость) — откуда исходит это божье слово, в каком царстве оно обитает, откуда доносится его холодный глас? Из царства метафизических теней; там таятся и покоятся незыблемо в своем небытие, - а точнее, в бытие идеального - первичные сущности мироздания. Они есть, и их нет, ибо они идеальны и суть принципы бытия. Эта мысль о власти идеального, о власти чего-то, что пронизывает насквозь все материальное и определяет его в его бытии, завораживает и сводит меня с ума, — здесь я говорю о власти фундаментальных принципов, которые идеальны по своей природе и составляют базис Логоса. В этом смысле фундаментальная часть Логоса — это зодчий, архитектор бытия, который велит быть и определяет как быть.

Позже мы сформулируем основные принципы бытия, схватим их и закуем в словесные формулировки, но для начала мы определим понятие «Логос» (что в переводе с греческого означает «слово, миф, мир»). Под «Логосом» мы будем понимать все то, что есть идеального в данный момент времени. А под «базисом Логоса» мы будем понимать неизменную и находящую вечное воплощение в материи часть Логоса.

Примечание. Слова, когда мы их произносим, попадают в область Логоса, который отражает бытие, ибо слова отражают реальность; Логос служит как бы надстройкой над реальностью; так, с одной стороны, он является его неотъемлемой частью, а с другой стороны, управляет бытием и как отражение. Если человек говорит бессвязные (бессмысленные) речи, то они не попадают в область управляемой части Логоса; ибо Логос как раз и отвечает за «связность» понятий, а, равно как, и реальности.

Примечание. Логос (слово); даже в христианстве утверждается, что сначала было «слово». Поэтому нечего удивляться, что в основе мира лежит совершенная абстракция (объективный идеализм).

2

Фундаментальное словосочетание «ничто невозможно» произнесено Логосом, который изначально, в базисе, есть как вечность и который вбирает в себя сущность «да» и «нет» и достигает этим полноты. Логос (или логика как его составляющая) говорит, что невозможно одновременно «да» и «нет», Логос содержит в себе отрицание как принцип (своего) бытия и бытия мира, он пытается отрицать себя и мир, но в отрицании самого себя он приходит к себе (ибо ничто невозможно) и полагает мир, Логос замыкается на себя в своем отрицании и этим утверждает себя как вечность, полагая себя в качестве абсолюта. Символ базисной части Логоса — окружность; ибо окружность есть символ вечности, замкнутой на себя (разворот на 360 градусов есть двойное отрицание и вместе с тем утверждение). В отрицании базис Логоса замкнут на себя, в этом его монументальность и неизменность. Отрицанию же, как таковому, подвержена только изменчивая часть Логоса. Отметим одну важную и принципиальную мысль, которая пронизывает все наше дальнейшее изложение: всякое изменение есть результат непрерывного отрицания, есть противостояние «да» и «нет». Действительно, любое изменение хотя бы есть отрицание чего-то старого и утверждение чего-то нового, например, отрицание одной формы приводит обязательно к утверждению новой формы; ибо отрицание бытия приводит опять к бытию, а бытие предполагает определенные формы бытия. Здесь сразу можно провести четкое разделение между так называемыми первичными качествами, которые при отрицании себя находят себя, то есть они не отрицаемы, и качествами, которые при отрицании могут уничтожаться вовсе, таковы, например, определенные функции предметов, эти качества мы будем называть вторичными (все качества функциональны). Так вот, любое изменение обязательно затрагивает отрицание какого-то вторичного качества и вместо него полагает какое-то новое качество или утверждает ничто, как полное уничтожение определенного вторичного качества.

Бытие есть результат непрерывного отрицания, где неизменная часть бытия как абсолют находит себя при отрицании, а изменчивая часть в каждый момент находит себя обновленной. В этом состоит сущность самого фундаментального принципа бытия, принципа отрицания: бытие есть непрерывное отрицание.

Отметим, что под абсолютом мы понимаем вообще все то, что невозможно отрицать, а точнее, что выдерживает отрицание и после отрицания в качестве утверждения получает себя же, то есть является устойчивым по отношению к отрицанию, таковым оказалось бытие базисной части Логоса и материя как условие бытия. Напомним, что Логос — это все то, что есть идеального в данный момент времени; здесь мы как бы условно разводим два понятия «идеального» и «материального», и в дальнейшем под материей мы будем понимать всего на всего лишь условие бытия идеального, то есть Логоса, который можно мыслить себе как формы и принципы мироздания. Похожий взгляд на реальность прослеживается и у Гегеля: «идеальность не есть нечто, имеющееся вне и наряду с реальностью, а понятие идеальности, несомненно, состоит в том, что она есть истина реальности, то есть что реальность, положенная как то, что есть в себе, сама оказывается идеальностью (Энциклопедия философских наук, том 1, п. 96)».

Можно более явно выделить базисную часть Логоса, к ней, к примеру, принадлежат: пространство, время, фундаментальные принципы бытия, категории как неотъемлемые атрибуты бытия (первичные качества, такие, как количество, форма, цвет и т. д.), принципы логики. Особо отметим, что в основе базисной части Логоса лежит логика, чистая и идеальная (в математике много логик). И именно это часть отвечает за невозможность ничто, поскольку невозможность ничто мы доказывали обнаружением противоречия в определении понятия «абсолютного ничто»; в этом смысле логика есть основной канон бытия. Сразу отметим, что иррациональность мы понимаем, как бытие логики на уровне человеческого сознания. Можно спросить: «Почему есть логика?» Но этот вопрос, когда мы его задаем, сам уже находится во власти логики и возможен лишь постольку, поскольку логика есть, и логика не дает ответа на этот вопрос; ибо ответ предполагал бы, что есть что-то, что лежит в основе логики, но в основе логики лежит сама логика и потому такой вопрос не находит ответа у нее. Все, что мы только можем сказать в ответ на этот вопрос: «потому что так устроен мир», таким образом, логика сама через себя утверждает свое бытие, она есть начало всякого бытия и первое ее слово — «есть».

К изменчивой части Логоса, например, принадлежат: содержание ценностей, определенная форма предмета, конкретные его качества и свойства, количество, функции, — к примеру, определенный цвет, запах; дух человека — как качество человека, все характеристики каждого определенного состояния Логоса (конкретные воплощения), — вообще все то, что претерпевает изменение, что рождается и подвержено смерти.

Разделив идеальное на две части: изменчивую и неизменную (которой присущ элемент вечности), мы провели четкую границу досягаемости ничто, а именно, все то, что изменчиво, подвержено смерти и, следовательно, находится во власти ничто, тогда как неизменная часть Логоса, в которую включаются и первичные качества, находится в недосягаемости для ничто.

Примечание. Неизменные паттерны, взаимодействия, квантовые числа, топология пространства, закономерности – не есть ли это мир идей Платона? Невидимый, несуществующий мир, обнаруживающий себя во время события, мир, который определяет бытие. В своей полноте все это принадлежит Логосу.

3

Мир вечен, и его вечность непостижима, мы можем лишь слегка прикоснуться к ней и обозначить ее, но мы не можем узреть ее целостности, мы находимся во власти принципа ограниченности, который утверждает, что все, что изменчиво, конкретно и ограничено в своем существовании. Таким образом, принцип ограниченности правит только в пределах изменчивой части бытия Логоса; ибо все, что принадлежит базисной части Логоса, по своему определению содержит элемент вечности, а вечность есть выход за всякие границы, поэтому принцип ограниченности применим только к изменчивой части бытия.

Мир вечен, и именно «невозможность ничто» как слово Логоса держит мир в его вечном бытии, словно в своих железных лапах, она не дает ему сгинуть, исчезнуть, превратиться в ничто; повинуясь жесткому голосу необходимости, мир вынужден вечно быть. В «невозможности ничто» суть вечности бытия. Мы не можем схватить и познать эту «невозможность», но мы можем слегка прикоснуться к ней. Когда мы касаемся мира логики и математики — мы касаемся «невозможности ничто», мы касаемся того, что есть идеально и что диктует бытию как быть. «Невозможность» есть основание полного детерминизма бытия: ни что не может быть иначе, как оно есть в данный момент времени, и оно не может не быть. Конечно, оно может быть как возможное, но между реализацией бытия и его возможностью пролегает пропасть как между «да» и «нет»; в каждый момент времени и в каждой точке пространства всегда реализуется только один единственный путь бытия, возможное же всегда оказывается за бортом реальности.

Мы и сами находимся в полной власти этой «невозможности»; наша жизнь есть лишь мгновенье в изменчивой части бытия Логоса, наша жизнь — всплеск в океане вечности, и мы обречены погрузиться обратно в небытие; мы соприкоснемся с вечностью небытия в момент нашей смерти, в этот момент мы растворимся в ничто. Уже во сне без сновидений мы слегка касаемся ничто, когда для нас перестает существовать и время, и пространство, мы есть и нас нет, в одно и тоже время, таково это состояние. За время, которое мы спим, на земле совершается столько удивительных событий, кипит ночная жизнь, но во время нашего сна всего этого для нас не существует. Сон без сновидений - состояние ничто — таково бытие неживой Природы, пребывающей в вечном забвении, и мы в момент смерти также растворимся в этой вечности, — вот что ожидает нас за гробовой доской — вечный сон без сновидений!

Но смерть приносит облегчение, она успокаивает; со смертью мир погружается в желаемое лоно небытия, там мир находит примирение и успокоение от необходимости быть, быть и волеть; там исчезают все страдания и радости, там царит вечный покой; смерть есть награда за необходимость быть; смертью снимается необходимость рождения через бесконечную чреду отрицаний, что, в конечном счете, трансформируется в отрицание жизни.

4

«Мир есть, и он не может не быть; бытие = есть, потому что оно не может не быть» — приговор «невозможности ничто», это приговор Логоса! «Не может не быть» - двойственная форма отрицания, утверждающая бытие. Мир вместе с человеком страстно устремляет взоры вглубь и ввысь мироздания, вопрошая: «Почему я (мир) есть?» — и, не находит ответа, а точнее, упираясь в непробиваемую стену существования, опускает руки и, смирившись со своим существованием, принимает его таким, каким оно есть, довольствуясь лишь изучением того «как» он (мир) есть и изменением его. Существование есть непостижимая тайна бытия, которая находится за пределами человеческого сознания, к которой человек пытается приблизиться, но, как мотылек, натыкается на прозрачное стекло, на невидимую для него преграду, и тщетно пытается ее преодолеть; зеркало может лишь отражать (и изменять) в изменчивой части Логоса, но неизменная часть – это скала.

«Мир есть, и он не может не быть» — это отправная точка экзистенциализма; ибо это есть признание существования как данности, как непотаенности и выставленности вовне, как признание результата невозможности ничто.

5

Сформулируем несколько фундаментальных принципов бытия, которые суть идеальны по своей природе, поскольку являются принципами, но которые безраздельно господствуют над бытием и составляют его неизменную часть, то есть принадлежат базисной части Логоса.

Перечисленные ниже принципы следует понимать как базисные аксиомы бытия Логоса. С введением этих аксиом сразу же возникает два вопроса: вопрос о непротиворечивости аксиом и вопрос о независимости аксиом. Первый вопрос заключается в том, а не содержат ли в своей сумме все аксиомы скрытого противоречия: не получится ли так, что мы сможем доказать одно утверждение, и также, исходя из этих аксиом, другим путем доказать обратное утверждение? Второй вопрос состоит в том, нельзя ли уменьшить количество аксиом путем выражения одной из них через другие? К этому вопросу мы еще вернемся в последствии.

Когда мы говорили о непостижимости существования для сознания, мы как раз и имели в виду аксиоматическую часть бытия, не выводимую из других первооснов. Мы вынуждены всегда что-то полагать за отправную точку, за то, что мы принимаем без доказательства, основываясь на вере. В нашем случае в качестве отправной точки мы взяли логику, чистую, кристальную. Чему еще так может доверять человек, как не логике? Кажется, других первооснов, более точных, не найти. Математика, самая точная наука, основывается исключительно на логике. Декарт когда-то сказал: «Я мыслю - значит, я существую». В основу своей философии он положил функцию мышления. Но в основе мышления лежит логика. Именно через нее и с помощью нее мы обосновываем существование мира и описываем его в рациональности. Отметим также, что иррациональность, как мы ее понимаем на уровне человеческого бытия; есть лишь человеческая иррациональность. Ибо любая иррациональность оказывается подверженной нашей аксиоматики базисной части Логоса. Иррациональность – как человеческое восприятие; на уровне же бытия иррациональное (с точки зрения человека) подвержено своей определенности. Нечто реальное всегда оказывается для нас иррациональным. Если я называя предмет, например, дом, то перестанет ли быть то, что я обозначил быть домом, если у него не будет одного окна, второго и т.п. (в духе Зенона) и когда это нечто перестанет быть домом? Можно было бы сказать, когда потеряет свою ключевую функцию. Но в чем ключевая функция дома? Можем назвать ряд признаков (одних), а можем других. То есть мы сталкиваемся с иррациональностью реальности. Сама реальность есть как континуум в любом конечном своем промежутке, и уже, поэтому может считаться иррациональностью.

Примечание. Что значит, что кто-то сформулировал истину? Что значит, что кто-то понял истину? Он каким-то образом относя к чему-то, пропустил нечто определенным образом через сознание, оформив логически. Осознанная объективность есть определенное отношение к этой объективности. Но сознание, понимание, есть понимание как устроен мир. Это как есть переход от … к…, от А к В. То есть бытие логически постигается нами как переход от А к В. Любая данность, воспринимаемая нами, есть переход, как длительность. Поэтому самого бытия-то непосредственного мы не можем понять, мы лишь обозначаем его. Мы не можем понять А и В как данности (мы их воспринимаем), мы можем понять только переход от А к В, то есть как, логику перехода; закономерность и есть логика этого перехода, уловленная, выраженная взаимосвязь (и опять же эта закономерность выступает как аксиома). На вопрос почему что-то происходит, мы отвечаем, потому что из А следует В, вот так-то, таким образом; а А и В принимаются нами как непосредственная данность; то есть само бытие как данность остается непознаваемо, а точнее, оно познаваемо только в отношении как есть, но само есть лежит вне логики; ибо логика есть логическая связь между А и В, следствие, переход. Вот и бьемся мы о стену, как рыба о лед, пытаясь постичь бытие в изначальном почему (есть).

Принцип вечного отрицания бытия

1

Бытие мира есть постоянное отрицание себя как устремленность в ничто (второе начало термодинамики) и одновременно к своей полноте (выход за свои границы через отрицание себя), и, через невозможность полного отрицания в ничто, есть постоянное утверждение базисной части бытия, — в этом заключается абсолют базиса бытия, поскольку его отрицание опять приводит к его утверждению, то есть «есть» не отрицаемо и вечно, ибо всякая вечность есть то, что невозможно отрицать, что невозможно уничтожить; фундамент бытия, неизменная часть Логоса при отрицании себя всегда получает себя, в этом заключается абсолют ее существования, но изменчивая часть бытия в каждый момент времени находит себя обновленной (меняется изменчивая часть Логоса в материи как в неотрицаемом условии; бытие включает в себя материю как условие).

Бытие мира напоминает мячик, который пытается в каждый момент времени выбросить себя и уничтожить, но постоянно натыкается на непробиваемую стену «невозможности» и возвращается на прежнее место, — так бытие через отрицание себя пытается бросить себя в ничто и достичь своей противоположности, но не исчезает, а «отталкивается» от ничто и возвращается опять как бытие, в этом состоит неуничтожимость бытия; но бытие как отрицание возвращается к себе уже как обновленное, в этом состоит суть всякого изменения: изменение есть отрицание себя и как невозможность полного отрицания себя есть снова обретение себя, но уже в новом качестве. Бытие проявляет себя как изменчивое именно благодаря принципу отрицания. Поскольку отрицание не достигает полного отрицания бытия как уничтожения его до абсолютного ничто, то отрицание каждый раз вынуждено полагать бытие, но поскольку что-то отрицается, то полагается уже обновленное бытие; и в каждый момент времени происходит эта удивительная метаморфоза отрицания и полагания; в каждом мгновении метаморфоза отрицания-полагания; ибо для того, что вовсе не меняется (для абсолютного и вечного), времени вообще не существует; понятие времени всегда выражает собой относительность изменения бытия.

Принцип отрицания, как стремление бытия выйти за свои границы и достичь полноты и невозможность достичь абсолютного ничто, тем самым вовлекает мир в круговорот постоянной изменчивости — в метаморфозность — и раскручивает становление бытия по спирали (как возвышение), но обязательно наступает момент времени, когда отрицание начинает действовать как регресс, и этот регресс проявляется как уничтожение верхних, качественных пластов бытия. По сути, принцип отрицания в каждое бесконечно малое мгновение времени проявляет себя на микроскопическом уровне, конечно, в соотнесении с определенным микроскопическим временем; и постепенно с увеличением масштаба системы, на уровне которой как целого проявляется новое качество, время, когда будет достигнута точка уничтожения этого качества, как перехода количества качественных отрицаний на микроскопическом уровне в качественные изменения на макро-уровне, увеличивается. Так, жизнь человека меньше по времени жизни империи, жизнь империи меньше жизни планеты, жизнь планеты меньше жизни галактики и т. д. Но всегда в отдаленном будущем все изменчивое ожидает смерть, где время изменения соизмеримо с величиной того, что изменяется.

Смерть уже там, она притаилась за горизонтом, и ждет своего часа; она как тень рождается вместе с жизнью и, как отрицательный момент жизни, постоянно преследует ее!

Жизнь – это постоянный бег от смерти, а, в конечном счете, – навстречу к ней, в ее темное лоно. Подтверждением тому служит инстинкт самосохранения, жертвенность.

2

В свете этого понимания действия принципа отрицания, когда качественные изменения идут «снизу», из глубины, постепенно поднимаясь с микроскопических уровней на макроскопические уровни, что, по сути, говорит о невозможности достичь изменения на макро-уровне без качественных изменений на микро-уровне (изменения всегда начинаются изнутри системы), можно сказать, что в Природе вообще не существует качественных скачков и то, что мы называем качественным скачком, есть всего на всего выражение нашего отношения к скорости изменения качества, ибо в каждый момент времени происходит какое-то качественное изменение; все процессы имеют скорость и ускорение, то есть они протекают очень гладко. Так, вся физика описывается дифференциальными уравнениями второго порядка, что говорит о том, что все траектории реальных процессов являются гладкими и непрерывными. Качественный скачок всегда есть постепенное изменение качества, исходящее с нижних, качественных пластов конкретного, а поскольку всякое конкретное является бесконечно делимым, причем качественно, то этот процесс качественного изменения всегда проистекает за конкретное время, пока происходят качественные изменения на микро-уровнях. Отсюда можно сделать важный вывод, что время изменения конкретного качества, по сути, измеряет всю глубину качественных изменений, начинающихся с бесконечно малых уровней бытия; ибо напомним, что любое изменение на макро-уровне всегда начинается с бесконечно малых качественных изменений на микро-уровнях.

Кстати сказать, некоторые апории Зенона, такие как «лысый», «куча» (напомним, что в данном случае Зенон спрашивал: когда мы кладем одну песчинку, потом вторую и т. д., то в какой момент появляется куча?) как раз и выражают собой тот факт, что качественные изменения никогда не являются скачкообразными, если на них посмотреть под «увеличительное» стекло времени, мы можем лишь условно, с точки зрения человеческого бытия, считать, что некоторые качественные изменения происходят скачкообразно.

3

Бытие рождается изнутри и сворачивается вовнутрь. Здесь мы имеем в виду то, что изменения на макро-уровне не может происходить без изменений на микро-уровнях. То есть любое внешнее воздействие не может разрушить более высокой качественной структуры без изменения микроструктур; таким образом, качественные изменения всегда начинаются из глубин бытия. А что лежит в пределе, в глубине? Недостижимый предел ничто. Ничто находится на кончике острия клинка; качественная обособленность начинается с ничто как измерение бытия начинается с ноля. (Смешно! — я ищу ничто на кончике острия, но его там нет; ибо я ищу то, чего нет, но все же там находится суть ничто; тотальность бытия)

Но коль ничто нет, а есть бытие, а если есть, то есть как-то, то, наверное, должны быть какие-то первичные, изменчивые качества? Нет, таковых опять не существует, как не существует самого маленького положительного числа, а в пределе ноль. Первичные качества всегда принадлежат базисной части Логоса. Ну, это и не удивительно, ибо первичные качества находят всегда свое воплощение, то есть содержат элемент вечности, иначе они не были бы первичными. Так что же там внутри бытия, в глубине? — изменчивая бездна, уходящая корнями в ничто, в точку, то есть, в несуществование.

4

Вот так! — бытие рождается и умирает изнутри! Бытие вырывается изнутри, высвобождаясь в явлении. И какую глубину оно еще содержит в себе, какую пропасть, какую бесконечность! И именно там, в бездонной глубине, сияет лицо бога!

Примечание. Развитие идет изнутри. Докинз («Эгоистичный ген»). «Но сначала я должен обосновать свое убеждение, что эволюцию лучше всего рассматривать как результат отбора, происходящего на самом нижнем уровне. Я буду настаивать, что основной единицей отбора, представляющей поэтому самостоятельный интерес, служит не вид, не группа и даже, строго говоря, не индивидуум. Основная единица - это ген, единица наследственности». Мы бы и еще дальше пошли в глубь…

5

Далее приведем конкретный пример действия принципа отрицания как утверждения бытия. Так, в математике широко распространен метод доказательства от противного, когда для того, чтобы доказать какое-то утверждение допускают его отрицание и из этого отрицания выводят противоречие чему-либо известному, тем самым доказывая необходимую правильность первоначального утверждения. Этот метод основан на том, что любое сформулированное в математике утверждение является либо верным, либо нет. Таким образом, здесь утверждение рождается как невозможность противоположного, то есть как отрицание — отрицание, которое заставляет утверждение быть. Также обстоит дело и с ничто, несущего в своем определении противоречие, — оно заставляет бытие быть.

В добавление к вышесказанному можно отметить, что среди людей существует порода, которая склонна относится ко всему со скептицизмом, критически, которая все пытается отрицать; для такого лишь то, что выдерживает отрицание имеет право быть; эти люди являются носителями и выражают собой явно принцип отрицания; но, чем более критичен человек, тем более объективной истиной он владеет; отрицание отрицания приводит к полноте. Интересно также отметить, что такое явление как нигилизм явно порождается этим принципом. Теперь я не удивляюсь вообще, что любой текст находит в себе столько утвердительных и отрицательных форм. Макс Нордау, рассматривая помешенных, даже ввел такой термин «мания отрицания, противоречия», где это всего лишь проявление крайности. Но, как известно, на крайностях мы яснее всего познаем многие вещи.

Вообще говоря, человек развивается посредством непрерывного отрицания; это одна из основных, внутренних пружин его существа, причем как на эмоциональном, так и на логическом уровне – просто здесь этот принцип более всего заметен и явственен.

Также чудесным примером проявления принципа отрицания является опыт с магнитом, когда при разрезании магнита на две полярно противоположные части, каждая часть вновь поляризуется. И, как правильно отмечает Гегель, а до него Заратустра (автор закона о единстве и борьбы противоположностей) вообще, наличие противоположностей есть всеобщий закон Природы. Действительно, существует глубокий смысл в необходимости наличия противоположностей, к примеру: страдание и счастье, наслаждение и боль, любовь и ненависть, война и мир, дружба и вражда, жизнь и смерть, бытие и ничто. И эти противоположности являются результатом отрицания, которое порождает отрицательные формы в стремлении к полноте; ибо полнота достигается только через отрицание.

Примечание. Отсутствие критичности – необходимый элемент безумного фанатизма диктаторов и упертых ослов; с этим связана полная уверенность в том, что они поступают правильно; но здесь сокрыт и великий актерский талант, свобода категоричного утверждения, без мучительной рефлексии.

6

Принцип отрицания лежит в основе всякого движения; ибо в любом движении прослеживается хотя бы отрицание прошлого состояния и утверждение нового; без отрицания старого нет нового (отталкивание). Таким образом, бытие необходимо захвачено непрерывным отрицанием. Здесь уместным будет привести следующие слова Гегеля: «В изменении обнаруживается внутреннее противоречие, которым наличное бытие страдает с самого начала и которое заставляет последнее выходить за свои пределы (Энциклопедия философских наук, том 1, п. 92)». И далее «Противоречие — вот что на деле движет миром». Золотые слова. Но что лежит в основе всякого противоречия? Отрицание. Само противоречие порождается отрицанием, где стремление выйти за свои пределы есть стремление к превосходству (как превосхождение – выхождение за пределы, как восхождение или регресс в чем-то). Таким образом, принцип отрицания движет миром. Далее у Гегеля (п. 120): «Положительное есть то различенное, которое должно быть для себя и вместе с тем не должно оставаться безразличным к своему отношению со своим другим». «Не должно оставаться» — что отвечает за это «не должно оставаться»? — принцип отрицания; непрерывное отрицание, которое выражается в стремлении стать другим, инобытием, через снятие себя.

7

Почему растение пробивается из-под асфальта, почему независимо от сознания (хотя сознание помогает) человека раны сами по себе затягиваются на его теле? Причем в каждом месте, в каждой точке. Как будто Природа умна повсюду. Это как нельзя нагляднее представляет принцип отрицания: как только возникает препятствие, или с ранением приоткрывается лицо ничто, под действием метафизической абстракции напрягаются все силы жизни, причем направление их задается отрицанием ничто. А какие невероятные поступки совершает человек под страхом смерти?

8

В основе любого страха лежит страх смерти. Ужас перед лицом небытия. Слову «ужас» имманентно напряжение в отрицании. Это предельная форма убегания. Тревога небытия.

Почему страх считается постыдным переживанием? Со страхом связана угроза, то есть что-то угрожает мне, пусть хоть неопределенность будущего, и из-за этого я испытываю его. Если я боюсь, значит, я уже (пусть и неосознанно) признаю силу угрожающего, конечно, это сразу не означает, что я слабее, но неявно подразумевает: если боюсь, значит, ощущаю свою слабость, неуверенность, а, в конечном счете, возможно, потерплю поражение. А это опять же говорит о направленности на преодоление, на превосхождение (стрела превосходства).

9

Отрицание усиливает контрастность. В присутствии превосходного низкое ведет себя нелепо, усугубляя свою низость, превосходное же, напротив, усиливается, равно как и добродетель вблизи зла. Почему белый цвет так подходит к черному?.. Равно отрицание оттеняет контрастность цветовой гаммы.

10

Подводя итог, можно просто сказать, что мы пришли к простому выводу: в основе мироздания лежит непрерывная (в смысле процесса) бинарная логика.

Следствие. Непрерывное отрицание приводит, в конечном счете, к равновесию как уравновешиванию взаимоотрицающих сил (с ослаблением противоречий, путем их снятия), то есть в Природе устанавливается баланс (похоже на второе начало термодинамики, пример: сливаем горячую и холодную воду, в результате непрерывного отрицания, температура воды приходит в равновесное состояние), также, к примеру, это отражает основополагающий принцип Дао - баланс между добром и злом, жизнью и смертью. Интересно, что смерти не может быть больше, чем жизни, но и жизни - больше, чем смерти (на длительном промежутке времени); ибо с рождением новой жизни тут же возникает сопровождающая ее тень смерти.

Live (жизнь) и Evil (зло).

Примечание. Современное понимание физики. «Из вакуума рождаются пары частиц, причем каждая пара представляет собой частицу и античастицу, например, электрон и позитрон. В теории физического вакуума рождение тонкой материи начинается с уровня первичного вакуума. Происходит расслоение первичного вакуума по спину, в результате чего появляются правые и левые первичные торсионные поля. Эти поля покрывают все пространство и выступают как своего рода катализаторы, вызывая рождение грубой материи с вакуумного уровня. Поскольку первоначальная энергия вакуума равна нулю, то происходит одновременное рождение правой материи с положительной массой m⁺ и левой материи с отрицательной массой m^-. Поэтому глобально всегда выполняется закон сохранения масс: m⁺ + m^- = 0». Везде мы встречаем «+» и «-», где их соединение дает рождение; отрицательные моменты порождают энергию

11

Настоящая философия силы – это умение быть на противоположной стороне, балансирование темных и светлых сторон; если человек сосредотачивается на одной стороне, то он не развивается; ибо только противоречие, как результат противостояния, порождает силу, которая тем становится полной. Темная и светлая силы подобны двум спинам, знающем о существовании друг друга, независимо от расстояния и времени местонахождения. Как только одна сила усиливается, другая отвечает ей соответствующим образом; темные и светлые стороны развиваются в противлении, а вместе с ними развивается и жизнь, являющаяся выражением этих сил. Не случайно Канун Дня всех святых и Вальпургиева ночь как темные силы непосредственно предшествуют светлым.

12

Природа одинаково создает тигра и косулю, сожалеет ли она о том, что косуля оказывается добычей хищника? Равно Природа с одним поступает ласково, а с другим обходится жестоко; она может быть заботливой матерью, но может обернуться и мачехой. В жизни все неустойчиво, кажущаяся устойчивость относительна, твердые тела могут превращаться в жидкость, жидкость в газ; добро оборачивается злом, а зло – добром. Слово-то какое - «оборачивается», то есть нечто впадает в свою противоположность посредством все того же пресловутого отрицания, выворачивается наизнанку. Человек стремится ощущать у себя твердую почву под ногами, но рано или поздно течение превращает ее в подвижное болото, которое человек, как та лягушка из сказки, утрамбовывает, или дает засосать себя; такова жизнь.

13

Фауст Мефистофелю: «В твоем «ничто» я все найти мечтаю».

Примечание. Не стоит (логику) отрицания понимать вульгарно - как бинарное отрицание «да-нет» на уровне человеческого сознания. К примеру, понятно, что свою (внутреннюю) логику (отрицания) имеют эмоции и чувства, или, к примеру, развитие растения. Жизненная логика отличается от того, как она отражается на понятийном уровне, так же, как мир феноменов богаче мира понятий, обозначающих их. Каждое движение жизни имеет свою логику (отрицания); каждое движение имеет логическое основание (в качестве движущей сущности). Только у Природы другая логика, нежели та, которой оперируем мы. К примеру, мы изучаем, на уровне математики, треугольники, квадраты, круги и т.п., что является упрощенным, экстремальным представлением мира (в реальности подобные формы едва где встречаются). На уровне форм нечто конкретное объективно содержит в себе их бесконечное число вместе с их взаимными соотношениями (геометрическими и физическими) вплоть до последней степени иррациональности. Человеческое представление является интегральным, упрощенным, соответственно, и логика взаимоотношений понятий также упрощена (отраженное отрицание). Но, как говорится, что имеем, то имеем. Никто же не будет отрицать, что объективная логика событий присутствует в реальности (ну если мы принимаем, что мир все же объективно существует).

Отражение как «само по себе» претендует на нечто большее (хотя бы на истинность отражения), то есть его значение не в нем самом как таковом. Интересно, но любое реальное движение Природы, не несет ли оно в себе нечто большее, чем оно есть само по себе (как объективная возможность отношений)? Но что такое это «само по себе» - это значит «не в отношении» к чему-то, но мы знаем, что вещи в себе не существует, поэтому – это «само по себе» опять же относительно. Здесь бы говорим о степени безотносительности к другому. Как отраженное, нечто попадает в широкую область возможностей, также отраженных на уровне человеческого сознания (управление реальностью через отражение посредством понятий). К примеру, рассмотрим стихотворение. Оно может представлять бессмысленный набор слов; нам, конечно, могут сказать, что мы не понимаем какого-то глубоко смысла, или не улавливаем каких-то эмоциональных оттенков, но все же есть такое понятие как образная или эмоциональная, ну или философская содержательность. Стихотворение выступает как единство схваченного многообразия. Удивительно то, что человек может отнестись ко многому как к единому (суть интегрирования в представлении). Но «смысл» - что это за слово? Что значит быть полным смысла? Логики, переживаний, ценности, значения, опять же логической связности в той или иной степени (глубины). Противоположности: бессмыслица, пустота, нелепица, алогичность. Здесь мы постигаем такое понятие как «емкость» стихотворения. Опять же, конечно, любую нелепицу и бессмыслицу можно выставлять как имеющую скрытый смысл, но само произведение приобретает свое значение через другое, то, что оно отражает. Иногда значение приобретается в той или иной степени благодаря формы отражения, но содержание имеет немаловажное значение (единство формы и содержания).

Примечание. К критике того, что мы принципы (логические) полагаем за основу нашей философии. Никого не удивляет, что словом вершатся дела.

Принцип определенности

1

Люди суть шахматные фигуры в руках Судьбы (Логоса), которая как опытный гроссмейстер, или как шаловливый ребенок, склонилась в задумчивости над своей шахматной партией, и своей рукой провидения сплетает и сплетает меж собой жизни людей в хитроумные сплетения, раскрывая и высвечивая тем с разных сторон свою сущность. Для этой парки люди — всего лишь безвольные фигуры в ее властных руках, но она сама не ведает, что творит, она творит с завязанными глазами, ее глазами являются люди, слепо она вовлекает их в страшный и непредсказуемый водоворот жизни и заставляет кружиться и танцевать, заставляя вращаться в ее красочном калейдоскопе. Она наслаждается собой их глазами, чувствами, мыслями, они — лишь ее слуги, им ничего не остается, как повиноваться ей: не по своей воле они приходят на свет, не по своей воле они живут на свете, не по своей воле уходят в небытие (суицид – лишь иллюзорная степень свободы, увлеченная отрицанием). Но снисходительна она к ним, она дает утешиться им сладким самообманом свободы. И, зажмурив глаза, они с радостью пьют ее сладкую лесть, им так приятно лежать и нежиться во лжи; для них — это великое счастье забвения!

Примечание. Почему люди говорят: каждому выпадает свой жребий; как будто у Природы есть игральная кость и она ее бросает (на нашем уровне представления – это проявление как теории вероятности и статистики) – кому-то выпадает единица, а кому-то пожирнее – шестерка; да и кость кривая. Да, сколько бы человеку не казалось, что он всего достиг сам, хотя «счастье не слепо», но каким-то невероятным образом кому-то вдруг, в силу его способностей и наклонностей, зачастую скрытых или явных, выпадает жребий сыграть ту или иную роль в театре жизни, воплотить ее, стать ключевой фигурой каких-либо событий. Человек в этот момент даже сам и не осознает до конца ее значения и последствий. Лишь спустя некоторое время, становится ясна эта роль, к примеру, для истории.

2

Именно абсолютность и необходимость бытия подчеркивает наша формулировка: «мир не может не быть» — и в этом состоит основная трагедия бытия, заключающаяся в его необходимости и вынужденности.

Сформулируем один из фундаментальных принципов бытия, принцип определенности: все, что существует, полностью определено в своем существовании; ничто в мире не совершается, не будучи обосновано и определено в своем бытии; существование выражает полную определенность себя, оно несет в себе свою обоснованность и определенность (в противовес принципу неопределенности Гейзенберга и постулатам Пригожина).

Приведем пример, показывающий, что мы понимаем под полной определенностью бытия. Если мы дадим определение числовому множеству, как множеству с операциями сложения и умножения и их свойствами, то в данном определении не должно содержаться внутренних противоречий, чтобы такой объект существовал как математический объект. Нам необязательно даже мысленно представлять его, но главное, чтобы он был непротиворечив (логически). По существу, математика только и занимается существованием и единственностью своих абстрактных объектов, их свойствами и взаимосвязями. Но самое главное, как только мы определили что-то существующее, то оно уже полностью определено в своем существовании; оно уже содержит в себе все свойства, которых мы пока не видим, но которые уже автоматически возникают при определении объекта. Эти свойства определяются внутренней детерминантой существования. Например, определив окружность как множество точек, находящихся на заданном расстоянии от фиксированной точки, мы представили объект, который сам по себе имеет множество замечательных свойств. Эти свойства определяются внутренней детерминантой (интеграл непротиворечивого единства мироздания, сосредоточенный в данном объекте), присущей окружности. Тоже самое мы наблюдаем и при конструировании. Чтобы построить реальный объект, который обладал бы определенными свойствами, например, лампу, которая дает свет, в определении этого объекта не должно быть внутренних противоречий. Другими словами, он должен быть реально возможен. При создании этого объекта конструктор может столкнуться с непредвиденными обстоятельствами, которые он не смог предусмотреть заранее; они проявились благодаря той внутренней детерминанте, которая определяет внутреннюю связность объекта со всем существованием. Отметим, что мы понимаем под внутренней детерминантой существования: это связь между познанными свойствами объекта и теми свойствами, которые нам не явлены, то есть, скрыты от нас, но которые необходимо возникают при определении рассматриваемого объекта. Внутренняя детерминанта по своей сути есть определенность объекта в непротиворечивом единстве бытия. Здесь речь идет о том, что в определении объекта не должно быть скрытых противоречий и этот объект должен в полной мере входить в непротиворечивую структуру бытия как возможный. Это и есть то, что мы понимаем под полной определенностью существования.

Примечание. Многие философы с легкостью утверждают, что объект остается безразличным к восприятию человеком. Но это не вполне верно. К примеру, человек рефлексирует, когда на него смотрят; его реакция, обратная связь здесь более явственна. Равно как и в ядерной физики: наблюдаемый объект неравнодушен к наблюдателю; наблюдатель привносит в него изменения («когда мы смотрим на бездну, то и она начинает вглядываться в нас» - Ницше).

3

Есть интересный вопрос о внутренней непротиворечивости математики: вдруг аксиомы математики противоречат друг другу, и при доказательстве какого-то утверждения, исходя из аксиом, одним способом удастся доказать утверждение, но другим доказательством опровергнуть его? Этот вопрос решается верой в непротиворечивость аксиом математики. Кстати сказать, антиномии чистого разума (Кант) как раз имеют дело со скрытым противоречием в основаниях вывода, поэтому их можно отнести к апориям. Дело в том, что часто иррациональные понятия, общие понятия, которыми оперирует философия, наполняются зачастую противоречивым содержанием, то есть содержат в себе при определении скрытые противоречия, которые достаточно трудно обнаружить. Так, например, если понятию бога приписать всемогущество, то таким определением в это понятие уже закрадывается скрытое противоречие, которое легко обнаруживается детским вопросом Фейербаха: «может ли тогда бог создать камень, который он не сможет поднять?» Таким образом, понятие «всемогущество» противоречиво в своем определении, и, как мы видим, бог закован в цепи определенности. Но этим не умоляется его суть, которая проявляется в творчестве, в создании чего-то нового (и его качественной определенности).

Еще интересный пример: невозможность такого утверждения (одна из апорий древних): «существует человек, который всегда лжет». Легко доказать (выражением лжеца: «я лгу»), что такого не может быть. Это просто говорит о том, что односторонность не достигает полноты бытия. Отрицание опять же коварным образом утверждает бытие как противоположности; отрицание говорит, что невозможно всегда только лгать.

Понятия добро, зло, нравственность, мораль являются иррациональными понятиями.

Примечание. Много толкований слышал я о словах, о невозможности перевода иных, о непередаваемом их значении, о том, что далеко нам до понимания источника, не зная языка. Но всегда знал я, что слова – суть определения чего-то, что прячется за ними, что лежит темным пятном.

Мы произносим такие слова, как прямая, точка, истина, метафизика и т.д. – и что же мы находим за ними? Понимаем ли, что при всяком удобном случае, произнося эти слова, мы попадаем в десятку, в пятерку, или в бельмо? Произнося слова, мы неявным образом интегрируем – интегрируем многообразие, упрощая его, и сводим к простому обличению. Я бы сказал больше, что человек оперирует словами, как простыми интегралами реальности, он моделирует, как моделирует человек. Ничего большего нам не дано, и наши интегралы разбиваются об иррациональность, которая отсвечивает их несостоятельность, - несостоятельность определений и слов как определений.

Мы оперируем по большому счету функционалами. Например, произнося такие слова, как дом, машина, дорога – мы за этим усматриваем функцию, определяющую слово, а если ее нет, то мы говорим о бутафории, и тогда мы произносим: похожа на дом, на машину, на дорогу. Например, мы говорим: вероятность, но что отражает это слово? То, как мы видим реальность, наше представление, человеческое. Опять же об объективности вероятности мы говорим на уровне нашего представления, сделав сколь угодно много замеров определенных событий. В нашем представлении вероятность как отражение находит свою объективность. Мы полагаем, что словами, как обозначениями и математическими кубиками мы можем описать мир; но мы опять же грубо моделируем.

4

Я бы сказал: Всякий бог страдает своей определенностью! Неужели и вам никогда не приходилось чувствовать боль от тяжелых кандалов бытия? Действительно, счастлив тот человек, который не замечает этих оков, человек, которому они не трут до боли руки!

5

Из принципа определенности следует, что мир единственен в своем бытии и других путей развития и других миров просто не может быть. Есть только один, определенный, детерминированный мир.

Принцип определенности — это самый могущественный принцип (объективно). Все, даже логика, все, что вообще «есть», насквозь пронизано этим принципом; если есть, значит, есть как-то и полностью определено в этом есть. Принцип определенности заставляет быть закономерности в качестве оснований явлений и, вообще, этот принцип лежит в основе всякой закономерности; феномен науки как раз и состоит в том, что за любым явлением обязательно скрывается какая-то закономерность. Абсолютность принципа определенности состоит в том, что ни что существующее не может выйти за рамки своей определенности, иначе это противоречило бы логике; оно стремится быть другим, становится другим, но опять же определенным другим; всякое бытие страдает по своему другому – в силу принципа отрицания.

Принцип определенности есть метафизическое Солнце бытия, его отрицание приводит к неопределенности, а неопределенность есть провозглашение того, что что-то одновременно может быть и не быть, то есть, с отрицанием принципа определенности отрицается логика; сама логика захвачена принципом определенности и, отрицая логику, как наиболее фундаментальное выражение принципа определенности, мы отрицаем само основание мироздания, в качестве принципов. В этом и заключается фундаментальность метафизических принципов — они не отрицаемы и в силу этого полагают себя как абсолют.

Принцип определенности есть идеальный субстанциональный элемент, он незрим, как злой дух, он прозрачен, но он определяет все и вся; он властвует над миром как властвует форма над предметом; он как тень, от которой нельзя спастись, уклониться и спрятаться; этот принцип вездесущ; он говорит чему быть, а чему не быть (в непротиворечивом единстве). Этот принцип есть предел абстракции и обобщения, потому что он всеобъемлющ; он определяет сам себя; он замкнут на себя, ибо сам есть в силу своей определенности. Вот она! — власть метафизики, незримая и нечувственная; она как воздух — ее не замечаешь, но она определяет все, и все ей подвластно; и именно она загоняет мир в лузу жесткой определенности и необходимости.

Физики изучают то, как есть мир, но я не перестаю удивляться, что более глубокие основания мира лежат за пределами физики и лежат в царстве метафизический теней; эти тени определяют мир и правят миром.

В силу принципа определенности мы можем сказать, что мир таков, каков он есть и существует потому, что не существовать не может (двойное отрицание). В этом выражении заключена вся значимость понятия «абсолюта».

5.1

Отметим связь принципа отрицания с принципом определенности; ибо уже Спиноза отмечал: «Основа всякой определенности есть отрицание (Энциклопедия философских наук, Гегель, Том 1, п. 91)».

6

Всякое существование предполагает вопрос: Как? Если что-то существует, то оно существует как-то. Предположим, что вместе с явлениями меняются и сами основания и закономерности явлений. Но это изменение само в свою очередь должно быть обусловлено какими-то закономерностями и т. д. до бесконечности. Если бы не существовало фундаментальных, вечных и определяющих закономерностей, то мы столкнулись бы с неопределенностью существования, что противоречит принципу определенности бытия; то есть множество закономерностей замкнуто. Таким образом, существуют фундаментальные правила, определяющие взаимодействие и то, как существует Логос. На этом основании как на фундаменте и стоят все науки.

Закон в науке выступает как данность, как исключительность, подвластная принципу определенности, закон непротиворечиво вписывается в общую структуру бытия, эта непротиворечивость и обеспечивает его беспрепятственное вхождение в бытие в качестве наличности. Закон проявляет себя и утверждает себя как непротиворечивость, и сама эта непротиворечивость уже обеспечивает его бытие, закон как бы всплывает наружу в силу принципа явления, то есть он проявляет себя необходимо, как только созданы все необходимые условия для его проявления (принцип явления рассматривается ниже).

Закон есть момент истины, есть откровение бытия, есть выставленность вовне, но закон носит пассивный характер, он лишь средство, ценность же для бытия имеет явление (закон тоже имеет ценность, но его ценность для человека также соотноситься с ценностью явления, как наука с практикой); нет закона — нет и явления. Но коль скоро бытие есть в качестве явления, ему непременно нужен закон бытия, точнее, ему нужна определенная определенность бытия и эта определенность является как закон.

Более того, сама закономерность может и вовсе не проявлять себя, а быть сокрытой, то есть вообще не быть как проявление, и только когда достигнут определенный качественный уровень бытия, лишь в этот момент, когда созданы все условия для проявления этой закономерности, она сможет проявить себя в силу принципа явления. Фундаментальные законы математики в своем большинстве смогли проявить себя лишь после того как были рассмотрены соответствующие математические объекты (эти закономерности проявились вместе с определением этих объектов). Математические законы были обнаружены по большому счету лишь как необходимые условия существования этих объектов, и лишь только иногда можно доказать и достаточность этих законов для определения соответствующих математических объектов.

7

В заключение отметим, что теорема Геделя, доказанная в терминах математической логики, которая утверждает о неполноте аксиоматики теории чисел, гипотетически неверна. Так, теорема Геделя утверждает, что аксиоматика теории чисел является неполной, то есть в рамках теории чисел можно сформулировать утверждение, на которое нельзя ответить положительно или отрицательно, исходя из имеющихся аксиом и, тем самым, некоторые утверждения придется полагать как аксиомы. На это можно возразить следующее, поскольку существует принцип определенности, который вместе с логикой отвечает за непротиворечивое единство бытия, то на каждое утверждение всегда существует определенный ответ: «да» или «нет» (в рамках математики), и если сформулировано утверждение, то его всегда можно доказать, просто надо построить подходящую теорию: определить математические объекты так, чтобы они «отлавливали» и несли в себе сущностную характеристику утверждения, которое необходимо доказать, и тогда на определенном этапе развития теории этот элемент, эта необходимая сущность, которая послужит доказательством, обязательно проявит себя в силу принципа явления, который, еще раз повторим, утверждает, что если созданы все необходимы условия для явления, то оно происходит с необходимостью. Таким образом, в силу принципа определенности и принципа явления, утверждение теоремы Геделя неверно. В математике нет обособленных островов в виде отдельных утверждений, которые открылись взору, кстати сказать, логического вывода в общем свете математики. К каждому утверждению всегда существует хоть один конечный мостик, его лишь надо только найти.

Рассуждение теоремы Геделя напоминает следующее: если я конечными шагами захочу пройти бесконечность, то у меня ничего не выйдет, ибо бесконечность не достижима. И это есть чисто техническое, строящееся на зацикливании алгоритмов, а не качественное, рассуждение. Если же, к примеру, бесконечность взаимно однозначно отразить на отрезок конечной длины (в этом качество рассуждения), то этот отрезок уже можно преодолеть за один шаг.

В тот момент, когда мы формулируем какое-то утверждение, одновременно с ним возникает истинность или ложность его; в этот момент верно одно из двух: либо «Да», либо «Нет», и это полностью определено в силу принципа определенности. Когда утверждение формулируется, то оно становится явленным, поскольку оно явлено, то оно есть как-то — как-то по отношению ко всей математике и это как-то определяется Логосом. Так, например, когда мы формулируем теорему Ферма, то ее истинность или ложность возникает за конечный момент времени, пока мы проговариваем утверждение этой теоремы. За этот отрезок времени Логос «пронзает» и высвечивает истину — истина рождается за конечный момент времени, но она нам просто не доступна, ибо мы не ведаем пути Логоса, но этот путь конечен во времени. Действительно, если бы он был не конечным, то не возникало бы определенности относительно истинности или ложности утверждения теоремы Ферма, но в силу определенности, царящей в мире, обязательно верно одно из двух: либо «Да», либо «Нет», в этом состоит определенность (здесь в рамках математики). Таким образом, существует конечный путь к математической истине, ибо она рождается за конечное время. И это возможно не благодаря бесконечному перебору, в который мог бы впасть Логос, так и не достигая истины, а именно качественному скачку в математических рассуждениях.

Отметим, что утверждение, которое претендует на роль аксиомы необходимо должно обладать непосредственной данностью и очевидностью; оно должно быть априори. Аксиома есть наипростейший исходный пункт, данность которого выставлена вовне и светится своей истинностью, хотя и относительной; ибо даже логики существуют разные. В этом отношении достаточно поучительной является геометрия Лобачевского, где Лобачевский заменил одну из фундаментальных аксиом о единственности прямой, проходящей через точку не лежащую на заданной прямой и не пересекающей данную прямую. И что в результате? Он получил непротиворечивую геометрию, но в которой уже нет прямых в обычном непосредственном восприятии; в лучшем случае в геометрии Лобачевского прямые — это дуги или хорды. Таким образом, геометрия Лобачевского есть искаженное отражение действительности; она есть не что иное, как искривленное зеркало, в которое мы пытаемся взглянуть на мир, в чем, кстати сказать, и состоит ее особое значение. Но геометрия Евклида есть ровное, гладенькое зеркало, где присутствуют обычные прямые и где существует единственная параллельная прямая. Здесь мы видим, что определенность аксиомы, будучи отрицаема в своей истинности приводит к непротиворечивой математики (ибо аксиомы не связаны друг с другом). Но искривленное зеркало геометрии Лобачевского воочию показала относительность математики; ибо в условиях геометрии Лобачевского, на тех объектах и отношениях между ними, которые рассматривал он, аксиома о параллельности не выполнена. Примечательно то, что геометрия Лобачевского нашла связь с теорией относительности Эйнштейна. А именно, сложение отрезков в геометрии Лобачевского есть сложение скоростей в теории относительности Эйнштейна. И если мыслить себе вселенную однородной (что условно, и есть своего рода предел (как и скорость света) рассмотрения вселенной с макрокосмического уровня), то пространство имеет геометрию Лобачевского. Удивительный факт: геометрия Лобачевского показывает относительность математики и связана с теорией относительности Эйнштейна!

Далее, если мы на мгновение поверим в теорему Геделя о неполноте аксиоматики теории чисел, где, кстати сказать, аксиомы обладают той непосредственной наивностью, с которой трудно не согласиться, не исказив восприятие мира, то тогда нам придется признать, что существуют утверждения в математике, которые не лежат в сфере логического вывода. Но мы их не можем принять за аксиомы, ибо они не обладают той непосредственной очевидностью, которую мы можем принять на веру (кстати сказать, вопрос о непротиворечивости математики есть вопрос веры, и вопрос о верности аксиомы есть вопрос веры в ее истинность). Таким образом, нам придется признать существование «темных лошадок», «таинственных звезд» — математических утверждений, которые мы не можем принять за аксиомы, и которые лежат вне сферы логического вывода (это странно, ибо математические утверждения формулируются в рамках логики и на математических объектах), но которые, тем не менее, обладают не отрицаемой истинностью (в силу определенности их бытия) и остаются для нас загадками. Ну а тогда нам придется признать печальную истину о непознаваемости мира даже в сфере рационального вывода, где царят только «да» или «нет». (Бедняжка Математика, тогда ты обречена быть загадкой для самой себя!)

В качестве иллюстрации теоремы Геделя часто приводится следующий пример: существует ли множество, мощность которого меньше мощности континуума (количество чисел на интервале от ноля до единицы), но больше мощности множества натуральных чисел (счетного, которое можно пересчитать). На этот вопрос до сих пор не удается получить какого-либо ответа. Но отметим, что это вопрос о существовании. Здесь дело обстоит сложнее. Есть два пути доказательства существования. Первый состоит в непосредственном предъявлении объекта, то есть конструктивный путь; второй состоит в рассуждении от противного: предположим, что такого объекта нет, или он есть, и найдем противоречие, то есть, мы заранее предполагаем необходимость существования этого объекта или отвергаем ее. Но в нашем случае не удается построить или найти в математике объект с необходимой мощностью, что говорит о том, что он в принципе и не нужен; он не возникает в математике естественно и необходимо; в противовес чему множество вещественных чисел, как и множество натуральных чисел, являются необходимыми объектами математики. Далее, если предположить существование множества с необходимой мощностью, то не удается получить противоречия, что говорит о том, что такой объект в принципе возможен. Если бы противоречие было найдено, то это отрицало бы существование искомого объекта. Таким образом, суммируя, можно сказать, что на данном этапе развития математики искомой объект не является необходимым. Нельзя сказать, что он принципиально невозможен, но и нельзя его предъявить. И если принять во внимание, что математические объекты необходимо рождаются в математике, то неявленность данного объекта говорит о сомнительности его существования, а точнее о его необязательности. Хотя сама теория множеств может быть противоречива в себе.

Примечание. Язык математики является универсальным, присущим явлениям, то есть наше математическое представление отражает сущность мира. Конечно, математические символы условны. Но перестанет ли математическая сущность быть, если мы запишем ее в другой условной системе, строящейся по другим принципам, например, в китайской? Здесь можно вспомнить языки разных народов. Всегда существует та или иная трансляция понятий. В математике же эта трансляция взаимоодназначна, здесь царит «предельный» детерминизм. Результаты, полученные в одной системе, можно с легкость переписать на другом языке. К примеру, сейчас математический анализ пытаются переписать на языке бесконечно малых и больших чисел. В такой системе доказательства некоторых теорем записывается в одну строчку. Так или иначе, в какой бы условной системе, на каком бы математическом языке не были доказаны математические утверждения, они не зависят от этой системы, то есть математическая суть инвариантна относительно этой системы, что говорит об ее объективности. К примеру, существуют изоморфные модели геометрии Лобачевского, или можно построить изоморфизм между геометрией на плоскости и алгеброй пар чисел. Здесь язык алгебры и геометрии эквивалентны. В уравнениях таинственным образом закладывается геометрическая суть. Где это можно увидеть, просто глядя на обычное алгебраическое уравнение, что оно содержит в себе закономерности геометрических объектов? В уравнениях заключена топология пространства. Это дает прочувствовать, что мы имеем дело с закономерностями, которые не зависят от условий их представления, то есть они являются инвариантными по отношению к своим представлениям. Мы касаемся истины в ее безотносительном к форме выражения основании.

8

Материя как условие бытия определена 3-х мерным измерением, которое является фактом отрицания точки как предела ничто, затем отрицания прямой, затем отрицания плоскости, причем отрицание происходит ортогонально как отталкивание (обычное Евклидово пространство). Пространства ниже 2-ой размерности еще не есть условия материальности; пространства же выше 4-ой размерности уже излишне.

Различие качеств - в их определенности; поразительно разнообразие конкретностей (определенность многообразия).

Первичное условие материальности – быть обусловленным трехмерным пространством. Качество, обусловленное трехмерным пространством, называется материальным. Мысленно уничтожая качества объектов, мы в представлении получаем то, что называем обезличенной материей, но с исчезновением качеств не остается ничего, в представлении мы получаем категорию пространства. Таким образом, отрицая качества, мы мыслим, что получаем субстанцию, но на самом деле получаем категорию ничто (качества со своими условиями неразрывны).

9

Физики увлеклись; истина умеренна. Между размерностями 2 и 3 существует принципиальное различие. Пример, рассматриваемый в двумерном пространстве, не обязательно окажется верным в трехмерном пространстве. Различие между двумерным и трехмерным пространством, грубо говоря, как между бытием и ничто. Третье измерение является решающим, последним измерением, отрицающим ничто. Двумерная плоскость не может стать материальной. Выше третьего измерения лежит чистая математическая идеализация. Да, с точки зрения математики, размерности пространств не суть важны, хотя там геометрия совершенно иная, но для реальности размерности имеют критическое значение. Физики слишком замечтались. Так, представление Фридмана о конечности и замкнутости вселенной, обладающей кривизной, очень красиво и интересно, но верно только локально. Пример со сферически замкнутой поверхностью, по которой движется жук и не видит конечности своей вселенной, верен в двумерном случае. В трехмерном пространстве нам приходиться говорить о сферически искривленных плоскостях. С высоты третьего измерения двумерное пространство соприкасается с ничто, но именно третье измерение и отрицает его. Высоты четвертого измерения не существует в реальности, ибо четвертое измерение вырождается (выходит) в область идеального. Третье измерение замыкает бытие на себя, оно представляет собой не отрицаемую полноту бытия. Искривление трехмерного пространства мыслимо внутри него же, то есть искривленной на деле оказывается поверхность. Искривление же трехмерного пространства вблизи центров тяжести есть искривление плоскостей. Двумерное измерение допускает замкнутость сферы, имеющей конечный радиус. В силу этого мы и мыслим конечность сферы. Но третье измерение как раз и отрицает конечность этого радиуса. В трехмерном пространстве от центра тяжести, создающего искривление пространства вблизи, движение вдоль радиуса уходит в бесконечность. Конечно же, в данном представлении это будет движение вдоль другой, пересекающей, поверхности, имеющей иной центр тяжести и иную кривизну. То есть мир представляется бесконечным пространством, где рассеянны центры тяжести, с разной силой искривляющие пространство вокруг себя. В результате мы имеем пересеченные сферы, создающие причудливо искривленные поверхности. Но Вселенная, как полное многообразие, не является замкнутой, иначе ей пришлось бы противостоять ничто в трехмерном пространстве, что невозможно в силу самой сути третьего измерения, как замыкающего бытие на себе. Четвертое же измерение по отношению к третьему не представляет реальности. Действительно, если мы предположим конечность Вселенной, ее сферическую замкнутость, тогда существует поверхность, ограничивающая данную сферу. В любой точке этой поверхности, преодолевая гравитацию ортогонально искривлению, поверхность должна соприкасаться с ничто в трехмерном пространстве, что противоречит бытию ничто, то есть такой поверхности не существует. А значит и не существует замкнутой сферы. Реально мы говорим о математике Римана и Лобачевского на плоскостях в трехмерном пространстве.

Представьте себе куб, вращающийся в трехмерном пространстве по произвольной траектории вокруг своего центра. Если мы будем наблюдать тень, отбрасываемую на лист бумаги вблизи источника света, то увидим плоские изменения проекций. Насколько бедно наше представление, если мы не видим трехмерного куба? Наблюдая куб с одной стороны, мы упускаем всевозможные точки наблюдений с других сторон. Если явление несимметрично, то наше единственное представление оказывается слишком бедным. Похожее подчеркивает японский сад камней, где один камень, с какой бы стороны вы не смотрели на остальные, оказывается невидимым. Вообще говоря, явления происходят в четырехмерном пространстве-времени. Если рассматривать явление относительно всевозможных систем координат, то оно представляется совершенно по-разному в разных точках взаимодействия с наблюдателем. А если теперь мы представим многообразный мир людей и их взаимоотношений, то поймем, что каждый человек представляется другому человеку по-разному. С одним он может быть таким, с другим прямо противоположным. Так в чем его объективность? (Относительность отражения).

Примечание. Многие наблюдали радугу? А почему она имеет дугообразную форму?

Примечание. Интересно отметить, что тучные люди обладают большой силой притяжения, зачастую все крутится вокруг них. Имея огромную массу тела, они притягивают к себе других людей, которым приходится обтекать их вокруг. Подобным же образам происходит и с людьми, имеющими большую плотность.

Примечание. Ни сама система (Природа), ни человек не знают, куда двинется система из точки бифуркации, ну или принципиально не может знать, - это уже проблемы человека.

Принцип Гейзенберга: «бывают физические величины (координаты и импульс), которые невозможно одновременно измерить (точно): чем точнее мы будем измерять одну величину, тем неопределеннее будет становиться другая, и наоборот» - бессилие физики и ее модельных определений.

Примечание. Принцип определенности, синтезирующий рациональность и иррациональность, составляющий полноту; он говорит о том, что физика превратилась в моделирование.

Принцип ограниченности

1

Одним из фундаментальных принципов бытия Логоса является принцип ограниченности, который мы можем сформулировать следующим образом: все, что подвержено рождению и смерти, ограничено в своем бытии. Таким образом, принцип ограниченности проявляет себя только в изменчивой части бытия Логоса и не касается его базисной части, где в силу ее абсолютности и фундаментальности всегда существует элемент бесконечности (вечности).

Также можно сказать, что количество качественных изменений на микроуровнях переходит в качественное изменение на макроуровне в силу принципа ограниченности; ибо кванты качества (как цельные единицы) ограничены во времени и пространстве и принадлежат изменчивой части Логоса. Таким образом, принцип перехода количества в качество тесным образом переплетается с принципом ограниченности (простое увеличение количества единиц есть увеличение на микроуровне, тогда как качественный переход осуществляется на макроуровне, то есть когда вся совокупность единиц выступает как единое, ограниченное целое).

Почему при бесконечном количественно-качественном изменении на микроуровнях в некоторый момент времени происходит качественное изменение на макроуровне? К примеру, почему происходит старение организма человека? Почему невозможно бесконечное развитие, а в некоторый момент наступает вырождение? Именно в силу ограниченности, а точнее, на некотором этапе развития какой-то фактор в силу его ограниченности начинает препятствовать развитию организма как целого, то есть нарушается гармония развития, что и приводит в результате к постепенному вырождению, ибо изменения на микроуровнях идут непрерывно в силу принципа отрицания.

Известно, что любой «жизненный» процесс носит волнообразный характер, а точнее развитие какого-то определенного качества (увеличение его) всегда имеет предел своего возрастания, после чего начинается спад или стагнация, и это происходит именно в силу ограниченности какого-то определенного фактора, с некоторого момента препятствующего развитию.

2

Время ограничено сверху скоростью света, то есть жизненные процессы не могут протекать быстрее. Принимая скорость света за предел перемещения, нам придется отказаться от возможности столкнуться с другой цивилизацией. Расстояние, на которое мы можем послать сигнал и получить ответ, принимая во внимание бесконечность вселенной, совершенно ничтожно. Благодаря конечности человеческой жизни и конечности скорости распространения сигнала мы оказываемся замкнутыми в ограниченной сфере. Теоретически, при современном понимании устройства вселенной, возможно любое число цивилизаций, но то мгновение, которое существует жизнь на земле, относительно бесконечности времени, а также ограниченность сферы нашего достижения в пространстве, столь же малого относительно бесконечности, сводит вероятность нахождения жизни вблизи нас к нулю. Следует признать, что мы замкнуты в нашем мире, как в кармане. Теорию большого взрыва следует рассматривать локально.

3

Основополагающую двойственность мира, в качестве его полноты, порождает принцип отрицания. А точнее, он является ее первосущностью и вообще вместе с принципом ограниченности основой любого циклического и волнового движения. Более того, любое движение имеет волновой, циклический характер, с периодами усилений и угасаний. В этом кроется основа неравновесности, порождаемая колебаниями между отрицательными моментами. Принцип отрицания - это демон покоя.

Принцип взаимодействия

1

Одним из фундаментальных принципов бытия является принцип взаимодействия, который можно сформулировать следующим образом: все, что существует, существует как взаимодействие и отношение. Из этого принципа сразу же следует один важный вывод: понятие «вещи в себе» является противоречивым в своем определении, поскольку вообще все, что существует, обязательно находится в каком-то отношении с другим. «Вещь в себе» как понятие не предполагает под собой определенного содержания и является простым умопостижением вещи наподобие умопостижения ничто. Вещь в себе можно мыслить как отрицание всякого внешнего взаимодействия вещи со всем окружающем миром, но — и это главное — внутреннее взаимодействие в самой вещи в ни малой степени зависит от взаимодействия самой вещи с внешним миром. Поэтому понятие «вещи в себе» является по сути противоречивым по содержанию.

Примечание. Восточная мудрость: «Вещи получают свое существование и свою природу посредством взаимозависимости и не являются ничем самим по себе».

«Понимание мистического единства вещей говорит о том, что вещи утратили свою самостоятельность, они зависимы и обусловлены другими вещами. Между всеми частями существует внутреннее единство». Все вещи рождаются и умирают изнутри.

Примечание. В данном контексте можно назвать некоторые условия «хорошего» кино: это искусство, в котором каждое движение должно быть естественным, и последующее быть не только логическим следствием предыдущего, но и соизмерено с другими движениями; кино не должно быть претензецеонным, то есть форма должна соответствовать содержанию; в нем не должно быть фальши; оно должно быть «подлинным», а фильм восприниматься не как простой набор картин, а едино.

Интересно также, почему все фильмы о любви показывают тяжелый путь к воссоединению, а после все заканчивается счастливым концом: и жили они счастливо и долго. Значит, сам путь к достижению оказывается главным, он составляет, так сказать, фильм; сама борьба, переживание, стремление. Хороший же конец – награда, смысл, оправдание всего того, что приходится вынести героям.

2

Отрицание принципа взаимодействия низводит мир до ничто, ибо существование насквозь пронизано взаимодействием, каждая конкретная вещь предполагает как взаимодействие внутри себя так и взаимодействие вовне. Все существует только в отношении и в отношениях проявляет себя. Ничто конкретное не есть замкнуто в себе.

Если же мы отрицаем взаимодействие как принцип существования, то мир во-первых застывает, поскольку мы отрицаем всякое изменение, а всякое изменение предполагает взаимодействие, и рассыпается на кусочки, исчезая в ничто, поскольку мы отрицаем силы притяжения и отталкивания и вообще всякое пространственное взаимодействие.

3

Обобщение принципа Маха. Обобщая принцип Маха, который утверждает, что вещество обладает инерцией только потому, что во вселенной есть другое вещество, или центробежная сила есть только благодаря тому, что тело вращается вокруг неподвижных звезд, можно сказать, что нечто является таковым только потому, что есть другое. В повседневной жизни это не столь очевидно, но по большему счету является определяющим. К примеру, человек является таковым, только потому, что есть другие люди. Формирование или развитие всегда идет за счет другого, принимая его в качестве основания для отношений. Окружение, часто не столь осознанно, формирует нас. Важно понимать, что вы – далеко не самостоятельны, вы – продукт многочисленных взаимоотношений со своим окружением. Ваша личина есть отражение действительности вокруг вас, и может только ваша личность, как способность реагировать и вступать в отношение с другими есть вы сами. Мы постоянно испытываете на себе давление со стороны другого, которое, в конечном счете, и определяет нас. Более того, наличие другого заставляет мыслить нас определенным образом. Пример: что представляет собой поэт без наличия вокруг него прекрасных гурий, постоянно вдохновляющих и питающих его чувства? Поэзия – как отражение, как субъективное переживание личности. В субъективности «я» коренится его ценность. Проявление поэзии есть только благодаря другому. Невозможно творить из себя, не будучи вовлеченным в другое. Ребенок развивается только потому, что вокруг него есть другие люди. К примеру, убийство всегда обедняет мир относительно другого, в этом его обратная сторона зла.

Принцип явления

1

Все мы живем в мире явлений, феноменов, где явление есть высвобождение бытия из потаенной бесконечно плотной глубины бытия. Можно спросить: в силу чего и как происходит явление? Сформулируем один из фундаментальном принципов бытия, принцип явления: если созданы все условия для явления (нет преград), то явление происходит. При наличии условий, обеспечивающих возможность явления, явление выставляется вовне, то есть взаимодействие происходит всегда с необходимостью. Явление не заставляет себя ждать. Даже человек, которому приходится выбирать, всегда с необходимостью должен принимать какое-то определенное решение. То есть, любое явление носит вынужденный характер.

Из принципа явления сразу следует, что в данный момент времени в данном месте Природа раскрывает себя во всей своей полноте, используя каждую возможность, чтобы проявить и раскрыть себя. В момент же явления, следствия любого взаимодействия незамедлительно пускают свои ростки. Таким образом, бытие полно в каждый момент времени, и эта полнота достигается тем, что бытие есть непрерывное отрицание, полагание и отрицание, чреда утверждений «да» и отрицаний «нет»; вместе эти «да» и «нет» составляют полноту бытия и заставляют бытие вечно восходить как утверждение и ниспадать как отрицание; и опять же как отрицание восходить. Отметим, что именно принцип отрицания устремляет бытие Логоса к его полноте; ибо отрицание есть всегда выход за пределы, и бытие через отрицание себя стремится выйти за свои пределы; бытие отрицает себя, оно не хочет быть собой, оно хочет быть другим, но постоянно находит себя, лишь только в обновленном виде; бытию не убежать от себя, ему не спрятаться в ничто, а потому ему приходится довольствоваться лишь тем, что оно может быть другим. Бытие замкнуто на себя в том смысле, что, куда бы оно не было направлено в своем отрицании, оно везде находит себя, куда бы вы не ткнули пальцем — везде бытие. Отрицание изменчивой части Логоса, в силу невозможности ничто, в конечном счете, всегда упирается в бытие, а точнее в его фундаментальную часть.

Через отрицание каждый объект как целое стремиться раскрыть свое внутреннее содержание, через внутренний механизм отрицания Природа стремится к самовыражению для себя. Само это стремление надо понимать как необходимость.

Примечание. Выходка, финт – нечто, что по нашим представлениям выпадает из течения, подверженного необходимости. Выходка – своего рода протест против необходимости, минутный порыв, нежелание мириться, но носит часто бессмысленный, нелепый характер, фиглярство своего рода. В этом отношении становится более понятным значение необходимости. Своей нелепостью фиглярство подчеркивает значимость естественности, а вместе с этим и значимость отрицательных моментов (к примеру, фиглярства).

2

Принцип явления взаимосвязан с принципом определенности, а именно: принцип явления утверждает, что если созданы все необходимые условия для явления, то оно происходит и носит вынужденный характер, а принцип определенности, в свою очередь, как раз и обеспечивает вхождение этого явления в непротиворечивое единство бытия; принцип определенности как бы раскрывает явлению возможность быть.

Как говорил И. Ньютон «в физике все, что не запрещено, имеется».

3

Зададимся вопросом: что есть случайность? «Случайность» — понятие относительное; ибо любое явление полностью определено в своем происхождении. Но, когда явление зависит от множества факторов, которые изменчивы и являются решающими, то в силу того, что мы не можем отслеживать влияние всего этого многообразия на явление, мы говорим, что явление носит случайный характер. В действительности же явление просто очень чувствительно к изменяющимся условиям. Например, подбрасывая монетку, мы полагаем, что исход будет случаен. Но в действительности он полностью определен. Просто исход события очень чувствителен к факторам, его определяющим: движению молекул воздуха, силы толчка, наклона руки и т. д. Но если мы будем подбрасывать монетку бесконечное число раз, то увидим, что количество исходов «решка» и «орел» будет равновеликим. Здесь мы и сталкиваемся с тем, что в принципе исход события в каждом конкретном случае определяется всеми условиями состояния окружающей среды, но для нас, как воспринимающих это явление, оно носит случайный характер. То есть, случайность появляется только на уровне человеческого восприятия, на уровне отношения человека к Природе. Здесь Природа через человека видит себя как случайное проявление. Также и человек, который принимает решения, слишком подвержен влиянию разных факторов: мгновенью настроения, состоянию здоровья, информированностью и т. д. Поэтому, нам только кажется, что что-то происходит случайно. Но в этом для нас заключается вся прелесть жизни. В этом чувствуется, что значит быть человеком! Это значит по особому видеть и воспринимать этот мир. Не будем забывать, что мы пребываем на определенном уровне взаимоотношений с Природой, на определенном качественном уровне бытия, где качество есть бытие для другого. Природа в принципе через человеческое познание стремиться к собственной предсказуемости. И в идеале для нее хорошо бы знать полную свою определенность. Но это невозможно в силу принципа ограниченности.

Вообще говоря, мыслить о случайности происходящего, это все равно, что полагать землю неподвижным центром вселенной, вокруг которого все вращается. Случайность, как правильно отметил Гегель, есть вообще лишь нечто такое, что имеет основание своего бытия не в самом себе, а в другом.

Примечание. У инстинктов своя логика. Представьте себе животный, естественный мир. Он подчинен определенным закономерностям, ими занимаются этологи. Человеку, находящемуся на более высоком уровне, отчасти становится доступна эта логика. Уровень доступа высок. Но это не говорит о том, что не существует пластов бытия, которые останутся для нас недоступными. Мы никак не можем отделаться от того, что в некоторых «случайностях», которые мы только воспринимаем как случайности, потаена рука провидения, фатализма, которая направляет, оберегает или толкает в пропасть. Почему нам иногда кажется, что Природа бывает благосклонна к нам, а иногда холодна. Почему нам кажется, что от нас что-то скрыто? Это уже мистическое постижение…

4

Понятие «свободы выбора», также как и понятие «случайности» появляется на уровне человеческого бытия; оно лежит в плоскости бытия человека. Со стороны же Природы все жестко определено, и дихотомия закономерность-случайность по своей сути есть просто выражение степени непредсказуемости будущего. Этим доказывается определенность понятия судьбы и объясняется вообще возможность всякого предсказания: надо только суметь правильно настроить себя, почувствовать и уловить ту нить определенности, держась которой можно заглянуть в будущее (феномен ясновидения).

Примечание. Память связана со значением того факта, который запоминается. Мозг не запоминает того, что не нужно ему. В этом заключается предопределение человека. То, что человек принимает и как он к этому относиться определяет его судьбу изнутри (феномен избирательности).

5

Рассмотрим вновь пример с монетой: в каждый момент времени, когда монета летит, вероятностное распределение меняется и в тот момент, когда монета уже вот-вот остановится, результат можно с вероятностью 1 предсказать. В каждый момент времени, когда монета совершает движение, может произойти любое событие, например, подуть «космический» ветер, который повлияет на траекторию движения. Заранее предсказать и просчитать влияние всех факторов не представляется возможным для человека, поэтому его знание относительно будущего и превращается только в вероятностное знание.

В каждый момент времени положение монеты в силу принципа определенности полностью определено, а тогда и на протяжении всего временного интервала, пока монета летит, ее движение и положение полностью определено. Вопрос состоит в том: определено ли в момент времени t то, в каком положении будет монета в момент времени t + 1? То есть, содержится ли будущее в настоящем? Если мы смотрим на вещи локально (в пределах условий нашего эксперимента), то ответ отрицательный: в любой момент времени в космосе может произойти непредсказуемое событие, которое повлияет на движение монеты. Но если мы посмотрим на это с космической (вселенской) точки зрения, то ответ будет положительным: в каждой точке пространства в каждый момент времени существует полный интеграл вселенной, который определяет бытие этой точки. То есть каждая точка есть точка единства вселенной, а именно, в каждой точке пространства в каждый момент времени происходит сосредоточение влияний всех сил вселенной, причем некоторые события влияют с сильным запозданием. Другими словами, в каждый момент времени в каждой точке пространства качественная структура Логоса во вселенском масштабе интегрирует временно-пространственные события и тем полностью определяет качественное состояние точки как сосредоточение всех сил вселенной. Причем эти интегралы различны в силу качественной асимметрии бытия Логоса. Приведем пример вышесказанного: на каждую клеточку моего тела влияет состояние всего моего тела, на тело влияет и климат и то, в каком месте земного шара я нахожусь, что в свою очередь сильно зависит от движения земли и от того, в каком положении она находится; мое тело испытывает на себе влияние всей солнечной системы, влияние всех звезд и всего мироздания! В этом состоит интегральное единство мироздания в каждой точке пространства и времени.

Таким образом, понятие вероятности существует только на уровне человеческого понимания; в Природе же никакой объективной вероятности быть не может и, как правильно заметил Эйнштейн: «Бог в кости не играет». Объективность вероятности можно признать только с натяжкой «при прочих равных условиях» (которые никогда не могут быть полностью идентичны). И, в конце концов, надо признать, что переход от детерминистского описания мира к вероятностному описанию без сомнения есть существенный качественный скачок в теории и практики, но вместе с тем это и признание бессилия человека познать мир в его полной определенности. По существу, теория вероятности есть преломленное сознанием человека отражение детерминированной действительности, то есть является не чем иным как моделированием, что есть всего на всего упрощенное отражение реальности. Даже в математике и физике знание человека о мире становится слишком «человеческим», чтобы считаться абсолютным.

Примечание. Пример: рассмотрим законы статистики: о чем нам по существу говорят статистические закономерности, схваченные на уровне человеческого сознания? О том, что в мире наблюдается единство более высокого порядка, нежели, если мы рассматриваемым его элементы по отдельности. Элементы оказываются каким-то образом распределены, но единство их распределения имеет общность. Здесь мы восходим в интегрировании, и эта общность оказывается объективной в том смысле, что отражает закономерность распределения на уровне человеческого восприятия (привнесли субъективизм восприятия в детерминизм). Рассматривая предметы вместе, мы находим у них общее, похожесть, инвариантность, универсалию. Каково бытие этой универсалии, в чем ее объективность? Объективность – в функции (идеи). В нашем же представлении в понятиях бытие сильно упрощается, как пренебрежение погрешностями в физики, разного рода условия при прочих равных и т.п. Мы рассматриваем функцию, включающую субъективизм представления (прим. слово функция лучше употреблять как функционал).

Критика Аристотеля. Можно задать такой вопрос: почему бытие вообще допускает по отношению к себе обобщения? Обобщение – восхождение к сущему как общему в частностях; значит, это общее все же реализуется в частностях; объективность универсалий.

6

Никто — ни человек, ни господь бог не знают, что будет завтра. Только человек как возвышенное состояние Логоса находится на переднем крае предсказательной способности будущего, которое, как проявление нового качества, невозможно вообще предсказать в полной мере. Будущий мир не содержится в настоящем в том смысле, что новое еще нигде не было явлено, и с нашим набором знаний мы никогда не в силах будем сказать, каким будет завтра. В силу этого возможность появления нового качества и невозможность предсказать будущее составляют основную ценность жизни. «Если бы все заранее было известно, то жить стало бы неинтересно».

Мы все являемся одновременно актерами и зрителями в театре жизни, где так быстро и непредсказуемо меняются красочные декорации, но, по сути, мы смотрим фильм с уже заранее предопределенным концом, и нам, не зная, чем все же это все закончится, тем не менее, интересно досмотреть этот фильм до конца. В этом фильме все уже заранее предопределено, только не явлено, и, по сути, смысл жизни состоит в явлении, и в этом смысле настоящая свобода есть рождение нового, того, чего никак нельзя было предвидеть заранее. Самой Природе интересно знать, чем все это закончится.

Примечание. Человека, подобно частице в атомной физике, можно рассматривать, как склонного подвергаться определенным реакциям и взаимоотношениям. Конечно, судьбу человека можно рассматривать как последовательность случайных событий, но эти «случайности» никогда не произошли бы, не будь человек подвержен им.

6.1

Случайность есть непредвиденная необходимость бытия. Она кажется нам загадочной, мистичной, через нее бы усматриваем божественное провидение. В романе Кундера «Невыносимая легкость бытия» это достаточно точно подмечено. Случайности как птицы слетаются в моменты истинной любви, как бы благословляя ее. Случайности – это знаки, которые сопутствуют нам. Они могут быть отмечены чредой удач, и тогда нам кажется, что все складывается очень-очень хорошо, как бы предвосхищая результат, становится даже как-то страшновато – мы боимся спугнуть духов счастья (опять отрицание). Временами, напротив, все кажется отвратительным, все валится из рук, ничего не получается, кажется, что весь мир против нас. Это может означать лишь одно – вы пошли по тупиковому пути, бытие протестует против вторжения в запретные зоны. Надо успокоиться, собраться духом, настроиться на другой лад; ведь именно ваш настрой ведет вас по жизни, как бы направляя туда, к чему вы более всего предрасположены, бытия как бы затягивает вас в себя в соответствии с вашими внутренними задатками. Я сам часто удивлялся каким-то случайностям, которые были столь незаметны и незначительны, но которые как будто подыгрывали мне, коренным образом решая мою судьбу. Это поражает, как будто какая-то невидимая, тайная сила способствует тебе в достижении определенных целей.

Примечание. Интересно, как некоторые знамения предвосхищают определенные события. Не есть ли это циклический путь повторения? Чреда повторяющихся событий с равным исходом? Как задался день – удачно или неудачно. Вышел, к примеру, из дому, а тут тебе черная кошка дорогу прямо перед носом перебежала, пришел на работу тут же тебе какая-то особа пересечет дорогу так, что на весь день настроение испорчено и т.д.; есть в этом всем какая-то цикличность, направленность в ту или иную, положительную или отрицательную, сторону.

6.2

Да, мы можем принять объективность теории вероятности и постулаты Пригожина, но в рамках данной теории; да, законы вероятности имеют объективный характер, но они, так сказать, интегральны, - интегрирующие действительность с более глубоких, низших пластов, где царит детерминизм. Теория вероятности отражает реальность модельно, на уровне человеческого представления, оперирующего конкретными абстракциями, математическими и другими понятиями, как кубиками. Мы же и познаем мир через эти кубики, которые в большинстве своем иррациональны в своем определении. Вероятностное представление относится к детерминизму, грубо говоря, как теория Ньютона к теории Эйнштейна. Иррациональность – это опять же на уровне человеческого представления, интегральный взгляд на вещи. То есть здесь мы говори о различных уровнях представления бытия. Но объективную значимость теория вероятность имеет, ибо на основе ее принимаются конкретные решения; равно как и ложь имеет свою значимость, ибо и на основе ее человек принимает вполне определенные решения. Равно и свобода имеет исключительную ценность как представление для человека; данное представление стимулирует развитие, когда человеку кажется, что судьба у него в руках, что многое зависит от него. Совершенно понятно, что если человек знает свою судьбу и думает, что все предопределено, то у него опускаются руки; то есть иллюзия свободы необходима человеку для жизни; равно как многим необходимы поэтические мифы, легенды и т.п. Человек может успешно существовать, питаясь совершенными иллюзиями. Более же тонкое понимание мира - это осознание необходимости бытия многих вещей. Философия, как я упоминал ранее и служит осознанию необходимости. И, конечно же, не стоит думать, что иллюзии есть нечто в корне ложное. Иллюзия как мифическое представление очень даже действенна, достаточно привести пример фантастов, чьи представления потом становятся реальностью; равно как и поэтические образы и переживания. И даже если они оказываются в корне противоречивыми, то, тем не менее, они способны оказывать существенное влияние на ход событий, которые уж несут в себе полную определенность.

7

Многие из утверждения, что все предопределено, делают неправильный вывод: раз все уже заранее предопределено, тогда и вовсе не стоит ничего делать. Интересно было бы посмотреть на них: попробовали бы они лечь, расслабиться и ничего не делать; через некоторое время они бы почувствовали всю силу необходимости что-либо предпринять. Толчок воли, исходящий изнутри и побуждающий к действу, заставил бы их встать и начать что-либо делать. И этот толчок являлся бы как отрицание смерти и ничто.

Утверждение, что все предопределено, нисколько не снимает с человека ответственности за жизнь. Тоска бытия – душевная боль от ощущения бессмысленности жизни; она не оправдывается ничем; она порождается необходимостью жить.

8

Когда все условия определены, то в переходах «если — то», «когда — тогда» проявляет себя закономерность явления. Закономерность говорит: быть так-то и так-то, а в силу принципа явления это так-то происходит. В этом смысле в мире правят закономерности (закон есть распознанная закономерность). Основа происходящего — закономерности. Закономерности можно мыслить как идеальный каркас, по которому, как по трубкам, течет вода и принимает различные, причудливые формы, где идеи выступают как целостные сосуды, — если их нет, — то жидкость бесцельно растекается, упираясь в иррациональность закономерностей, то есть в хаос. Но сама иррациональность есть иллюзия рациональности в смысле определенности (не в смысле принадлежности логическому выводу человека).

Более того, идеи лежат в основе всех физико-химических процессов; мир можно мыслить как идеи и как качества; и всякое качество представлено идеей.

Теперь, если относительно всего происходящего, например, одинокого дерева, растущего на поляне, спросить: каков объективный смысл его бытия, почему оно там выросло? Ответ будет таков: смысл его в том, что таковы определенные закономерности его появления. Таким образом, общий, объективный, смысл жизни — в ее закономерности. Здесь следует различить понятия общего смысла и ценности жизни для человека (ну или для кого и чего угодно). Ценностную окраску мир приобретает через человека и для человека. Из приведенного же выше рассуждения следует, что объективная ценность человеческой жизни заключается в том, что она человеческая, то есть жизнь человека уже является самодостаточной.

8

Закономерность проявляет себя на уровне целого как самого по себе или в отношении чего-то целого. Здесь можно привести пример из физики, когда уравнение состояния идеального газа, полученное эмпирически, выводится через интегрирование закономерностей существования отдельных молекул. То есть определенные закономерности действуют в конкретных рамках, на определенных уровнях. Чтобы уловить, постигнуть определенную закономерность необходимо рассматривать идеальные модели, абстрагируясь от многих свойств и условий существования, которые можно считать незначительными для проявления определенной закономерности. Почему в математике столь явственны законы? Потому что в ней строго определены во всей своей полноте математические объекты и нет дополнительных условий, от которых приходиться абстрагироваться в физике. В физике же достигается точное приближение. Да и по большому счету, физика возможна лишь потому, что математические выражения (разнообразие функций) хорошо описывают взаимосвязь физических параметров. Физика должна быть благодарна математике, что та хранит в своей глубине необозримое число, океан функций.

10

Все математические объекты существуют как идеи. Почти все, за исключением первичных (число, точка, прямая и т. п.), возникают посредством определения. Так и в мироздании существуют первичные идеи, которые имеют вечное воплощение, они врождены существованию мира — форма, качество и т. п. В каждый конкретный момент времени они имеют свое воплощение. Первичные идеи бытия — субстанциональные сущности Логоса. Но есть идеи, которые рождаются как новые, и их мы будем именовать вторичными. Они, конечно, существуют как возможные, но они не явлены, а это все равно, что не существуют, поскольку между возможностью и явлением пролегает пропасть как между «да» и «нет». Например, до появления человека, где вы найдете воплощение идеи правильного многоугольника (это идея как раз вечно извечно выражается в формах) с бесконечно большим числом сторон? Эта идея является в сознание человека. Человек может реализовать эту идею в мир, выточив такой многоугольник. Также нигде не явлена идея колеса, она возникает как новая в силу принципа рождения нового качества (определение принципа рождения нового качества см. ниже); хотя идея окружности находит опять же извечное воплощение в формах – достаточно умозрительно выделить окружность в любом предмете).

К вторичным идеям относятся идеологии. Это те идеальные начала, которые рождаются в процессе исторического развития сознания, они способны влиять на судьбы народов, определяя тенденции развития общества. Здесь можно также отметить принципы, которым следуют люди в своей жизни, они тоже нигде не даны и не проявляют себя до определенного этапа развития человечества. Благодаря рождению этих идеальных начал человек восходит от мира жесткой материальной детерминированности, определяющей жизнь человека, на новый качественный виток бытия, где новые идеальные моменты уже сами определяют жизнь человека. К этим принципам мы можем также отнести моральные установки.

Но среди всех идеальных начал, определяющих жизнь человека, мы придаем особую важность осознанной или неосознанной воле к превосходству. Воля к превосходству уже врожденна самым витальнейшим образом человеку, как идея его бытия, и является основной движущей силой на пути становления и раскрытия Природы. Идея «воли к превосходству» как общее место, как инвариант, универсалия, принадлежит базисной части Логоса; в изменчивой же части мы наблюдаем множество форм ее проявления.

Примечание. Что мы понимаем под словом «смысл»? Ради чего, для чего; это «чего» оказывается всегда впереди, смысл выражается служением какой-либо идеи; идея оказывается впереди. Как будто мир устремлен в реализации идей; идеи как будто вытягивают за уши мир, а точнее он сам по необходимости, оказывается, следует им. Так кто же был прав Платон или Аристотель? В каком-то смысле мы понимаем, что идеи оказываются впереди процессов, но в каком-то смысле и позади, ибо первичны, направляют процессы, а тем самым они существуют вместе с процессами, поддерживая свое извечное вот-бытие через так-бытие; их возникновение, проявление есть так-бытие; но берутся ли они неоткуда вместе вещами: как цветок, к примеру, распускается, являя красоту, заложенную в него, но не явленную, как будто из ниоткуда; ведь он всегда нов; а новое по своей сути есть преобразованное, есть что-то явленное, чего не было еще. Но коль новое явилось, то вместе с ним явилась и идея его. Была ли она просто раньше скрыта, но была, а если была, то бытие его идеи, функции, каково оно? Оно, несомненно, принадлежало области функций, не проявленных, но как сущностей. Бытие сущностей оказывается объективно скрытым в своей полноте. То есть мы близки к пониманию идей в платоновском смысле. Но нет, опять же, идея явилась только после того, как были созданы условия, как произошол ряд преобразований, метаморфоз. Само бытие мыслится нами как метаморфозность; благодаря этой метаморфозности идеи как бы всплывают из ниоткуда, они рождаются вместе с этими метаморфозами, являясь их основаниями. Но остаются принципы, по которым происходят метаморфозы, закономерности. То есть нам надо разделить сущности, как закономерности, которые находят извечное воплощение, к примеру, математические законы, и те, которые являются вместе с предметами, сущности изменчивого, нового. В этом разделении часть идей отойдет Платону, а часть Аристотелю; к примеру, Аристотелю принадлежат интегральные сущности субъективного, к Платону – все математические законы и законы логики; ибо, к примеру, всегда можно рассмотреть абстрактный математический объект, и от того, рассматриваем мы его или нет, его объективность не страдает.

Во всяком случае, бытие смысла – это бытие идей. Но бытие идей – это как будто и небытие; в сравнении с предметностью, нет условия трехмерности; идеи есть, и их как будто нет. Понятно, что слово идеальность ничего не говорит нам о бытии идей, ибо есть просто обозначение их бытия. Идеальность, эфемерность, подвешенность; «есть» идей оказывается неуловимым, но находящим отражение. По их отражению познаем мы их; но по отражению мы вообще познаем мир («мы имеем карту местности»); понятно, что местность является нам только в виде карты. Но мы опять же должны понять, что нечто (идея) не есть нечто само по себе обособленное (вещь в себе), а выступает как определенная интегральная функция (хотя бы она должна входить в непротиворечивое единство бытия и подчиняться общим принципам).

Чем различаются вот-бытие предмета и вот-бытие принципа (в духе Гартмана)? Вот-бытие принципа вневременное и внепространственное (удивительно); вот-бытие предмета (его качеств) изменчиво. Здесь мы подходим к разделению идей по Платону и Аристотелю: базисная часть Логоса представляет идеи Платона; изменчивая – идеи в видении Аристотеля. В-себе-сущие - Платоновы идеи, а те сущности, которые проявляют себя через явления – изменчивые – это Аристотелевские.

Так-бытие представляет собой качественную бытийность, что также принадлежит Логосу, ибо идеальное; но вот-бытие изменчивого и вот-бытие фундаментального оказывается разделенным, в первую очередь условием трехмерности. Вот-бытие изменчивого не безразлично к условию трехмерности; но вот-бытие принципов безразлично уже к условию материальности.

Платон приписывает вещам стремление к совершенству идей. Я бы сказал, что в понимании Платона, правильно говорить о функциях, а понятие совершенства этих функций относительно. К примеру, рассмотрим идею стола: функциональная особенность предмета понятна; но стол может быть резной, может быть каменный и т.п., и совершенство мастера в изготовлении стола не знает границ. Но в чем совершенство самой идеи? Стол останется функционально столом. Если же мы будем рассматривать его как предмет искусства, то он уже становится во многом безразличным к своему прямому назначению; претендуя на предмет искусства, значение приобретут совершенно другие особенности – гармоничное сочетание частей, правильность, сложность выполнения работы, красота и т.п., что во многом безразлично к самой идеи стола. Здесь мы явно прочувствовали, чем отличается практичность от возвышенности искусства. Практичность остается в грубой функциональной области (ибо и искусство функционально; к примеру, можно рассматривать функцию красоты); но искусство выступает безразлично к прямому назначению предмета; здесь уже проявляется антагонизм между возвышенным и земным; они оказываются чужды друг другу: служа прямому назначению, для человека безразлично, насколько красив стол, равно как и красоте стола во многом безразлично, что она красота именно стола, она может быть характерной хоть для стула, хоть еще для какого предмета. В своем возвышении красота презрительна к основной функции предмета; за что и предмет платит своей грубой основательностью и необходимостью; судьей же выступает человек – оценщик, весы.

Еще пример: изобразительное искусство находится где-то между предметностью и воображением (отражением, может, творческого), - это отражение, получившее реальность на двумерной поверхности; архитектура уже трехмерна; но главное то, что выражается, выходит далеко за рамки предметности: человек вкладывает в скульптуру намного больше смысла, а точнее, видит в ней, нежели она представляет сама по себе (безотносительно к нему). Хороший пример также дают шахматы, игрушки, вообще все искусство – в нем человек усматривает намного больше, чем нечто представляет само по себе. Более того, скажу, что человек усматривает далеко не все, что способен усмотреть. Смысл (предметов) выходит далеко за пределы познавательных и чувственных возможностей человека. Вот здесь мы и обнаруживаем нашу слепоту и ограниченность. Мы видим настолько, насколько человек вкладывает смысл в предметы, и насколько он может извлечь из них смысл. Но опять же, мы видим часто намного дальше Природы. Пример: воспринимаемая в сознании единица не есть только палочка на бумаге (благодаря нашему сознанию). Здесь единство субъекта и объекта оказывается настолько оторванным от условия бытия, что мы начинаем говорить об идеальности. Объект теряет свою самость в субъекте, он становится больше через субъект. Субъект привносит в объект нечто другое, то есть объект не остается равнодушным к его восприятию (его судьба во власти созерцающего субъекта и зависит от этого созерцания). Через субъект восприятия объект приобретает значение, которое до столкновение с субъектом оказывалось не высвеченным в нем. Взгляд способен высвечивать иную сущность. К примеру, найти применение вещи не свойственное ей. Субъект включает бытие в восприятии. Скажу больше, объект благодаря сознанию сильно обесценивается как таковой, как только заземленный, и приобретает свою ценность как воспринимаемый определенным образом (например, объект в отношении собственности). Возможность быть включенным в определенное отношение – вот что прежде всего нас интересует в объекте, а не его заземление. Пример: деньги ценятся не за то, что они просто бумажки. Ценным оказывается другой функционал (идея). Забегая вперед, скажем, что это видение - это одна из существенных идей, вкладываемая Природой в человека, – способность интегрировать реальность на новом качественном уровне.

Принцип рождения нового качества

1

Принцип рождения нового качества: интеграл способен рождать новое идеальное начало, новую идею, новое качество. То есть возможно вообще рождение нового; рождение новой идеи в сознании, нового человека (ярко выраженная индивидуальность), нового предмета, который воплощает собой новую идею. Само слово рождение уже обозначает явление чего-то нового. Будем понимать под этим рождение нового, которого не было явлено раньше нигде (по крайней мере, на Земле). Принцип рождения нового означает то, что мир существует не как переливание из пустого в порожнее, не как пустая агрегация частей и перегруппировка единиц, но существует возможность появление нового качества. Конечно же, само понятие изменение уже предполагает переход из одного состояния в другое, но при этом могло бы не появляться нового качества, мир мог бы замкнуться уже в наличном, идеальном каркасе сущностей и невозможна была бы, например, идея колеса, невозможно было бы вообще всякое развитие.

Отметим, что принцип перехода количества в качество не провозглашает, что количество изменений должно переходить в новое качество. Ведь количество изменений может приводить к качественным изменениям в наличных качествах и необязательно должно рождаться новое качество. Напротив, принцип отрицания отрицания (Гегель) уже неявно предполагает рождение нового качества. Если что-то отрицается, то уже на новом качественном витке становления. Отметим, что для проявления нового качества необходимы накопление, сохранение и устойчивость (консервативность). Но абсолютный консерватизм невозможен. Конечно, задача сохранения качеств может решаться переходом процессов в циклические процессы (например, движение светил по замкнутому контуру), но, тем не менее, все подвержено смерти как потери воплощения идеи (вместе с уничтожением предмета исчезают и вторичные, явившиеся идеи).

Пример: если мы рассматриваем всех людей, проживающих на данной территории как государство, то на этом уровне агрегации появляются новые качества и новые возможности. Государство, рассматриваемое как единое целое, может выступать на новом качественном уровне. Появляется понятие национального интереса и появляется возможность отношений между государствами, как целыми единицами. Здесь мы видим рождение новых понятий. Если бы это не было возможно, то народность так и осталось бы простым сборищем людей и никакого качественного скачка при агрегации не произошло бы.

Отметим далее, что рождение новой идеи непредсказуемо, под этим мы понимаем то, что нельзя рождение нового качества вообще спрогнозировать никакими математическими и иными логическими моделями, поскольку среди решений этих моделей не будет содержаться ничего, кроме того, что уже изначально заложено в них. Однако, конечно, к примеру, появление комплексных чисел как множества решение обычных многочленов с вещественными коэффициентами есть по своей сути рождение нового качества, но спрогнозировать их появление просто невозможно, именно это мы и понимаем под невозможностью предсказания появления нового качественного витка, — рождение нового всегда есть чудо бытия! В математике как раз зачастую рождение нового качества закладывается в определении объекта, и именно удачно выбранное определение служит тем основным фактором, которое может привести к становлению совершенно новой теории.

Основное значение принципа «рождения нового» заключается в том, что этот принцип определяет собой вообще возможность всякого развития, ибо развитие обычно определяется как переход бытия на более высокий качественный уровень, и именно явление нового является тем, что имеет исключительное значение для бытия. Сама жизнь человека есть явление и направлена на явление, ценностью которого является уникальность, самобытность и исключительность.

Отметим одно важное следствие из принципа рождения нового качества: принцип рождения нового качества утверждает собой отсутствие качественной замкнутости мироздания.

2

Все процессы совершаются в жестко определенной причинно-следственной связи (детерминизм). Отсюда следует, что машина времени невозможна до тех пор, пока человеку не удастся обратить все процессы вспять. А это невозможно в силу необратимости многих процессов.

Необратимость процессов состоит в том, что настоящее забывает прошлое. Система, переходя из одного состояния в другого, забывает свои начальные условия во всей их полноте. Когда монета падает «орлом» или «решкой», то после того, как она уже упала, невозможно восстановить первоначальное ее положение. Таким образом, мы живем в постоянно обновляемом мире, но, как уже отмечалось, этот мир не замыкается в определенном количестве наличных качеств, а происходит постоянное его качественное обновление, а поскольку все изменения подвержены принципу определенности, то возникает вопрос: как соотносится детерминизм и рождение нового качества? На стыке этих двух принципов как раз и проявляет себя чудо, здесь сияет лицо бога.

В качестве примера, иллюстрирующего принцип рождения нового качества, можно сказать следующее: произведение великого художника, в сущности, состоит из определенного количества мазков, где каждый мазок занимает свое конкретное место и в целом эти мазки уже не есть простой набор, а есть нечто большее, есть целая картина. Само понятие «синергизма» является, по сути, выражением принципа рождения нового.

    Примечание. Когда человек видит перед собой беспорядок, какое чувство начинает одолевать его? Раздражение от дезорганизации, под воздействием этого чувства так и хочется расставить все по своим местам. Видимо, похожую природу имеют силы Природы, служащие самоорганизации в ней. Главное – это принцип механизма, который реакционно устанавливает необходимость упорядоченности. 

3

Все системы можно условно разделить на два типа: диссипативные и интегрируемые (не в смысле Пуанкаре), где под интегрируемыми системами понимаются системы, которые на уровне целого способны проявлять новое интегрирующее качество, а под диссипативными системами мы можем понимать те системы, которые, будучи предоставлены самим себе, стремятся к максимуму энтропии (к возрастанию хаоса), то есть для них выполнено второе начало термодинамики. Основное же отличие интегрируемых систем от диссипативных состоит в том, что в интегрируемых системах всегда проявляется некоторое интегрирующее, связующее начало (идея), которое объединяет систему и не дает ей рассыпаться и рассеяться. С утратой же этого качества интегрируемая система превращается в диссипативную. Таким образом, принцип рождения нового качества утверждает существование интегрируемых систем. Примером интегрируемой системы служит человек, где интегрирующим качеством является воля, которая есть качественное преобразованная энергия (энергия жизни); с утратой механизма, преобразующего энергию извне в энергию воли, человек умирает.

Интегрируемость и диссипативность — суть состояния систем, выражающих направленность их изменения к становлению или к хаосу соответственно. Существенным подмножеством интегрируемых систем являются самоорганизующиеся системы, но к интегрируемым системам принадлежат и те, которые развиваются в результате сильного внешнего воздействия (хотя развитие идет изнутри). Введя эти два понятия, мы можем сказать, что вообще всякое развитие есть интеграция, и становление Логоса идет только через интеграцию, которая дает возможность проявляться новому качеству, причем новое качество всегда рождается из глубины системы: бытие как бы выходит изнутри. Таким образом, всякое развитие идет через интеграцию, тогда как регресс — через диссипацию; интеграция есть устремленность ввысь, диссипация есть устремленность к хаосу. Через интеграцию идет наслаивание верхних, качественных пластов бытия, тогда как через диссипацию происходит их уничтожение. Кстати сказать, единство Логоса как раз и проявляется в том, что каждая частичка в интегрируемой системе как бы по мановению волшебной палочки знает свое место, ее место определяется интегрирующей, стержневой идеей интегрируемой системы.

Примечание (к теореме Белла). Единство проистекает из единства Логоса. Суммарный заряд двух спинов равен нулю. Это математическое соотношение. Эта непрерывная взаимосвязь происходит в Логосе. Помните, что правильность утверждения возникает в момент формулировки утверждения. Логические связи находятся вне условий пространства и времени. Здесь взаимодействие одновременно. Мир (фундаментальная часть) Логоса является мгновенным проводником единства всей Вселенной, ибо он одновременно представлен в каждой точке пространства и времени. В момент события его структура определяется непротиворечивым образом со всей структурой Вселенной мгновенно. Закономерности и события определяются вместе. Логический (и не только) интеграл всей Вселенной определяется одновременно с явлением. Принципы по своей природе безразличны к пространству и времени. Похожим образом обстоит дело и с самоорганизацией. Части подчиняются внутреннему единству на уровне синтезирующего их паттерна, как идеи. Каждая часть в системе знает свое место относительно других частей мгновенно. Нагляднее всего это единство представлено на уровне математики. Там взаимодействие происходит на уровне идей.

Бомм: «Порядок присущ вселенной на более глубоком уровне, чем статическом, в области непроявленного. Это «вложенный», «имплицитный» порядок. В рамках этого порядка взаимоотношения внутри целого не имеют ничего общего с локальностью в пространстве и времени».

4

В известном смысле закономерности есть связки Логоса, и только благодаря проявлению закономерностей Логос может быть мыслим как единство взаимосвязи; без закономерностей взаимодействий мир рассыпался бы в ничто; ибо определенная взаимосвязь есть клей бытия. Надо отметить, что в свете рассматриваемых интеграционных процессов, в настоящий момент мир идет по пути глобализации, что определяет дальнейшее развитие нашей планеты. Сущность глобализации — сокращение пространства и времени взаимодействия, так что в каждой точке земного шара теперь может интегрироваться большее число информации, что делает для всего земного шара даже самое незначительное событие в мире влиятельным и значимым. В силу этих процессов в каждой точке Земли повышается чувствительность ко всем процессам, происходящим в мире, но платой за эту повышенную чувствительность как всегда является увеличение страданий человека.

5

В заключение приведем пример значимости принципа рождения нового качества из той области, где этому принципу на сегодняшний день уделяется самое большое внимание. Бизнес есть та сфера, которая, по большому счету, отвечает за материальное производство, то есть за воплощение конкретных идей. Сегодня, для того чтобы выживать в сильно конкурентных условиях, бизнес постоянно должен ориентироваться на инновацию, то есть на рождение чего-то нового; без этого дальнейшее существование бизнеса просто невозможно; необходимость выживать диктует именно направленность развития на явление нового качества. Да и вообще, в любой сфере человеческого бытия можно отметить направленность на явление нового: в искусстве, в науке — везде важной особенностью, ценностью, является новизна результата. Таким образом, ценность нового есть позыв Природы в стремлении к раскрытию себя.

Жизнь поддерживается надеждой на что-то новое; смысл: раскрытие человека во всех возможных отношениях, подобно цветку, пусть и мрачному.

Примечание. Почему человеку рано или поздно все приедается, надоедает, становится неинтересным? Его природа требует чего-то нового. Не говорит ли это о значимости принципа нового, проявляющаяся как необходимая потребность уже в самом человеке?

Примечание. Какими праздники являются у нас самыми значимыми? День рождения, Новый год, Рождество. А также мы, празднуя рождение чего-то нового, устраиваем презентации и т.п. Значимость этих ритуалов говорит о значимости для нас, а, равно как и для Природы, рождения нового.

Примечание. Когда мы говорим об исторической необходимости, мы неявно интегрируем. Поэтому мы и говорим об историческом процесс, потому что, если его разложить на составляющие, то возникает много «если», и много «вдруг», но интеграл часто не меняется от незначительных частностей.

Примечание. Интересно, во всей всемирной сети я еще не встречал такого, казалось бы, простого словосочетания, как «воля к превосходству».

Принцип оптимальности

1

Принцип оптимальности можно сформулировать следующим образом: новое качество стремится проявить себя с минимальным количеством усилий.

Примеры:

— человек в достижении чего-либо пытается получить максимальный результат с минимум затрат;

— луч света распространяется (и отражается) по кротчайшему пути;

— капля воды, падающая вниз, принимает форму шара;

— сформулированный принцип лежит в основе такой науки как экономика;

Из биологии:

«1. Основой является естественный отбор, в результате которого живые организмы приобретают признаки, оптимальные для данных условий, т.е. такие, которые не скажутся отрицательно на их способности конкурировать с соперниками.

2. Другой аспект изучения распределения организмом энергетических затрат на рост и размножение заключается в попытке объяснить общую закономерность развития многих животных и растений, которая состоит в том, что размножение начинается тогда, когда рост в основном закончен. Предлагается следующий экстремальный принцип: в онтогенезе комбинация между тратами на рост и размножение оптимальная в отношении естественного отбора организмов такова, что биомасса потомства одной особи за все время ее жизни достигает максимума.

3. Самый известный – принцип Гамильтона, согласно которому, каждая механическая система ведет себя так, чтобы действие (интеграл по времени от функции Лагранжа) было минимальным.

4. Принцип максимального разнообразия. По мнению Д.Лурье и его коллег живым системам присуще адаптивное поведение, которое обусловлено конкуренцией между двумя тенденциями – тенденцией к большему разнообразию, происходящей из постоянного появления ошибок в генетическом коде, и тенденцией к меньшему разнообразию из-за естественного отбора.

5. Экстремальный принцип: сообщество видов, конкурирующих за один или несколько ресурсов, эволюционирует в сторону увеличения мощности или скорости протекания через него энергии, причем в равновесии эта мощность (или скорость) максимальна. Сообщество конкурирующих за жизненное пространство видов эволюционирует к состоянию с максимально плотной упаковкой, причем в процессе эволюции плотность упаковки сообщества всегда возрастает, достигая в равновесном состоянии максимально возможного для данной среды значения.

6. Ф.Вашида предложил гипотезу, согласно которой система стремится организовать свою биологическую конфигурацию так, чтобы максимизировать суммарное дыхание.

7. В основе исследований А.И.Зотина и А.А.Зотина в области макроэволюционных изменений лежит термодинамика, которая является общей феноменологической теорией любых процессов и явлений, протекающих в природе, сопровождающихся диссипацией энергии, т.е. возникновением энтропии. Согласно предложенному принципу наименьшей диссипации энергии в устойчивом состоянии любой термодинамической системы скорость диссипации энергии в ней минимальна. Этот новый термодинамический принцип включает в себя второе начало термодинамики и охватывает практически все явления природы. Указанный принцип является конечной характеристикой равновесного состояния. Для описания самого переходного процесса формулируется принцип наискорейшего спуска: в процессе приближения термодинамической системы к равновесному или стационарному состоянию функция внешней диссипации убывает наискорейшим возможным способом».

8. Синергетический принцип Пригожина - Гленсдорфа: «Живая система, ее составляющие видоизменяются, самоорганизуются так, что используют потребляемую извне энергию наиболее оптимальным способом».

Почему математика столь много внимания уделяет рассмотрению задач об экстремумах? Потому что экстремумы суть предельные положения определенных качеств, за границы которых, без потери этих качеств, не возможен выход; экстремумы есть граничные положения бытия определенного качества; пограничные личности.

Одна из основных миссий человека на земле — осуществлять становление в соответствии с этим принципом, этот принцип есть выражение воли Логоса. Человек может соединить (интегрировать) элементы так, чтобы проявить новое качество. В этом суть изучения, в этом суть производства. Природа же со своей стороны жестока к человеку, она заставляет его работать, ставя лицом перед этой необходимостью.

Может показаться, что развитие Природы вообще не соответствует принципу оптимальности, это есть глубокое заблуждение, ибо вспомним принцип явления, следствием которого являлось то, что бытие в каждой момент времени и в каждой точке пространства раскрывает себя в полном возможном объеме. Человеку со стороны, конечно, может показаться, что что-то совершается не в соответствии с этим принципом, но это есть всего на всего мнение, ибо что-то может не происходить только из-за отсутствия чего-то, и всегда, я уверяю вас, можно найти причину, почему что-то совершается не так, как нам бы этого хотелось.

Наличие принципа оптимальности обосновывает и обеспечивает то, что мир в своем раскрытии устремлен к максимуму совершенства. С другой стороны, руководствоваться в поступках принципом наилучшей выгоды, - не говорит ли это красноречиво о том, что жизнь есть стремление к превосходству? Принцип оптимальности обосновывает это.

Примечание. «Можно также отметить, что в математическом обосновании золотого сечения заложены принципы оптимальности, и под структурной гармонией можно понимать не только оптимальность строения, но и устойчивость, стационарность и целостность систем, а также устойчивость нестационарных процессов в сложных самоорганизующихся системах».

1.1

Интересно отметить, что трезвое состояние человека наилучшим, наиболее адекватным образом отражает окружающий мир. В целом же, это оптимальное состояние трудно улучшить действием каких либо препаратов, или лишь в каком-то узком направлении, причем, за счет снижения в другом удается достичь улучшения этого состояние. Таким образом, нормальное душевное состояние отвечает принципу наилучшести. Говоря о том, что следует сдерживать эмоции, быть умеренным, беспристрастным, неявно говорят, что это наиболее оптимальное состояние для принятия решения и адекватного восприятия действительности.

2

Интересен вопрос: как соотносится принцип оптимальности с принципом определенности? Заметим, что с понятием «оптимальности» совершающегося, неразрывно связано понятие «возможности»; ибо оптимальность совершающегося есть реализация наилучшей возможности, где «наилучшесть» определяет критерий оптимальности. Но что есть бытие возможности? Бытие возможности есть всегда отражение бытия реального (внешнего по отношению к восприятию). То есть бытие возможного находится в сознании человека (в случае отражения на уровне человека). Без отражения «возможности» не существует. То есть мы хотим сказать, что свое бытие «возможность» приобретает только через отражение; без этого объективная возможность как посыл не есть возможность. Не случайно говорят: существует теоретическая возможность: возможность проявляет себя как отражение, как видение субъекта (на уровне человека). Возможность проявляет себя в единстве субъекта и объекта. То есть, бытие «возможность» обретает в отражении человеком окружающего мира. Возможность всегда предполагает элемент управления — то, что сможет реализовать эту возможность. Элемент же управления на уровне человеческого бытия есть разум, который в принципе и осуществляет относительную свободу выбора (в рамках чувствительности к условиям). Отсюда, кстати сказать, следует, что, чем более чувствителен человек, тем у него относительная свобода выбора больше. Нечувствительные же люди часто поступают только по жесткой, ограниченной необходимости.

Можно ли говорить об объективной возможности без осознания ее? Объективной возможности без осознания не существует; точнее, она существует, но способ выбора, элемент управления, на уровне бессознательного – это, к примеру, действие критерия оптимальности в бессознательной Природе, реализация по этому критерию; в этом проявляется сложный ум Природы; не зная возможности, может ли Природа поступать оптимальным образом; не предполагает ли это, что Природа бессознательно должна знать возможности, чтобы поступать оптимальным образом? Это осуществляется опять же через отражение на более низком уровне.

Приведем пример. Только с появлением сознания появилась возможность заглянуть в будущее, способность спрогнозировать его и, таким образом, родилось понятие «возможность» как таковое. До появления сознания степень отражения мира была достаточно низкой и свободы выбора, как мы ее все понимаем, не существовало: можно ли говорить о свободе выбора растения? Нет! Не существует возможности выбора для растения! То же мы признаем и для животного, но с натяжкой, ибо животное поступает в соответствии с инстинктами. Также и относительно человека можно сказать, что человек, по сути, представляет собой всего на всего более сложную систему отражения и кажущаяся свобода выбора человека есть всего на всего более сложная качественная степень ветвления бытия, более чувствительная что ли, где полная детерминированность принятия решения затмевается сложностью системы. Действительно, по существу, основным отличием человека от животного является наличие сознания у первого, благодаря которому и появляется понятие «свободы выбора», но эту свободу выбора, это ветвление бытия осуществляет разум, как узловое место, который в свою очередь является детерминированным. Таким образом, понятие «свободы» можно понимать лишь как наше отношение к разуму, к этому элементу управления раскрытием бытия, который реализует кажущуюся свободу.

Далее отметим, что принцип оптимальности, в соответствии с которым человек принимает решение, сводит свободу выбора человека на нет, а именно ее сводит на нет определенность критерия принятия решения. Кому-то, конечно, может показаться, что свобода человека проявляется в его «хочу» или «не хочу»: если я чего-то не захочу делать — то делать не буду! Но в основе каждого «хочу» или «не хочу» всегда лежит определенное основание «почему» хочу или не хочу (да даже хотя бы принцип отрицания – любо хочу, либо не хочу).

Основным различием между детерминистским и недетерминистским пониманием мира является, то, что недетерминисты признают наличие объективных возможностей развития мира до реализации единственного пути развития (ибо конкретная реализация пути, по которому идет мир, всегда единственна и полностью определена в соответствии с принципом определенности), тогда как детерминисты указывают на единственность такого пути и определенность его до момента конкретной реализации. Но, по сути, в конце концов, будет реализовываться всегда один единственный путь развития, считаем ли мы, что реально были возможны и другие пути развития или не считаем так. Один единственный — потому что начальные условия определены однозначно, и все совершается в соответствии с полной определенностью, что задает единственность траектории, где моменты проявления нового качества определяются также определенными интегралами, которые всего на всего просто очень чувствительны к начальным условиям. Надо отметить, что узловые моменты, где происходит рождение нового качества, и есть как раз моменты истины бытия, именно здесь отливается вся интегральная вселенская сущность и определенность бытия.

3

Приведем пример интегрального единства бытия. По сути, установленные физические константы, являются в каком-то смысле выражением этого единства в определенных качественных пластах бытия. Физический константы проявляют себя как интегральные сущности, обеспечивающие непротиворечивое единство бытия, и, в связи с этим, смешными кажутся фантазии физиков, которые пытаются представить себе мир, если бы значения найденных констант не с того не с сего отличались бы от определенных самим существованием (как будто они могут их изменить!). Эти константы являются связующими единства бытия; они не есть суть внешне заданные, они всплывают изнутри бытия, обеспечивая его непротиворечивость; они, как математические законы, которые в силу интегрального единства и определенности не могут вступать в противоречие со всем, что было явлено до них; они непременно должны встраиваться, входить в систему непротиворечивым образом; этого требует канон Логоса, который разворачивает свое бытие в соответствии со своей внутренней необходимостью и определенностью.

4

Мы бессильны против бытия. Любое понимание бытия оказывается лишь пониманием и отражением. Да, через понимание мы влияем на его изменение. Но базисную, фундаментальную часть Логоса, нам придется принимать как данность.

Качественная множественность (принцип многообразия)

1

Качественное бытие Логоса является асимметричным, то есть интегральное единство в каждой точке пространства в каждый момент времени может иметь разные значения, то есть бытие представляет собой качественное разнообразие. Можно спросить: почему мир неоднороден и не представлен одним качеством? Чему это противоречит? Почему мир не может быть симметричным, например, составленным из кубиков, одинаковым по своим качествам и разнящимся только по величине, которые, в свою очередь, составлены еще из более маленьких кубиков и т. д.?

Заметим, что качественное разнообразие уже содержится в количественном разнообразии, то есть качественное разнообразие уже предполагается пространственно-временным условием существования; ибо разные количественные величины, и это очень важно, суть разнятся уже качественно в силу того, что они просто разные по величине, а разные величины есть качественно разные величины, на этом стоит вся теория чисел. Каждое число имеет свою индивидуальную особенность.

Любое количественное различие уже предполагает качественное (в противовес Гегелю). Мера определяет границы качества, то есть количество определяет границы качества без значительных изменений. С превышением меры качества меняется само качество, то есть количество переходит в качество (в смысле Гегеля).

Почему еще древние предавали чувству меры такое значение? Ибо человеческая (да и не только) природа со временем всегда стремится выйти за определенные границы.

Попробуем показать невозможность абсолютной однородности бытия. Предположим, что существует нечто абсолютно однородное и простое. Тогда сразу же исчезает принцип Гегеля перехода количества в качество: если мы будем мельчить до бесконечности наш однородный объект (не будем забывать, что количество — понятие относительное, соизмеряемое с человеком), то в силу его идеальной однородности количество никогда не будет переходить в новое качество. Качественная однородность в этом случае не зависит от количества. Физики безуспешно пытались найти такую фундаментальную однородную частицу, в силу принципа Гегеля она просто невозможна; если бы она была возможна, то в рамках этой частицы наблюдалась бы абсолютная однородность, где нарушался бы принцип перехода количества в качество. Этот вывод мы могли бы сразу получить, если бы изначально полагали, что разное количество само уже несет в себе разное качество. Таким образом, материя бесконечно разнообразна по качеству и вглубь и вширь. (Хотя физики пришли к тому, что не могут более делить частички; ибо при делении они множатся; но весь вопрос в том, что физически не могут).

Отметим также, что абсолютная однородность исключает взаимодействие внутри себя: поскольку протяженность уже предполагает различие, части и сосуществование этих частей, то это уже в свою очередь предполагает соотнесение частей и их взаимодействие. Если исключить взаимодействие внутри предмета, то он тут же уничтожается; ибо всякое существование есть взаимодействие. Таким образом, мир не может быть однороден, иначе он выродился бы в ничто.

Теперь мы можем сформулировать еще один принцип бытия, принцип многообразия: Природа стремится к максимуму многообразия, так сказать, стремится реализовать все возможные (к примеру, комбинаторно) варианты бытия.

Примечание. Интересно, по какой такой внутренней побудке мы стремимся сохранить вымирающие виды, занося их в красную книгу, охраняя и оберегая? Или почему так печемся о памятниках истории? Почему нам кажется естественным считать, что, чем больше многообразия, тем лучше. Можно развиваться вверх, можно в широту, между этими направлениями существует оптимальный вариант развития, который более и пригоден, который и определяет распределение многообразия; например, соотношение мужчин, женщин, садистов, мазохистов, геев, лесбиянок и т.п., которые представляют собой просто возможные комбинаторные варианты.

Примечание. Одним из важных достоинств полового размножения (по сравнению с другими формами размножения) является, как отмечают биологи, повышение видового разнообразия, резкое увеличение темпов эволюции и приспособления к окружающей среде, а также значительное повышения качества разнообразия. Как гласит одна из глубоких формул: «мы живем, потому что мы разные». Разнообразие отвечает и за устойчивость мира, в качестве диверсификации.

Примечание. В основе любого разделения лежит отрицание, хотя бы как различение и отделение.

Соотношение идеального и материального

1

Любое изменение реализует какую-либо идею. Когда мы говорим, что миром движут идеи, то понимаем под этим следующее, например, акула, которая стремится поглотить жертву одержима идеей (на уровне инстинкта) схватить и съесть, она не осознает своего стремления, но слепо следует ему, так и человек движим идеями. В сознании человека идеи могут обрести свою самость и целостность, они могут быть схвачены и оформлены в явном виде. В этом смысле бытие есть бытие идей, где материя является лишь условием их бытия и зачастую подчинена им или точнее — материя и то, что она выражает собой — идеальное, составляют единое целое идеального и материального. Но материя, тем не менее, является по отношению к тому, что она воплощает, всего на всего лишь необходимым условием; материя есть место бытия Логоса, где он разворачивает себя.

Так, в математике идеи вообще оформляются в символах и не предполагают совершенно обязательного воплощения и явного заземления (условие трехмерности) в материи (неявное заземление имеет, например, фантазия, она обусловлена материей, но как образ она есть нечто совсем отличное от последней). В защиту понимания материи как всего на всего лишь условия бытия говорит закон сохранения энергии (он как раз служит убедительным доказательством несотваримости мира). Поскольку энергия и материя суть одно и тоже, и при любом изменении в системе общее количество энергии постоянно, то в каждый момент времени общее количество энергии во вселенной остается постоянным, в силу этого количество материи остается постоянным в каждый момент времени; при любом изменении происходит лишь изменение идеальной стороны бытия — качества состояния, то есть переменной части Логоса, материя же выступает как незыблемый фундамент и являет собой всего на всего однородное (разнообразие уже качественно) условие бытия (вроде пространства и времени в смысле Канта). Таким образом, Космос и Хаос имеют одно и тоже материальное наполнение и различаются только в идеальных моментах. При таком понимании каждая конкретная вещь есть часть материи, захваченная определенным качественным состоянием Логоса, где материя лишь воплощает в себе изменчивое и идеальное, она служит вместилищем изменчивого и призрачного бытия.

В свете этого понимания материи как условия бытия идеального, следует говорить не «движение есть способ существования материи», а «материя есть способ существования движения», поскольку материя есть лишь всего на всего условия бытия идеального. Но идеальный мир нерасторжим полностью с материей. Материя бедна в своем определении, — как пространство и время; она не имеет ни определенного запаха, ни цвета, ни формы, ни движения; ибо все перечисленное есть идеальные моменты. Тем самым, материя низводится до уровня предельной субстанции, предельного основания, которое лишь воплощает в себе бытие Логоса. Какой ужас! Что же остается от материи, когда мы отнимаем у нее все качества и определенную форму? По своему содержанию материя переходит в ничто (почувствуйте всю силу необходимости первичных качеств (находящих вечное воплощение)! Ибо отрицание одного из них низводит материю к ничто!) и уже лежит за пределами нашего восприятия; ибо все, что мы воспринимаем есть по своей природе идеально, есть образ, есть чувство, есть мысль. Материя как фундамент бытия, как темная его сторона, лежит за пределами нашего отношения, мы лишь соприкасаемся с тем, что она несет в себе и что выражает собой, поскольку мы соприкасаемся всегда лишь с насквозь идеальными моментами бытия. Например, когда я касаюсь какой-то вещи, я чувствую, что она тверда и не пускает меня, или если она гибка, то она пропускает меня через себя; но гибкость и твердость — суть качественные состояния материи, ее идеальные моменты. В свете этого понимания можно сказать, что все материальные предметы различаются между собой лишь по своим качественным характеристикам. И именно характеристики предметов, их свойства, функции и качества, а не сами предметы, имеют значение для человека и определяют различие предметов. То есть все предметы различаются лишь качественно.

Аристотель называл материю косным началом, но косность есть не что иное, как свойство плотности, что опять идеально. Здесь мы видим, что материя выражает собой первичные, идеальные моменты, которые не расторжимы с ней; при уничтожении одного из них, например, общего свойства цвета, материя превращается в ничто.

Отметим, что пространство есть чисто умозрительная конструкция, которая также является условием бытия и условием нашего восприятия, но пространство идеально и в этом его единственное отличие от материи; пространство как идеальный момент бытия само находит свой дом в материи и материей выражается, то есть материя является условием и пространства, таким образом, материя есть самая фундаментальное (субстанциональное) условие бытия всего идеального.

А теперь зададим такой вопрос: чем отличается материя от пространства?

Связь пространства и материи:

А) Форма предмета влияет на его физические свойства (геометродинамика).

Б) Материя есть искривление пространства.

В) Главное отличие материального от идеального – условие трехмерности бытия – довольно сильное ограничение.

Г) Объективная идеальность является сутью материальности, она заземлена в ней.

Д) Субъективная идеальность хоть и выражена материальным, но не является сутью, неотъемлемо присущей ей. Фантазия может не иметь возможности быть заземленной в своей полноте. Для этого она должна не противоречить непротиворечивому единству материальности.

Е) Материя есть условие первичных, идеальных начал, таких как запах, цвет, форма и т.п. ее атрибуты есть ее суть.

Ж) Вопрос взаимоотношения материального и идеального равносилен вопросу о соотношении души и тела.

Выше мы утверждали, что материя есть условие пространства (условие трехмерности). Образ - как проекция в двумерном пространстве, но двумерное пространство – это уже в мире идеального. Хотя двухмерное пространство невозможно само по себе, в реальности оно всегда есть проекция трехмерного (отражение, как в зеркале).

Примечание. Воображение – это искусство видеть мир, режиссура сознания, где особенное образное впечатление, зарисовка, схватывается в сознании, но не отчуждается вовне. Что ценнее - воображаемый образ или образ, нашедший воплощение в реальности? в реальности образ рискует стать более обыденным; другое дело, если реальность превосходит и развивает воображение, это своего рода соревнование. Искусство же выражать образы можно назвать визио искусством.

Примечание. Что представляют собой картины Малевича по отношению к искусству классических школ? Они приобретают свое значение через классику, посредством ее отрицания. Его «искусство» носит паразитический смысл, подобно тому как грубая смерть, убивая нечто возвышенное и сложное, приобретает свое неоспоримое значение только через уничтожаемое возвышенное. Что бы значило «искусство» Малевича не будь классических школ? Ноль. Только благодаря им оно приобрело свое значение. По сути, его картины представляют (олицетворяют) собой смерть искусства. Не хочу ничего говорить по поводу национальных особенностей и тех, кто именно по данному принципу превозносит нечто, но в данном случае мы имеем дело с паразитированием на настоящем искусстве, ибо только через него (в качестве пустого отрицания) картины Малевича получили свое значение, а не как нечто само по себе ценное. Я бы назвал его «искусство» протестом от бессилия.

1.1

Чем по существу отличается материальное от идеального, в обыденном понимании, ибо идеальное всегда, так или иначе, оказывается закодировано, заземлено в материальном? Основное отличие состоит в том, что материальное качество, обусловленное главным образом трехмерностью пространства, имеет непосредственную сущность и ценность в этом условии материальности, тогда как то, что мы обычно называем идеальным, опосредовано материальным условием, но имеет самостоятельную сущность и ценность в большей степени безотносительную к своему материальному воплощению. Например, стихотворение останется стихотворением, будь оно записано где угодно, услышано или запечатлено в памяти, тогда как конкретный предмет представляет самостоятельную ценность небезразличную к условию материальности.

Любое освобождение необходимо включает возвышение, ибо в этом случае возрастают степени свободы. Таким образом, если мы принимаем волю к превосходству как одну из основополагающих идей бытия (в соответствие которой поставлены наши эмоции) становится понятным, почему человек естественно испытывает презрение к конкретным материальным вещам, романтизируя идеальное, возвышенное? В нас говорит неосознанное стремление стать безусловными. Поэтому понятие духа и его освобождение приобретают высшую ценность. Конечно же, конкретное идеальное имеет ту или иную степень зависимости от условия материальности, ибо оказывается в той или иной степени опосредовано. Наибольшую же степень независимости имеют базисные принципы Логоса, ибо они представлены в любой точке пространства и времени. С другой стороны, базисные принципы, замкнутые в отрицании на себя, абсолютны, то есть не развиваются, они лишь средства развития, развитие же происходит в конкретных, изменчивых качествах, то есть в изменчивой части Логоса.

Чтобы осознать, насколько фундаментальна материя как условие идеального, необходимо понимать, что в ней отливается, отражается конкретика отрицания ничто. Идеальное спасается от ничто в материи как в условии своего бытия. Материя – спасительная гавань для идеального, служащая средством его выражения. Здесь мы постигаем значение материи, как крепости, противостоящей ничто и служащей опорой, прибежищем идеального. Все исчезает, но материя остается и служит остовом для последующего возрождения. Материя – мост между бытием и небытием. Материя – материальное лоно. Как созвучно это слово слову «мать»! Это однокоренные слова. Своим бытием материя как мать обнадеживает бытие. А что такое надежда? Надежда всегда как «надежда на лучшее»; наилучшесть присуща надежде. «Надежда умирает последней» – голос на грани бытия и небытия, это последнее слово воли к превосходству, первое и последнее, непосредственное, предельно ясное.

Примечание. Каждое подобное рассуждения убеждает меня в том, что я стою на правильном пути, проповедуя идею «воли к превосходству». Каждое подтверждение моим мыслям, которое я нахожу у других авторов, делает эти идеи безусловными.

2

Идеальное никогда не является оторванным от материи как условия своего бытия. Например, незаземленные идеи и образы всегда находят свое воплощение в материи и ею захвачены, например, образ может быть нарисован чернилами на листе бумаги и, тем самым, он является захваченным этими материальными носителями и вне каких-либо материальных носителей существовать не может; ровно то же верно и для образа, существующего в моем воображении (привязанность к моей голове): достичь полной расторжимости образа с материей невозможно. Таким образом, всегда существует та или иная степень виртуализации и кодирования идеальных моментов бытия в материи. Вопрос весь в том, в какой именно форме является сущность. Например, противоречие тоже является в определенной материальной форма, то есть, связано с определенным материальным носителем, но здесь оно не выражает непосредственную сущность этого носителя, а является лишь кодированием другого.

Можно провести границу между теми идеальными моментами, которые являются чисто субъективными и не находят отражения вне субъекта и теми идеальными моментами, которые имеют свое отражение в реальном мире, в том смысле, что они признаются значительными и имеют силу и влияние на окружающий мир; в этом состоит значение истины — явленная истина несет на себе ценностную окраску, окраску значимости для окружающего мира. Конечно, на трагический вопрос: Что есть истина? мы можем ответить просто, что все то, что входит в непротиворечивое единство бытия является истинным, тем самым, сводя истину в сферу логического вывода (здесь истину понимаем как отражение), а это есть мир математических истин, мир чистой рациональности, где все квадратно, угловато и прямолинейно. Или мы можем сказать, что граница истины пролегает между возможным и невозможным, тогда мы вообще теряем истину из виду; но вопрос об истине есть вопрос о том, какого характера каждая истина и, конечно, характер истины не отделим от оценки истины человеком? Являются ли истинными фантазии? Да, они рождены в сознании и имеют место быть, но какова степень их значимости и влияние на окружающий мир? В этом весь вопрос! Вообще вопрос об истине есть вопрос о том, насколько искривлены зеркала нашего восприятия и сознания мира, насколько близко и «хорошо» мы отражаем окружающий нас мир?

3

Является ли истинным утверждение: «Бог существует»? И тут же возникает масса вопросов. Если мы даем конкретное определение бога, а без определения (хотя бы нерационального) бога не существует, то это определение может быть с точки зрения логики противоречивым в себе, но понятие бога может существовать в виде образа, в виде представления и фантазии и иметь могущественное влияние на процессы, которые подчинены классическим (рационализируемым) истинам. Так понятие «бога» истинно или нет, если даже оно и несет в себе противоречие? Какова истина иллюзий? Они не имеют «грубого, весомого, зримого» заземления, не обусловлены материей так, что становятся ее сущностью, но они имеют огромное влияние и с ними невозможно не считаться. Они не лежат в области логики и разума, но находят опору в области чувств и эмоций (веры), и именно там отзывается их существо и влияет на вполне конкретные изменения внешнего мира.

Бытие Логоса

1

Еще раз определим понятие Логоса как вообще все идеальное, что есть в конкретный момент времени. И сразу отметим, что при таком понимание идеального, таблица Менделеева представляется выражением тех фундаментальных качеств, которые находят свое воплощение в материи, как условии своего бытия, на данном качественном уровне (соизмеримым с человеком). Хотя, конечно же, возможны метаморфозы — взаимные превращения этих фундаментальных качеств друг в друга (через изменения на низших, качественных пластах), тем не менее, они задают некий достаточно (относительно) устойчивый качественный пласт бытия, на уровне которого мы находимся. Бытие Логоса таково, еще раз повторимся, что по отношению к нему материя есть всего на всего лишь условие его бытия: отношение Логоса к материи есть отношение необходимости. Таким определением мы сразу же обедняем материю, низводя ее лишь до условия бытия наряду с пространством и временем; ибо все, что так пестро и разнообразно в жизни, является, по своей сути, идеальным, поскольку бытие есть как отношение, а всякое отношение суть идеально (бытие как представление друг другу).

Таким образом, материя есть неотъемлемое условие бытия Логоса, и неотъемлемыми ее атрибутами (имманентными качествами) являются: пространство и время. Отрицание любого из них приводит к ничто. Пространство есть условие бытия определенной формы и определенного количества. Отрицание пространства сразу же изничтожает материю. Отрицание же времени как относительного пребывания различенного многообразия в мироздании приводит к отрицанию всякого изменения, а потому и принципа отрицания, который лежит в основе всякого изменения, но принцип отрицания представляет собой абсолют, то есть его отрицание приводит к его утверждению, а следовательно, время не отрицаемо. Время является идеальным условием всякого конкретного изменения, как пространство является идеальным условием формы бытия.

Абсолют материи непрерывен во времени и пространстве. Нигде и никогда не возникает ничто; нет в материи нигде пустого пространства. Природа не терпит пустоты: пустота невозможна в силу невозможности объективизирования ничто. Наглядным подтверждением тому является опыт, проводимый с медной сферой, которую атмосферное давление сдавливает, как яичную скорлупу, при попытке полностью откачать из сферы воздух. Материя вездесуща, она, как условие бытия Логоса, отсутствием пустоты в каждой точке пространства протестует против ничто, она собой, своим существованием доказывает его невозможность, в силу его противоречивости. Материя сама есть дитя Логоса (объективный идеализм); но если Логос – это все идеальное, но материя есть то, что чуждо идеальному (по нашему разделению), но сама, как дитя Логоса, оказывается идеальным. Таким образом, мы пришли к замыканию Логоса; наше разделение на идеальное и материальное – условно; в целом, это одно и тоже, они нерасторжимы в своем единстве; мы пришли к полноте Логоса и к относительности материального; ибо все в той или иной степени находит воплощение и выражение в ней. Но принцип и материя очень далеки и очень близки.

Пространство и время — суть первичные (находящие вечное воплощение) условия Логоса, которые являются условиями любого восприятия и постигаются только разумом как общие идеальные моменты, то есть являются отражениями реальности, но вместе с тем выступают и как объективные условия бытия.

Примечание. Все, материя исчезла как таковая, Логос поглотил ее. Чем же мне представился мир? Мир, населенный духами, сам он стал духом, их течениями, взаимным порождением и исчезновением. Сейчас пишет мое перо, и это есть истечение его, и моего духа; только их истечение находится на разных уровнях. Когда я слышу такую фразу: «мысли материализуются», мне хочется сказать, что сама материя есть мысль, она почти сродни ей. Материя стала равносильна ничто (прямо как у Гегеля) – бедная-бедная и вместе с тем полная, полная, но другим; ибо, чем полная, не есть материя (по определению). Материя стала сродни «пустому» пространству и времени. Ну а чем еще может быть предельное обобщение? Но все же принципы и материя различны. Материя вобрала их в себя, как губка, и еще много, многое другое.

Я вижу превращения, разве может косное превращаться? Сама косность есть иллюзия невесомости; облаком становится бытие, невесомым облаком, то есть духом.

Опять я вижу котел и в нем кипучее творенье. Если появляется символ, то за ним появляется дух, и этот дух, подогреваемый, может стать неудержимым в своем проявлении. Иногда другой дух может обуздать его, он может исчерпать себя и перейти в свою противоположность. Бытие для меня стало бытием символов, их загадки теперь разгадываю я.

Всюду я вижу духов, - наверное, я стал индийцем.

Примечание. Как появилась жизнь на земле? Одним из самых распространенных мнений является то, что жизнь зарождалась постепенно в результате случайных химических реакции, разрозненных, происходящих редко, но с течением времени ускоряющихся и переходящих на все более новые (стрела превосходства) качественные уровни. В связи с этим интересен вопрос: почему происходит химическая реакция, в соответствии с какими принципами проявляются новые качества, свойства, функции? Жизнь происходит под постоянным давлением, давлением изнутри. Но что является первопричиной этого давления? Принцип отрицания. Можно представить себе сеть капилляров, под давление заполняющуюся жидкостью (кровью), постепенно доходящую до новых качественных уровней. Теперь уплотним эту систему взаимных перетеканий и столкновений до бесконечности. Это суть процесса воплощения - кровь и плоть наполняют безжизненный Логос (представление – вроде платоновских идей). Это подобно творению стихотворения, созданного по определенным правилам. Оно как будто возникает росчерком поэта из бесчисленного числа всевозможных (как отражение) комбинаций слов и их связей. Стихотворение высвечивает пустоту, наполняя ее жизнью. Но эта кажущаяся пустота есть максимальное многообразие. С достижением определенных этапов открываются все новые и новые горизонты, открываются все новые и новые возможности (как отраженные возможности: интересно, значит, есть то, что отражается, то есть объективность возможности, но это объективность опять же открывается благодаря отражению).

Неужели вы никогда не чувствовали в себе давление изнутри, что вы должны что-то сделать, что-то изменить, что-то предпринять? Оставшись наедине с собой (в атмосфере пустоты), разве не приходили к этим мыслям? А мысли, как известно, плавно направляются внутренними побуждениями; коль жизнь происходит под постоянным давлением. В чем суть давления? Что это такое? Давить – значит отрицать. Мы знаем, что сила действия равна силе противодействия – это фундаментальное свойство отрицания. Сила сопротивления есть сила, рожденная отрицанием. Самые сильные, атомные, термоядерные реакции проистекают под огромным давлением и температурой, в невероятно неравновесных условиях. Так рождается жизнь. (В основе любого давления опять же мы находим принцип отрицания).

2

Понятие «качества» является центральным и самым фундаментальным понятием нашей философии. Качество есть ипостась бытия Логоса, само бытие Логоса есть бытие качеств. Отметим, что в нашем понимании качество обозначает определенное состояние Логоса (локально).

Например, относительно жизни человека можно сказать, что ее ценность — именно в ее качестве, не о чем другом на протяжении всей своей жизни так сильно не заботится человек как о повышении качественного уровня своей жизни. Таким образом, вопрос о значимости систем ценностей и целевых установок является первостепенным и выражает собой волю Природы в ее развитии.

Далее, общее определение цели звучит как желание достичь определенного состояния каких—либо характеристик, и это определение выражает собой общую цель бытия как бытия ради качества бытия. Да и вообще, всякое развитие обязательно предполагает достижение более высокого качественного состояния. Любое изменение всегда есть изменение какого-то качества Логоса, есть изменение структуры Логоса, которую можно мыслить как уровни, состоящие из ячеек определенного качества, между которыми как раз и происходит взаимодействие. Такое понимание Логоса сильно напоминает понимание мира идей Платоном, но в отличие от Платона мы понимаем под идеями не нечто существующее само по себе как второй возможный мир идей по отношению к материи, но идеи понимаются нами как события, как явления, как проявление изменчивой части Логоса (кипучий котел). Напомним, что существует неизменная часть Логоса, которая вечно находит свое воплощение в материи, таковыми, например, являются принципы бытия Логоса, они не претерпевают изменений и всегда заземлены в материи как имманентные и неотъемлемые ее сущности, в отличие от изменчивой части Логоса, которая изменяется непрерывно.

Мироздание по своей природе стремиться к качественному разнообразию (принцип многообразия). Природе чужда однородность. Она уходит от этого состояния всеобщего равновесия, от состояния однородного облака. Внутри себя она старается выделить и различить свои части. Эти единицы, ограниченные в пространстве и противостоящие окружающей среде, суть выражения принципа многообразия (следствие консервативности, воли к превосходству и постоянного обновления). Эти качественные единицы претендуют на самость и самовыражение. Они несут в себе потенциал для новых отношений на новых качественных уровнях; бытие Логоса есть бытие лоскутного одеяла, где изменение происходит в силу определенных закономерностей, и любые изменения обязательно оформляются в определенные качественные состояния Логоса, где качества суть формы Логоса.

Природа раскрывается посредством становления в отношениях к самой себе и через себя. Она формирует и развивает отношение к себе через проявление и противопоставление себя себе. Мир в нашем представлении разбивается на объекты, на уровне которых, как качественных цельностей, возникает возможность новых качественных взаимодействий. Причем это разбиение может происходить как в глубь объекта, так и вширь. Например, человек состоит из сердца, сосудов, легких, печени и т. д., где каждый элемент, в свою очередь, состоит из различных телец, которые могут рассматриваться обособленно, но которые выделяются по своим цельным качественным признакам и возможностью как целое вступать во взаимодействие с другими обособленными цельными единицами.

Бытие изменчивой части Логоса есть бытие квантов качества (определенное качество всегда имеет границы своего проявления в силу принципа ограниченности), где процесс взаимодействия идет через обмен информацией между этими квантами, то есть через представление их друг другу как единиц в многообразии явлений. В свете этого понимания смерть есть всего на всего уничтожение определенных квантов Логоса, например духа, и замена их другими, более низкими и простыми. Проявление же новых квантов качеств, как уже отмечалось ранее, всегда идет через интеграцию других «более мелких» квантов качеств, и их интеграл всегда не есть простая сумма, а уже несет в себе новое качество; ибо любое изменение количества всегда есть изменение качества, поскольку два разных числа уже разнятся качественно, и их единство не есть простая агрегация, а уже несет в себе новое интегральное качество (вспомним, диссипация есть уничтожение (изменение) этого интегрального качества).

Каждый предмет содержит в себе бесконечность отношений, где все определяется взаимным представлением и взаимодействием бесконечно делимых, но которые выступают в отношении как целое, единиц — квантов качеств, поскольку возможность вступить в новое качественное отношение появляется только на уровне целого.

Во взаимоотношениях квантов бытия (мыслим уже как бытие Логоса) ключевую роль играет закономерность их отношений и именно она является связующим звеном между квантами качеств; без взаимодействия мир рассыпается в ничто; определенное взаимодействие — это клей бытие, это основание непротиворечивого единства бытия; и именно в проявлении закономерности интегрируются и проявляют себя все фундаментальные принципы бытия и закономерности, именно в закономерности проявляется вся непротиворечивая полнота бытия; ибо ни одна закономерность не должна противоречить другим закономерностям.

В неравновесной ситуации как по мановению волшебной палочки происходит неожиданная самоорганизация Логоса, происходит рождение или высвечивание идеи как нового качества. К примеру, в неравновесных условиях, при резком перепаде температур образуются чудесные, имеющие правильную форму, кристаллы, они суть воплощают собой конкретные качественные ипостаси Логоса.

Но самое удивительное в рождении нового качества является то, что каждая часть целого как будто знает свое место в системе, по отношению к другим частям, то есть каждая часть есть «умная» частичка в упорядоченном строю, и это, по нашему глубокому убеждению, возможно только в силу единства Логоса, который проявляет себя на новом качественном уровне как цельное единство своих частей. Это единство всегда выражается определенной интегрированной качественной ипостасей.

Удивительная вещь, Логос есть множество и в одно и то же время он есть единство этого множества. Так, например, в любом конечном множестве индивидов (собранных вместе) всегда проявляется иерархические отношения между ними, то есть на уровне этого множества Логос обнаруживает себя в новом качестве как единство этого множества; ибо идея иерархичности пронизывает и касается всех индивидов данного множества, которые по отношению к этой идеи выступают как элементы и только в своем единстве дают возможность проявить себя Логосу на новом качественном уровне; проявить себя в новом качестве как единство множественности. Но сразу отметим, что не существует безусловного единства в изменяемой части Логоса; безусловное единство царит только в его базисной части и проявляется в каждой точке бытия. К тому же бытие изменчивой части Логоса всегда относительно, то есть каждая его часть неотъемлемо переплетается в отношениях с другими частями, абсолютно же бытие только базисной части Логоса, всегда содержащей в себе элемент вечности.

Каждая точка бытия является обособленной точкой, отличающей себя от других точек; здесь изменчивая часть Логоса рассыпается в множественность и представляется как качественное разнообразие, но вместе с тем фундаментальная часть Логоса в каждой точке бытия выступает как единство. То есть бытие Логоса есть одновременно как единство и как противостояние: каждая точка, захваченная изменчивой частью Логоса, выступает как самость, но вместе с тем она насквозь пронизана всеохватывающим единством бытия, то есть базисной частью Логоса. Для правильного понимания, о чем здесь идет речь, важно отметить, что под точкой бытия мы понимаем некоторую его качественную обособленность; это может быть и человек, и его клетка и т. п., то есть определенный квант качества. В каждой точке бытия наблюдается фундаментальное единство, но каждая точка отличает себя от другой точки и противостоит ей в силу своей качественной отличенности. Так, все люди братья, и во всех заложены одинаковые принципы логики, все понимают, что есть «да», а что есть «нет», но вместе с тем все люди отличаются друг от друга (качественно) и потому часто на одни и те же вещи смотрят разными глазами. Порою люди бывают просто глухи друг к другу и просто не могут понять друг друга, ибо находятся на разных качественных уровнях бытия.

Как раз на том основании, что бытие фундаментальной (базисной) части Логоса являет себя как единство, и проявляется такой феномен как самоорганизация: в каждой точке бытия Логос, проявляющий себя как интегрирующее начало, качественно определяет положение каждой своей точки относительно других точек: он как бы видит себя одновременно во всех своих точках и вместе с тем в каждой точке выступает как другой (борьба всех против всех).

К объективности мира. Взгляд на со-бытийность: закройте глаза, вроде, мир перестает для вас существовать, но вы все же тактично чувствуете его, чувствуете на запах; лишиться запаха еще можно, но тактильности? Даже, если вы потеряете ощущение мира, вообще всякое его восприятие, то все же останется ощущение тяжести; можно также оказаться в невесомости, но вы не перестанете быть включенным в этот мир, и как-то с ним взаимодействовать; хотя бы ваше внутреннее давление уже зависит от окружения. Если вы даже умрете, то метаморфозность вашего тела все также окажется интегрально включенной в бытие.

3

Если мы проведем мысленное деление объекта на части до его изничтожения, то в пределе мы получим точку как абстрактный предельный объект математики (ибо в реальности точки не существует, поскольку точка отрицает материю; точка есть атом ничто). Таким образом, точка есть идеальный момент Логоса и в понятии точки мы соприкасаемся с насквозь идеальной сущностью Логоса (в пределе деления материального объекта мы находим идеальный момент).

Вообще, всякое абстрагирование есть соприкосновение с чистым бытием Логоса. В сознании Логос находит свое идеальное отражение. И именно в сознании человека Логос достигает некоторой степени свободы от материальной обусловленности своего бытия, в сознании бытие Логоса может быть представлено как фантазия. Напомним, что путь человечества — это путь высвобождения Логоса, где мечта Логоса, его идея есть независимое от материи бытие — бытие духа; но надо четко понимать, что абсолютная свобода духа невозможна, возможна только та или иная степень его свободы и безусловности. Например, бытие Логоса в сознании в качестве фантазии достигает высокой степени свободы, но все же эта фантазия привязана к человеку и есть только определенное качественное состояние его сознания, бытие как образ или идея.

Направление развития Логоса есть постепенное восхождение его в своем качестве, есть путь высвобождения его из-под власти материи как условия его бытия. Логос стремится стать безусловным, это можно проследить, рассматривая постепенное усложнение организмов. Так, растение, своими корнями уходящее в землю и не имеющее еще возможности высвободиться от заземленности, есть более низкий качественный уровень бытия; бытие Логоса как животного есть высвобождение его из-под жесткой привязки к месту обитания, животное может передвигаться на своих ногах куда ему вздумается; человек есть уже более высокое качественное состояние Логоса; здесь бытие в качестве духа, в качестве образа и идеи достигает наивысшей стадии своего освобождения от материи; следующей ступенью восхождения Логоса является историческое развитие человечества, через которое красной нитью проходит идея свободы человека как личности, что дает возможность Логосу подняться еще на ступень восхождения к своей безусловности.

Интересно отметить, что общепринятым является одновременное презрение и признание необходимости материальной обусловленности жизни, в этом состоит антагонизм и основа нашего разделения материи как условия бытия Логоса и того, что есть наиболее (материю мы потеряли; мы можем говорить лишь о степени идеализации) идеальное — самого Логоса. Этот антагонизм есть, по сути, разделение практического и теоретического, есть разделение людей на тех, кто пестует земное и тех, кто стремится воспарить над землей. Но надо признать, что значение человека как раз познается величием идей, которым он служит, и этим признается значимость идей, как наиважнейшей ипостаси Логоса, над тем, что их обуславливает, — материей. Таким образом, этот антагонизм есть антагонизм между идеями, которым служат разные люди.

4

В сознании человека Логос обрел себя и получил возможность управлять собой через свое собственное отражение, такова, например природа воплощения в жизнь изобретений. К примеру, математика воссоздает определенную часть Логоса, а именно, представляет бытие Логоса как пространство, время и множество, то есть отражает структурную сущность Логоса, она схватывает его форму. Математика как бы выхватывает фундаментальную часть Логоса из его изменчивой части и видит бытие как взаимоотношение форм и чисел.

И только с рождением человека Логос смог узреть себя через отражение себя в сознании человека и познать свое собственное единство. Это единство выделяется и познается на уровне сознания как идея, в сознании человека идея становится самостью и обретает себя. Идея по своей сути есть проявление Логоса, который относится к себе через сознание человека. В сознание человека Логос как бы отрывается от материального условия своего бытия и приобретает некоторую степень свободы в качестве самости отражения.

Бытие Логоса в виде фантазии есть условное проявление свободы Логоса, есть то, к чему стремится Логос. По сути, фантазия есть высвобождение бытия, есть его рождение. Через человеческое сознание Логос творит себя (объективизируется). Человек есть тот качественный уровень бытия Логоса, с которого Логос может сильно менять себя (изменение окружающей среды). Фантазия, конечно, детерминирована материальными условиями своего бытия, но ее бытие в виде образа оторвано (опять же в какой-то степени) от заземления и в качестве образа вовсе может не допускать заземление по отношению к себе, в это проявляется свобода Логоса. В фантазии Логос как бы выплескивается из своих материальных оков, в фантазии он чувствует себя свободным от материи (от условия трехмерности). Такова, например, природа математики, от которой требуется только то, чтобы она не противоречила логическим принципам, но поэзия уже презирает и эту обусловленность и парит в свободном полете вообще за пределами логики. На этом примере мы видим, что бытие Логоса бесконечно полнее, чем бытие Логоса, заземленного в материальность (относительность восхождения), как изначальное условие своего бытия. Образ в сильной степени свободен от того, что его порождает, то есть от механизма в головном мозгу. Похожую природу имеет фрактальная геометрия, где заданная программа определяет удивительно красивые образы, которые так качественно далеки по своей красоте от того механизма, который их образует (в этом проявляется относительная свобода Логоса, а точнее высвобождение).

5

Чистое бытие Логоса напоминает свет, идеальный свет, который россыпью красочных цветов отражается, преломляется и переливается бликами в каждой точке пространства и времени. Идеальный мир заперт в замке материи, но я счастлив, что в мыслях я несусь по этому призрачному миру, что я ощущаю себя свободным как птица в небесных высях, что я живу в мире призраков и грез!

Вокруг меня кружатся и танцуют в самозабвенном танце призрачные тени; они рождаются из ничто и в ничто угасают; они восходят как вырывающиеся с поверхности Солнца протуберанцы, восходят и падут, а я не перестаю удивляться, какое плотное содержание, какую непостижимую и не явленную глубину еще таит в себе бытие; все это обитает где-то там, в несуществующем царстве возможного, в ничто; все это не явлено до поры до времени, но готово явиться по первому зову бытия, явиться и опять потонуть в небытие. Вы думаете, что вы кругом окружены материей? О, как вы заблуждаетесь! Вы видите лишь призраки, налитые плотью и кровью, эти призраки рождаются и исчезают как дым: откуда и куда?.. Я пытаюсь их схватить, удержать, но они неудержимо выскальзывают из моих рук и тают, тают, исчезая во мраке...

Но неистощима Природа в своем становлении; молотом бьет она по наковальне, — и из-под ударов ее молота в стороны разлетается море чудесных брызг, что вспыхивают, замирают на мгновенье... и гаснут во мраке...

Неистощима Природа в своем становлении: морем цветов разливается она, морем прекрасных ярких красок!

Неутомима, ненасытна жизнь;

Жизнь торжествует в танце,

Родиться — чтоб погибнуть,

Погибнуть — чтоб родиться,

И жить — чтоб вспышкой яркой быть!

Не перестаю я удивляться рождению бытия: как ниоткуда, из ничто, вдруг появляются первые очертания, потом силуэты, или как на голом поле вдруг Природа рождает себя, это поистине есть чудо жизни, чудо рождения. И я спрашиваю себя: Откуда? Откуда все это? И удивляюсь — поистине бездонную глубину таит в себе бытие, бездну, пропасть, бесконечность, и чтобы научиться постигать ее, самому надо жить в глубине; в себе надо носить подобную пропасть!

Примечание. Архитектура человеческих желаний, основы воображения, неизменные паттерны, идеи Платона, топология бытия, формы и иллюзии, фантазии, воздушные замки, отражения и тени, призраки мистического мира. Кто они?.. В чем заключается их непосредственная определенность?

Свобода

1

Свобода проявляет себя в рождении нового качества (или как восхождение, свобода от, увеличения степеней свободы и возможностей). Вообще, никогда невозможно предугадать и объяснить появление абсолютно нового качества, например, до сих пор не могут объяснить толково, как появился на земле человек. Всякое рождение нового — это всегда чудо (для нас)!

Конечно, рождение осуществляется в полной определенности, но то, что рождается, само по себе достойно удивления и никогда не может быть только объяснимо какими-то ни было закономерностями, обуславливающими его появление.

Мы сами живем в постоянно обновляемом мире, и это вообще составляет смысл нашей жизни. В обновлении происходит затирание принципа детерминизма: принцип детерминизма утверждает, что если что-то произошло, то произошло по определенным закономерностям и обусловлено ими, но какое мне дело, как оно произошло, ведь главное то, что что-то произошло и то, что произошло, совсем не похоже на то, что его обусловило.

Сказанное выше можно интересно проиллюстрировать следующим примером: в силу принципа определенности существует всего только пять правильных многогранников, то есть только пять тел, гранями которых являются правильные многоугольники. Можно спросить: почему только пять, почему так происходит? На этот вопрос существует только один ответ: так устроен мир. Все! здесь лежит предел нашего понимания. Конечно, математическими методами легко доказать, что возможно только пять подобных тел (топологическое доказательство). Но откуда эта определенность? — на этот вопрос никто и никогда не сможет ответить. И в этом состоит чудо бытия и чудо явления этих пяти многогранников!

Приведем еще один пример. Рождение (проявление) сознания есть краеугольный камень качественного изменения бытия. Сознание возникает как чудо на уровне инстинктов и страстей; какая существенная разница между человеком и зверем! Сознание — это то узловое место, которое преобразует детерминизм и переводит его на совершенно новый качественный уровень. Так, например, представим себе белый свет, теперь поставим на его пути призму — и о чудо! — белый свет преобразуется в чудесные цвета радуги; так и с появлением сознания мир преобразуется до неузнаваемости; с рождением сознания бытие перешло совершенно на новый качественный уровень, то есть оно высвободилось и получило некоторые новые степени свободы. В этом и состоит основное понимание свободы в свете детерминизма как перевод бытия на новый качественный виток, то есть высвобождение бытия. Причем рождение нового всегда идет через интеграцию; через интеграцию бытие как бы всплывает, высвобождается и восходит в явлении.

Так, человек, живущий страстями, является рабом своих страстей, но человек разумный более свободен, и эта свобода приобретается последним за счет более высокого качества своего бытия. Разум превосходит страсти по своему качеству, разум преобразует страсти и направляет их в угодное ему русло; вместе с появлением разума человек освобождается от полного господства своих инстинктов (но все равно в какой-то необходимой степени остается их рабом); но человек, который достиг высвобождения и развития своего духа, является еще более свободным, по отношению к тому, чей дух является в зачаточном состоянии, следовательно, свобода состоит в высвобождении бытия как перехода его на более высокий качественный уровень. Тем самым, свобода — в превосходстве и достигается превосходством. Ибо любое качественное восхождение есть всегда превосходство (как восхождение)!

Примечание. Рождение сознания – как кратковременная вспышка огня в холодной, темной и бесконечной ночи вселенной.

Закономерность: чем выше качество бытия, тем оно менее устойчиво и тем более кратковременно. Предел счастья – наивысший квант качества – точка во времени и пространстве.

Примечание. Мозг человек – это грядка, где бытие цветет высшим цветом. Именно здесь можно встретить самые причудливые растения.

Примечание. Иллюзия свободы – непознанная необходимость - непознаваемость мира - асимптотичная мудрость – зрячая слепота.

Примечание. В празднике присутствуют хтонические мотивы, освобождение животных сущностей, обретение свободы через иллюзию ухода от необходимости, тем нее менее, освобождение от реальности – в этом есть реализация свободы (как освобождение).

Бытие как воля к превосходству

1

Для начала отметим, что существует разница между понятием «власть» и понятием «превосходство». Любая «власть» в неявной форме предполагает власть «над» — господство над кем-то или чем-то, понятие «могущества» как переживание, но оно предполагает возрастание могущества, понятие же «превосходство» является более широким и более точным, ибо любая власть предполагает превосходство, но не всякое превосходство предполагает власть. Превосходство есть возвышение, есть возвышение «над», но есть так же и как исключительность, что может приводить к власти, но не обязательно. Превосходство по этимологии содержит в себе коренное значение восходить, а приставка «пре» отражает как восхождение относительно себя или другого; как превозможение.

Вы скажите: «превосходство — это же отношение», но это определяющее отношение, это та форма отношений, благодаря которой вообще происходит всякое возрастание, сравнение и развитие.

Понятие «превосходство» является всеобъемлющей категорией; ибо без него невозможны вообще такие понятия как: «развитие, рост, господство, власть, возрастание-убывание», то есть вообще всякое сравнение; ибо всякое сравнение предполагает отношение превосходства.

Унижение и возвышение – своего рода основная пружина бытия, приводимая в движение отрицанием.

2

Невозможность абсолютного ничто есть вместе с тем полагание базисной части бытия Логоса. Но как есть изменчивая часть Логоса? В силу принципа отрицания бытие изменчивой части Логоса есть непрерывное отрицание и, как бытие, есть отрицание ничто. Отрицание ничто есть вместе с тем утверждение жизни и утверждение ее как воли к превосходству. Как сказал один восточный мудрец: «вечная жизнь скрыта в смерти».

Сама жизнь есть постоянная борьба с ничто, со смертью, борьба как отрицание ничто, и потому вместе с этим жизнь есть постоянное утверждение, утверждение как превосходство посредством отрицания. Жизнь есть убегание от ничто, это убегание выражается в переходе от хаоса к космосу (как усложнение и возвышение), где переход от хаоса к космосу осуществляется через волю к превосходству. Таким образом, в основе воли к превосходству лежит отрицание как основа бытия.

Примечание. «Истину как бытия, так и ничто представляет собой единство их обоих, это единство есть становление (Гегель, Энциклопедия философских наук, том 1, п. 88)» С нашей точки зрения мы можем сказать так: единство бытия и ничто есть единство в противоречии, потому есть напряжение, порожденное отрицанием, это единство есть как воля, воля как становление. А так как всякое становление есть возвышение, то противоречие бытия и ничто выливается в волю к превосходству, как снятие.

Примечание. (Грандиозная философия Гегеля, что старые рыцарские доспехи).

2.1

Мы уже обозначили границу власти ничто, как возможность только уничтожения изменчивой части Логоса, то есть всего того, что рождается и подвержено смерти и не несет в себе элемента вечности. Во власти ничто мир похож на однородное облако, находящееся в состоянии равновесия, — это состояния эфира с максимальной разряженностью среды, это состояния есть тот нижний предел, который может быть достигнут отрицанием всего существующего; это состояние есть результат низведение мира до максимального уровня энтропии и хаоса, и обозначается как нижний предел регресса (этот предел не существует, как не существует самого маленького положительного числа); это состояние также характеризуется минимум разнообразия проявляемых качеств и есть состояние «полной» власти ничто. Но в таком состоянии мир не может пребывать вечно; ибо его бытие есть отрицание и в силу того, что отрицать в процессе регресса дальше не куда, то, достигнув предельного уровня локального отрицания (в какой-то обособленной области), мир утверждает себя и утверждает как новое качество, то есть происходит становление. Это становление по своей сути есть рождение нового. Таким образом, в основе воли к превосходству лежит принцип отрицания, и воля к превосходству обозначает собой направление перехода мира от состояния хаоса к состоянию космоса (порядка). Вопрос, конечно, остается: Почему отрицание не есть бесконечное отрицание, как стремление к нижнему пределу? Ответ состоит в ограниченности качеств и в том, что количественные изменения с некоторого момента переходят в качественные. Бесконечное уничтожение невозможно.

Только что мы ввели новое понятие: «предельный локальный уровень отрицания», которое обозначает тот предел, до которого возможно отрицание с увеличением энтропии, то есть регресс в какой-то локальной, ограниченной (пространственно-временной) области.

Важно также отметить, что граница, которую мы условно провели между изменчивой и неизменной частью Логоса, в реальности не достигается путем регресса и провала в ничто, ибо всегда в какой-то точке пространства происходит становление нового качества. Поясним это следующим примером: если нас попросят назвать самое маленькое положительное число, то мы не сможем этого сделать, ибо такового не существует, так и с изменчивой частью Логоса, она как качество положительности существует всегда, и ее просто невозможно в реальности полностью свести на нет (невозможно уничтожить, например, тьму как выражение цвета, но количество проявлений оттенков разных цветов можно свести на нет).

Путь избавления от власти ничто есть путь к бесконечному многообразию (принцип многообразия через отрицание), этот путь и называется развитием, а направление этого пути и обозначается нами как воля к превосходству; ибо воля к превосходству проявляется как целостность непрерывного процесса отрицания, то есть воля к превосходству проявляет себя как форма, которую принимает процесс непрерывного отрицания за определенное (длительное) время, эта форма есть форма развития, достигаемая через отношение превосходства.

Если мы за меру развития, которого достигло человечество, возьмем величину качественного разнообразия нашего бытия, то условно, состояние изменчивой части Логоса в данный момент времени можно представить на луче с началом в нуле и концом, уходящим в бесконечность; этот луч можно взаимно однозначно отразить на интервал (0, 1). Таким образом, в каждый момент времени состоянию развития нашей галактики мы сопоставили число, которое обозначает качественное разнообразие нашей жизни. Ноль — недосягаемый предел полного отрицания изменчивой части Логоса, а 1 — максимально возможный уровень качественного разнообразия, который недостижим, ибо в мире постоянно происходит забвение определенных качественных проявлений бытия. Таким образом, каждая точка на этом интервале условно обозначает меру развития нашей жизни, а воля к превосходству есть отражение направленности развития от ноля к единице. Теперь можно спросить: имеет ли место на протяжении истории человечества однонаправленное развитие, или возможно были отходы назад в суммарном, качественном разнообразии? и как близко к единице лежит тот предел, после которого жизнь человечества «обрушится в ничто», и существует ли вовсе такой предел разрушения и от чего он зависит?

Подобное представление дает нам возможность смотреть на бытие мира, как на столбик термометра, который во вселенском масштабе может колебаться от ноля до единицы, никогда не достигая этих пределов. Кстати сказать, этот пример демонстрирует идею о вечном возвращении.

Модель расширяющейся и коллапсирующей вселенной напоминает Бога (Природы) как маленького ребенка который сначала тщательно строит, разворачивая бытие, а затем все ломает почти до ничто, и начинает все заново.

Примечание. К идее о вечном возвращении. Идею вечного возвращения на небольшом отрезке времени можно проиллюстрировать рождением нового человека. Глядя на ребенка, с грустью и радостью осознаешь, что ему придется пройти по жизни тем же путем, что идут многие: у него будет школа, армия или университет, работа и т. д. Он будет попадать в жизненные ситуации, в которых оказывались уже люди. Но все же это будет новый человек со своей судьбой. Элемент новизны всегда присутствует в жизни. Мир постоянно обновляется. Жизненные процессы как раз и являются необратимыми, ибо им присущ элемент перманентного непрерывного обновления. Устойчивость форм относительна, она как скелет, как архетип, как платоновская идея, которая вновь и вновь воссоздает себя. В каждой точке пространства и времени, в силу принципа отрицания, идет непрерывное изменение, то есть появляется что-то новое. В силу этого невозможно во времени полное возвращение в предшествующее состояние (память о начальных условиях процесса затирается), так же как в пространстве невозможна полная идентичность: похожесть возможна как приближение к асимптоте, но всегда существует субъективный элемент (Похож да не тож!).

Это происходит из-за того, что каждая точка пространства и времени есть интеграл по бесконечному пространству и времени событий, где полное возвращение означает возвращение в каждой точке пространства и времени, но это невозможно хотя бы в силу асимметричности обновлений. Это означает, что полное возвращение невозможно: никогда не будет второго Ницше, никогда не будет второй раз написана «Война и мир». Да, архетипы будут воссоздаваться вновь и вновь, но абсолютной идентичности не будет. Рассуждения о конечности элементов и конечности комбинаций на бесконечном отрезке времени и пространства разрушает принцип рождения нового качества.

Относительно идеи вечного возвращения можно говорить о воссоздании идей, к примеру, можно допустить, что сознание будет постоянно являться как феномен в той или иной форме, ибо логика как набор базовых принципов вечна. Сознание есть форма воплощения логики.

Из невозможности полного возвращения проистекает великий трагизм бытия, ностальгия по субъективности. Никогда, никогда в вечности мы не узрим эллинской и римской культуры во всем их блеске и идентичности. Да, цивилизации будут постоянно сменять друг друга, но это будут другие цивилизации. Да, Природа извечно стремиться воссоздать утраченное, но это уже происходит на новом качественном витке, в силу воли к превосходству, может, на более высоком уровне, но другом. Ностальгия по исчезающему в небытии проистекает из ценности субъективного (утраченного).

Войны, предательство, жестокость, гнев, трусость, - вот те из немногих форм, на которые ложится тяжесть ответственности вечного возвращения. Каждое конкретное воплощение есть повторное, нескончаемое переживание уже пролитой крови, претерпленных страданий.

Невозможность полного возвращения придает каждой индивидуальности особую ценность. Это великий гуманизм бытия. Механично люди заменяемы, то есть, если один человек не откроет какой-то закон, то придет другой и сделает это, но именно то, чем отличается один человек от другого, то есть индивидуальность личности, которая не может быть заменена и восстановлена, ибо никто не может прожить жизнь за другого человека во всей ее полноте, имеет уникальную ценность. В этом состоит феномен гения, как проявления наивысшей субъективности, он творит так, как никто другой никогда за него это не сделает (слишком много степеней свободы). За это Природа одаривает гения состоянием экзальтированного счастья, ибо в моменты творчества можно достичь наивысшего экстатического состояния.

Примечание. Рассмотрим, примеру, субъект «кошка». В чем ее идея, какова общность? Очевидно, она определяется похожестью генетического кода, одинаковыми блоками, чем-то сложным, но интегральным, рассматриваемым как единство, и через это определенное единство вообще получающее свое название – кошка. Но в множестве инвариант обесценивается; кому нужен отряд одинаковых кошек? Приобретает значение их индивидуальность (благодаря со-бытийности), исключительность в своем бытие, непохожесть, отличенность, я – другая, всякий раз я – другая; каждая конкретная кошка здесь и сейчас и, во многом благодаря этому здесь и сейчас, всякий раз другому, она же является другой. Но и универсалия в противовес не утрачивает своего значения, когда выступает как единство, как сущее, ибо в каждом конкретном она выступает как одно и то же, и именно благодаря этому, индивидуальность, отличенная в качестве отрицания, принимает свое значение. Почему мы ценим уникальность? Почему в мире царствует принцип разнообразия? В качестве отрицания одинаковости, в качестве отличительности от сущего; никто не хочет быть похожим на другого (одинаковости отталкиваются).

3

Ничто, смерть, как тени, постоянно преследуют бытие, и противостоят ему, сама жизнь, по сути, есть вечная борьба с этими тенями, есть отрицание их, есть попытка убежать от них.

В каждый момент времени смерть отнимает у человека частичку его жизни, давая ему взамен новые возможности и качества, но наступает момент, когда она отнимает у человека его жизнь.

Но власть смерти ограничена и наступает день, когда рождается свет, как свежий зеленый росток жизнь потихоньку начинает пробиваться и поблескивать из-под мрака руин: бытие проявляет себя по закону лотоса — из тьмы к свету!

4

Великое горе приключается с человеком, когда бытие вокруг него начинает постепенно таять и вокруг образовывается пустота, эта пустота буквально обволакивает человека. Вот здесь-то он и соприкасается со страшным, гнетущим лицом ничто.

Пустота и чувство одиночество постепенно давлеют на человека, душат его, а иногда (со смертью близких) сразу убивают, и хорошо, если человек в ответ (отрицание) начинает строить бытие вокруг себя, начинает творить вокруг себя жизнь, тогда у него есть надежда на спасение, иначе он обречен на гибель. Так отрицание ничто рождает в человеке волю к жизни.

Прислушайтесь — и вы услышите, в сдавливающей уши тишине, как творится бытие, само по себе, оно шумит, как шумит морская раковина, и вовлекает и затягивает в себя, в свои струи; оно творится из ничто и клубится как дым.

Прислушайтесь — как мерно течет стрелка часов... И с каждой секундой, с каждым ударом, ощущается вся неизбежность предстоящего момента, который необходимо пережить в будущем. Это мгновение наступает с навязчивой необходимостью. И каждая клеточка тела ощущает, что это мгновение нельзя обойти, нельзя отменить, его должно принять и пережить! Вот она — назойливая необходимость свершающегося!

Пустота давит – так рождается бытие, в напряжении ничто.

Почему одиночество тяготит? Одиночество – в первую очередь – это замкнутость на себе. Союз же раскрывает человека. Природа хочет быть раскрытой.

Почему чувство грусти связано с пустотой, а радость жизни – с полнотой бытия? Нашими эмоциями говорит Природа; плавно или резко она направляет нас по жизненной стезе. Эмоции, чувства, разум – средства, инструменты общения Природы и человека, служащие определенным целям, нисколько не умоляя их самостоятельного значения.

Примечание. «Дао Физики» (Фритьоф Капра): «Пустота является сущностью всех форм и источником всякого существования».

Восточные мистики всегда в основу происходящего кладут пустоту, говоря, что она является первопричиной феноменальных форм бытия, вечный источник творения. Дао сравнивается с пустым сосудом, способным содержать внутри себя всю бесконечную множественность вещей.

Здесь мы опять приходим к пониманию того, что все творится из ничто, а точнее есть благодаря небытия и инобытия (принцип Маха). Остается вопрос: как? Что представляет из себя мост, проводник между бытием и небытием? Это мир Логоса. Мир принципов в отрицании замкнут на себя.

Понятие «пустого пространства» не имеет смысла, ибо противоречиво в себе. Удивительно, что физикам это стало ясно только после создания теории относительности.

Фритьоф: «Самый высоко интеллектуальный философ Махаяма Амвагхоша утверждал: Сама же действительность, или Пустота, не просто состояние незаполненности, а единственный источник всей жизни и единственное содержание всех форм».

«Вакуум – живая пустота, в которой непрерывно рождаются и исчезают частицы, в пульсации которой берут начало бесконечные ритмы рождений и разрушений. Это кипящий котел».

Ци, эфир, энергия, одушевляющая космос, какова ее природа? Напряженность. Цзай Цей: «Когда ци конденсируется, оно становится видимым, в результате чего появляются очертания. Рассеиваясь, ци перестает быть видимым, и очертания исчезают». Восточное представление говорит, что все происходит в непрерывном круговороте Янь и Инь, благодаря их постоянной смене, превращении друг в друга.

4.1

Когда острый, как бритва, нож перерезает горло животному, вместе с кровью, бьющей фонтаном, палач вырывает у него душу. Сквозь разорванную плоть с душераздирающим криком наружу вырывается жизненная сила, сохраняющая целостность существа. Страшное зрелище, жизнь переходит в смерть, смерть овладевает жизнью. В эти мгновенья ощущается вся невероятная сила желания жить, сила, благодаря которой затягиваются раны, сила, борющаяся с невзгодами и напастями.

Сэппуку (харакири) совершается с криком. Невозможно описать ту боль, которая пронзает сознание в момент разрезания плоти. Боль рождает сила сопротивления смерти, боль и сила рождаются из «ничто», из зияющей пропасти, вторгшейся в тело. Блестящее острие клинка приносит с собой пустоту. Здесь, на грани, познается бытие и его абсолют, здесь познается сила отрицания (ничто).

5

Вечность нельзя постигнуть, ее нельзя объяснить как нельзя объяснить становление всего нового, о вечность разбивается как о монолитную стену наше «Почему?», вечность не находится во власти смерти, она сама есть провозглашение невозможности абсолютной смерти. Закон же отрицания, по сути, утверждает, что смерть изживает сама себя, она отрицает в какой-то момент сама себя и ломает свои зубы о твердый гранит вечности, так что ей ничего не остается, как только с какого-то момента начать утверждать жизнь. Закон отрицания — безжалостный Кронос, который порождает и поедает своих детей. Шопенгауэр сказал: «Время — как истязатель с бичом». И в этом выражена вся определенность механизма отрицания, заставляющего быть и волеть.

На определенных этапах мир устремляется в родное лоно, в лоно смерти и ничто, но, не в силах достигнуть абсолютного ничто, в какой-то момент времени мир начинает утверждать себя как становление. Ничто — это бездна, которая как бы из себя выталкивает мироздание и рождает жизнь. Бытие завязывается через отрицание ничто. Как говорили великие философы: «Для человека лучшая доля — вовсе не родиться». Мир и рад бы быть ничем, да «ничто» не дает.

Бытие живого напоминает ту лягушку, которая попала в кувшин со сметаной и всеми силами пыталась вырваться из кувшина, отталкивая (отрицая) своими лапками вязкую жидкость, пока сметана, в конце концов, не превратилась в твердое масло. Похожим образом действует и закон отрицания.

Интересным примером, иллюстрирующим то, что отрицание ничто есть становление, является решение обычного уравнения. Для того чтобы решить уравнение, функцию приравнивают к нулю, то есть функцию отрицают, поскольку нулем в математике как раз и обозначается ничто, и, таким образом, находят решения, то есть утверждают их.

Если мы положим в качестве образа ничто образ дьявола, то существование мира представляется ничем иным как борьбой дьявола и бога (бытия). А утверждение, что мир изначально лежит во зле как раз и соответствует тому, что мир есть становление через отрицание смерти, то есть дьявола.

Утверждение: «Бог творит из ничто» как раз и служит подтверждение тому, что бытие есть извечное отрицание ничто, в силу этого вообще всякое бытие есть как напряжение, как напряжение противостояния бытия и ничто, жизни и смерти, добра и зла, и это напряжение есть воля к превосходству (по направленности); она рождается через это противостояние, в напряжении, только вот победа бывает с разных сторон. Если перевешивает ничто, то что-то рушится, если бытие, то что-то созидается. Жизнь — колебание между богом и дьяволом.

В каждый момент времени идет непрерывная борьба между «да» и «нет», и в каждом мгновенье — противостояние бытия и ничто, жизни и смерти, и в этом противостоянии рождается воля к превосходству.

Мир есть как волевой акт противления ничто.

Примечание. Дьявол по древним канонам: «князь мира сего, князь тьмы, падший ангел. Нечистый дух, ангел смерти, никто и ничто».

Примечание. Золотые слова Мефистофеля (мудреца):

«Всегда желавший зла, творившей лишь добро».

«Я отрицаю все – и в этом суть моя».

«А я лишь части часть, которая была

В начале всей то тьмы, что свет презрел,

Надменный свет, что спорить стал с рожденья

С могучей ночью, матерью творенья».

«Слаб человек; покорствуя ему,

Он рад искать покоя – потому

Дам беспокойного я спутника ему:

Как бес, дразня его, пусть возбуждает к делу».

«Дрянное нечто, мир ничтожный,

Соперник вечного ничто,

Стоит, не глядя ни на что…»

6

Воля к превосходству есть та сила, которая на начальном этапе рождается в результате отрицания ничто, это сила отражения ничто. Достаточно вспомнить, какая мощь рождается в человеке перед лицом опасности и смерти; в такой ситуации люди становятся подобно гладиаторам в римском цирке. Нам не раз приходилось слышать истории, как в подобные кризисные моменты люди совершали невероятные поступки, их силы возрастали в десятки и даже сотни раз. Если загнать волка в западню, он не остановится ни перед чем и разорвет всякого, кто встанет на его пути. Этот пример как раз и показывает, как проявляет себя воля к превосходству в качестве отрицания ничто (через страх смерти).

Таким образом, жизненная сила как воплощение воли к превосходству возникает как напряжение в противлении ничто; это напряжение частично снимается сном и полностью уничтожается смертью, где ничто увеличивает свою власть над бытием.

На житейском уровне воля к превосходству часто рождается как результат осознания того, что что-то надо делать, чтобы жить, чтобы идти вперед, иначе впереди встает и мерещится страшный образ смерти, это слово «надо» звучит как отрицание этого страшного призрака; здесь воля к превосходству (как идея) проявляет себя как отрицание смерти.

На более же высоком уровне развития воля уже проявляет себя как противостояние другой воли и в этом противостоянии утверждает себя; чтобы развить себя, напрячь до предела, воля вынуждена искать себе достойного противника.

7

В борьбе тьмы и света, в борьбе ничто и бытия рождается гений превосходства; он — дитя двух стихий, он — порождение Бога и Дьявола, он есть дух.

8

Физика считает единственной реальностью — напряжение поля, что, по сути, есть логическое отрицание ничто и утверждение «материального» бытия. Само ничто есть как силовое поле, которое выталкивает бытие, заставляя его быть. Любое явление есть отрицание ничто, явление как бы отнимает, отвоевывает частичку власти у ничто. Бытие как воли, подчиненное принципу отрицания, в этом отрицании уже полагает и определяет себя, то есть задает форму своего отрицательного проявления: воля к превосходству может быть направлено на уничтожение или на становление, и в отрицании, как утверждении себя, воля к превосходству может носить совершенно бессмысленный характер. Вот почему утверждение, что мир, по сути, не имеет конечной цели, а есть всего на всего непрерывный процесс отрицания, череда отрицаний и становлений, выглядит наиболее правдоподобным (отметим, что развитие не есть конкретная цель).

Тем не менее, на каждом витке развития или регресса воля к превосходству подчинена той или иной конкретной, явленной в данный момент, и определяющей ее направление, цели или форме.

Воля к превосходству отливается всегда в определенную форму, будь то человек, животное, дерево, растение и т. д. в своем стремлении, и эта определенная форма воли есть нечто иное, как качественная форма ее бытия. Воля — как река, отливающаяся в определенные формы. Бытие представляется бытием струй (воль, захваченных определенным качеством), которые затягивают и вовлекают в себя, где человек есть канал бытия.

8.1

Характерные физические определения: «Поле – состояние способное порождать силу», «Каждый заряд создает особое возмущение», «Поле – напряженное состояние эфира», «Поле – форма существования материи», «Масса – одна из форм энергии», «Энергия излучается квантами», «Ядерное вещество не стационарно, оно движется с предельно большой скоростью, единица материи чрезвычайно сильно напряжена», «Итак, мы можем считать, что вещество состоит из таких участков пространства, в которых поле достигает особой интенсивности)», «Твердость – результат действия сил притяжения и отталкивания (единство отрицательных моментов)», «Матери – бурно кипящее вещество на атомном уровне», «Масса не имеет отношения ни к какой субстанции, являясь одной из форм энергии», «Энергия – динамическая величина, связанная с деятельностью или процессами», «Для каждой частицы существует античастица с той же массой и противоположным зарядом», «При делении возникают вновь такие же частицы из энергии движения», «Любая элементарная частица – это не независимая неразложимая на части единица. В сущности, это набор отношений, связывающих частицу с внешним миром», «То, с чем мы имеем дело при наблюдении, это не сама природа, но природа, доступная нашему методу задавать вопросы», «Отход от того, что материя есть косное начало, субстанция. Взамен: форма энергии. Вещь воспринимается как событие, непрерывное деяние, как движение, а не стационарный объект», «Изменение присуще материи, это внутренняя сущность бытия - нечто не может быть стационарным, оно изменяется из себя». Из себя – значит из своего небытия. «Движение и изменение присуще самим вещам, и не является воздействием извне». Бог творит изнутри.

Примечание. Современная парадоксальность квантовой механики сродни парадоксальности математики, с которой столкнулись древние греки, обнаружив иррациональные числа; в поздние же времена похожая ситуация была с введением комплексных чисел. Иррациональность противоречит понятию числа как таковому, комплексные же числа вообще выходят за границы реальности. Так что математика уже давно пережила подобные неурядицы.

Примечание. Почему под музыку хочется танцевать? Музыка задает ритм жизни, гармоничное ее истечение. Музыка ритмом дает упорядоченное квантование выбросам энергии. Она настраивает дух, давая возможность человеку проявить себя на более высоком качественном уровне; музыка упорядочивает движения, делает их более отточенными, правильными, быстрыми, утонченными, а, равно как, и переживания души. Не случайно говорят, что движение есть жизнь. Пульсация творения и смерти исходит из небытия. В любом творении есть свой ритм. Ритмичность проистекает из квантования выбросов энергии.

9

Мироздание томится и мучается во власти ничто; мироздание вынуждено быть в силу невозможности ничто; именно ничто лежит в основе всякого становления и именно ничто полагает предел бытия мироздания и его границы.

Положение мира, скованного определенностью и необходимостью, унизительно, и потому мир мечтает вырваться и воспарить духом из-под этой жесткой власти детерминизма, поэтому мир так алчет свободы; он желает быть свободным художником и поэтом! Мир хочет быть духом!

Именно томление мироздания в объятиях ничто обосновывает тот пессимизм бытия, который говорит: «Лучшая доля для человека — это вовсе не родиться», здесь проявляются те силы бытия, которые влекут к хаосу, к разрушению и, в конечном счете, к ничто (ослабление напряжения); мир не хочет быть, он протестует против вынужденности своего бытия, он отрицает свое бытие, он хочет быть небытием, но не может, ибо он обречен на бытие — и в этом заключается трагедия бытия.

10

По устремлениям человека в целом мы можем познать то, чего от нас хочет Природа. В этом смысле человека есть выражение воли Природы. Надо отметить, что само появление человека на земле уже доказывает, что процесс развития и становления Природы не есть бессмысленный процесс, пока в нем нет человека. Бытие полно смысла независимо от человека. Вспомним утверждение: «Все что не совершается, совершается к лучшему». По сути, это утверждение есть не что иное, как простая переформулировка утверждения, что все, что ни совершается, совершается в соответствии с волей к превосходству (к лучшему) и наполнено смыслом, ибо стремление к возвышению есть смысл.

Примечание. Как говорил безносый философ Панглс, гонимый, терзаемый, едва не повешенный, едва не сожженный: «все к лучшему в этом лучшем из возможных миров» и остался верен этому изречению до конца. Самое интересное, что других миров нет и не может быть, а в этом единственном и неповторимом есть принцип стремления к лучшему. И какие бы катаклизмы и разрушения не постигли его, этот принцип никто не отменит, он связан с нашими наилучшими надеждами, как и принцип отрицания в стремлении к добру, они принадлежат царству метафизических теней.

Наверное, каждый человек ощущал на себе руку провидения, как волей неволей вдруг начинают исполняться заветные желания, жизнь как будто направляет своей рукой человека, как будто подсказывает ему, что надо делать, это невозможно описать словами, это надо прочувствовать, и это есть то, что лежит за пределами человеческого постижения. Конечно, нам могут возразить: сколько в жизни царит неправды, сколько всего отрицательного (в этом его отрицательное значение). Но позвольте, это зависит от того, с какой точки зрения смотреть. С объективной — да, но с субъективной — нет. Здесь и проявляет себя момент истины: на уровне изменяемой части бытия нет безусловного единства, каждый квант бытия сам за себя, каждый квант бытия находится на своем уровне, и, конечно же, может не вписываться в тот «общий» уровень бытия, который является условным. Вспомним, что на уровне изменяемой части бытия нет безусловного единства, здесь каждый сам за себя!

11

Если за основной общей целью бытия мы признаем рождение и достижение нового качественного уровня, то нам придется признать значимость воли к превосходству в качестве неотъемлемой сущности реализации этих идей; ибо воля к превосходству необходимо предполагает достижение уникальности или предполагает возвышение в сравнение, — все это есть, по сути, достижение нового или более высокого качественного состояния бытия. Таким образом, бытие как воля к превосходству есть реализация идеи развития. Любое развитие предполагает волю к превосходству, и обратно, воля к превосходству есть направленность на достижение определенного возвышенного состояния.

12

Воплощение любой цели всегда предполагает волю. В основе любого становления лежит воля к превосходству как средство (идейное) достижения наивысшего. Поэтому всякое становление нового качества реализуется через волю к превосходству. В этом отношении воля к превосходству как идея есть столп мира, на котором зиждется вообще всякое развитие. Природа стремится воплотиться в превосходстве: все, что ни рождается на свет, стремиться утвердить и укрепить себя в своем превосходстве над другим, поэтому воля к превосходству — это дух бытия, обнаруживающий себя в стремлении ввысь, это вектор бытия, направленный от хаоса к космосу.

13

Везде, куда бы я ни приходил, где бы не был, я видел лучистый блеск в глазах, выражающий жажду превосходства. Достаточно дать человеку хоть каплю власти, — и как тогда он преобразится, как загорятся его глаза! Везде человек хочет быть лучше, хочет быть богатым, здоровым, сильным, хочет учиться в самых престижных университетах, ездить на самых дорогих автомобилях, хочет быть самым-самым, хоть в чем-то, но самым-самым. Любая исключительность несет на себе отпечаток превосходства.

Да и по-настоящему счастлив только тот человек, который видит перед собой лестницу, уходящую в небо, тот, кто способен ходить по ней вертикально, тот, кто как спортсмен постоянно видит перед собой высокую планку и способен ее преодолеть.

13.1

Превосходство других людей - их красота, здоровье, богатство, господство - угнетают. Если ты беден, то перед ними ты ощущаешь свою слабость, беззащитность, покорность, остро чувствуешь свое унижение. Это невыносимо! Такова жестокость превосходства... но его цена велика.

13.2

В проявлении силы уже содержится унижение, которое призвано возбуждать ответные силы. Не будь этого возбуждения сил через напряжение, все покрылось бы плесенью и заросло бы грязью - в силу второго начала термодинамики. Взять, к примеру, богатство; одним своим видом оно подавляет бедноту. В этом состоит жестокость жизни, но это заставляет пробуждаться желание самому подняться чуточку выше; таково воспитание воли.

Произведение искусства, его форма, содержание – это всегда вызов; невольно оно заставляет соизмерять с ним свои силы. Возвышенное порождает желание возвыситься. Примеры, достойные подражания и желания превзойти их служат идеи воли к превосходству; соразмерность побуждает к свершению; в возвышенном всегда содержится вызов.

13.3

Идея воли к превосходству создает пирамидальную картину мира. Все стремится занять господствующую возвышенность (покорение горных вершин). Пирамида показывает возвышение как утончение, как стремление к исключительности и единственности. Пирамида является символом превосходства. Не удивительно, что маленькую пирамидку можно встретить на банкнотах, как знак масонских лож, хорошо известны финансовые пирамиды, иерархичная структура власти имеет пирамидальную структуру, - все это примеры явных форм превосходства.

Примечание. Не красноречиво ли звучит эта идея в стихах Федора Сологуба?..

     Поднимай, строитель, крыши

            Выше, выше к облакам.

            Пусть снуют во мраке мыши,

            Высота нужна орлам.

                                   (Федор Сологуб)

14

Как склонен вести себя человек с другими людьми? Он всегда хорошо чувствует слабые места другого и всякий раз пытается надавить на них, пытается заполнить их собой. Как вода стремится растечься и заполнить собой все, так и человек стремится заполнить собой другого, используя его слабости и недостатки. Часто это происходит бессознательно.

Да, интересно, что как только люди чувствуют слабость другого, то непременно их подмывает воспользоваться ею, иногда только благодаря сознательному ограничению своих душевных порывов они поступают благородно. Эх, некоторое жалкое отродье, вас все еще следует держать в жесткой узде. Мало в вас совестливой воли! Вы все еще понимаете только страх кнута и сладость пряника! Что ж, иногда Природа разочаровывает и меня. Не случайно добродушие, простота и наивность у нас до сих пор еще служат предметом некоторого презрения, жалости, ибо в чем-то неявно подразумевают слабость, а коварство, хитрость и злость – в почете, это признаки силы. Но как разнообразны человеческие весы!

15

Человек, являясь в этот мир, обнаруживает, что мир противостоит ему. Для выживания человеку необходимо бороться за свое существование, за сохранение рода и собственной индивидуальности. Человек поставлен в такие условия, что он либо живет, либо погибает — третьего не дано!

На начальном этапе жизни человека воля к превосходству обнаруживает себя в борьбе за выживание, она являет себя здесь на животном уровне, но затем, с познанием и освоением Природы, ощущение враждебности окружающего мира по отношению к человеку заметно уменьшается, — когда воля человека утверждает себя в своем господстве над Природой и над человеком.

16

Воля к превосходству — стержневое начало, которое пронизывает человеческое существование; она то, что провозглашает во имя чего, то есть полагает цели. Какое особое значение она принимает на уровне государства, где без политической воли и камень не столкнуть! Воля человека к созданию семьи, к получению образования, к карьере — это то, что является стержнем жизни человека, это то, что упорядочивает явления, что нанизывает их в стремление к определенной цели, то, что отметает несущественное, что сосредотачивает человека. Для человека необходимо быть носителем такой стержневой идеи, если ее нет, то жизнь превращается в хаос, в то, что плавает и булькает на поверхности.

17

Воля к превосходству сама по себе не является ни доброй, ни злой, она может служить разным целям, но всегда она утверждает себя как противостояние!

Примечание. Характерны в этом отношении стихи Михаила Кузьмина:

«Если б я был древним полководцем,
покорил бы я Эфиопию и персов,
свергнул бы я фараона,
построил бы себе пирамиду выше Хеопса,
и стал бы
славнее всех живущих в Египте!

Если б я был ловким вором,
обокрал бы я гробницу Менкаура,
продал бы камни александрийским евреям,
накупил бы земель и мельниц,
и стал бы
богаче всех живущих в Египте.

Если б я был вторым Антиноем,
утопившимся в священном Ниле, -
я бы всех сводил с ума красотою,
при жизни мне были б воздвигнуты храмы,
и стал бы
сильнее всех живущих в Египте.

Если б я был мудрецом великим,
прожил бы я все свои деньги
отказался бы от мест и занятий,
сторожил бы чужие огороды -
и стал бы
свободней всех живущих в Египте.

Если б я был твоим рабом последним,
сидел бы я в подземельи
и видел бы раз в год или в два года
золотой узор твоих сандалий,
когда ты случайно мимо темниц проходишь,
и стал бы
счастливей всех живущих в Египте».

Примечание. Никогда не задумывались, почему люди, противореча, казалось бы основам добродетели гордятся и с некоторой завистью смотрят на самых известных преступников, удачливых крупных мошенниках, воинов, самых сильных и хищных зверей, самых ядовитых пауков и змей. Они готовы признать зло, только, чтобы оно было выдающимся. С некоторым затаенным страхом и восторгом смотрят они на него. Радость же закона и справедливости заключается в том, чтобы восторжествовать над высшим злом.

(Некоторым мелким жуликам, кичящимся своим ремеслом, хотелось бы сказать: пусть гордится «дерьмо», что в него наступил человек).

Примечание. Ницше: «Не за то я был пригвожден к древу мучений, что я знал, что человек зол, - но за то, что я кричал, как никто еще не кричал: «Ах, его самое злое так ничтожно! Ах, его самое лучшее так ничтожно!»

17.1

Человек сообразно своему внутреннему чувству определяет для себя прекрасное; прекрасное влечет к себе человеческий дух. Но неотъемлемым атрибутом прекрасного является элемент превосходства; он необходим, — если нет, — то прекрасное перестает быть прекрасным и низводится до обыденности в своем роде. Таким образом, стремление духа к прекрасному есть стремление духа отчасти к превосходному.

Элемент возвышенности присущ красоте, будь то красота в малом — в этом случае малое, например, сосновая иголка, возвышается в глазах человека. Таким образом, возвышенность всегда присуще прекрасному и может быть объективно и/или субъективно обусловленной.

Красота, совершенство, гармония есть не что иное, как лики превосходства.

Вот как, к примеру, совершенство определяет Козельский: «Совершенство вещи полагаю я в том, когда у ней все свойства состоят в превосходной степени, а противное сему называю я несовершенством», и далее: «Совершенство всякой вещи состоит в достижении ее свойств до высшей степени, а свойства в нас могут быть хороши и худы; и таким образом, совершенство может быть как в доброте, так и в худобе». То есть совершенство этически нейтрально, с чем трудно не согласиться; ибо и злодей может достигнуть совершенства в своем ремесле.

Как мы видим без слов «превосходство, высочайшее» никак не обойтись при определении совершенства; ибо превосходство светится в сущности всякого совершенного. Таким образом, утверждая идею бытия в стремлении к совершенству, в воле к превосходству, мы говорим о этически нейтральной идеи, которая может облекаться как в добро, так и во зло. Ценности добра и зла здесь выступают лишь как идеи, направляющие волю к превосходству.

Отметим также, что значение бытия представляет его качество, ибо бытие есть бытие качеств, и существенным элементом всякого качества является сравнительная форма превосходства; то есть понятие «превосходства» как общности пронизывает бытие в каждом качестве; ибо всякому качеству можно найти шкалу сравнения.

18

В заключении приведем некоторые общие формы, которые принимает воля к превосходству:

Формы превосходства: исключительность, самобытность (исключительность человека определяется степенью его незаменимости в каком-либо деле), поединок, положение, статусность.

Основания превосходства: красота, ум, талант, связи, деньги, сила.

Утверждение воли человека идет через:

Смелость: смелому и города покоряются.

Знание: знание — сила.

Наглость: наглость проламывает стены.

Хитрость: коварна, вкрадчива, очаровательна, тихо и незаметно обтекает она и обволакивает своей властью.

Насилие: самый грубый и простой способ утверждения воли, в основе которого лежит все тот же принцип отрицания. Вообще говоря, в основе всякого противоречия таится отрицание, а поскольку, если мы понимаем, что противоречия движут миром, то тем самым отрицание как изначальная форма выступает основной движущей силой, тем словом Логоса, которое кладет начало всему.

Примечание. Много на земле зла: болезни, подлость, предательство, низость, - низость – да, это противоположность возвышенному! Так я постигаю ее и ее отрицательное значение.

Примечание. Исключительность сообществ, считающих себя избранными, основывается на противопоставлении. Все тот же пресловутый принцип отрицания – через разделение на «я» и «не я».

Примечание. Достоевский: «Потребность заявить себя, отличиться, выйти из ряда вон есть закон Природы для всякой личности; это право ее, ее сущность, закон ее существования».

Примечание. Общее определение искусства такого: форма, содержание которой не может быть выражено в иной форме. То есть, предполагается нерасторжимость содержания и своей единственно возможной формы; здесь от произведения искусства требуется неповторимость, что часто характеризуется восклицанием: «непередаваемо!», «бесподобно!». Опять же мы сталкиваемся здесь с исключительностью, как критерием определения настоящего искусства – превосходство в исключительной форме. Почему, кстати сказать, ценно не подражание, а нечто свое, привнесенное автором. Это естественным образом заложено в нас. Неподражаемость как подтверждение исключительности. Хотя сначала надо научиться подражать, чтоб приобрести свое.

19

Жизнь есть постоянное стремление ввысь. Даже у порога смерти человек смотрит с надеждой на лучшее; надежда есть инстинкт воли к превосходству, и она умирает последней, а, лишившись ее, человеку остается только покончить жизнь самоубийством.

Воля к превосходству как стержневая идея, которая раскрывает мир в его бытие, именно она предает направленность развитию мира и в условиях полной определенности совершающегося придает смысл и надежду бытию — что не совершается, то совершается к лучшему.

19.1

Память потомков создает легенды, забывая прозу жизни. Легенды отличаются от обыденности своей возвышенностью, мистичностью, поэтичностью. Герои и легенды – это знаки идеи воли к превосходству, ее знамена, символы, маяки-ориентиры в темной пучине бытия.

20

Отношение к жизни и смерти. Настоящее возвышенное – в трагедии, и, чем глубже человек способен переживать, тем возвышеннее трагедия, которая может постигнуть его (смерть клопа никого не удивит). К примеру, если человек не способен на глубокие чувства, то он никогда не поймет, что такое глубокое переживание любви; его мир не будет окрашен ее красками. Но человек, имеющий пылкое воображение, одаренный, эмоционально развитый, способен пережить такие мгновенья, которые никогда не будут доступны «средне-нормальному» человеку.

Из духовной слабости проистекает неприятие и отрицание возвышенного. Честолюбивый слабый человек не может в глубине души смириться со своим бессилием, а тогда ему остается только одно – низвести возвышенное, чтобы сносить самого себя. Только богато одаренные натуры способны искренне восторгаться чужим превосходством, только они могут признать и оценить их достоинства всей душой, непосредственно и наивно. Благодаря собственной самодостаточности, они могут принять превосходство другого; оно не возбуждает в них острого ощущения собственного ничтожества. Бессильных возвышенность другого уязвляет. Им нечего противопоставить. Жалко они цепляются, отрицают, ищут недостатки – все, чтоб хоть как-то низвести возвышенное до своего уровня.

Сильные люди способны принять истину: «Человек смертен и смертен его дух». Даже в древние времена эту истину могли принять немногие; ведь это низводит ценность человеческой жизни до ее фактического бытия здесь и сейчас. Если человек живет с сознанием того, что он может умереть в любой момент времени, если человек готов принять смерть – значит, он становится настоящим воином, побеждает страх и живет на пределе – каждый день как последний; только тогда он становится по-настоящему свободным.

Трудно отказаться от собственной исключительности и права на вечность, только сильные способны на это. Для многих трудно принять действительность и лишиться веры в вечное будущее. Было бы кощунственно, как это делает Ницше, отнимать у них надежду, это равносильно обречению на гибель. С верой легче умирать.

По-настоящему сильный человек умеет проигрывать; он поражен проигрышем, но он счастлив – поскольку нашелся человек выше его; он смотрит на мир объективно: для него превосходство – безличная ценность: я побежден, но нашелся более достойный человек – бытие было отмечено моментом возвышения. Я проиграл, но я боролся, я не мог не бороться.

Для творческих людей время является судьей; оно расставит все на свои места; кто-то добьется признания, кто-то нет. Если даже человек не оказался на достаточной высоте – он должен это принимать спокойно, главное, чтоб хоть кто-то покорил новые вершины. Ты боролся и проиграл – ты послужил средством для возвышенного, для случившегося акта превосходства; без тебя не было бы напряжения воли другого. Легко умирать, когда веришь, что придут другие, более достойные, будут жить и наслаждаться, ибо ты веришь в то, что суть жизни - в воле к превосходству. Как учил Ницше: мы все – мосты для других, придет время - и они пройдут по нам.

Сильный человек искренне порадуется за того, кто превзошел его и опосредовал; ибо победитель достоин наивысшего счастья.

Быть готовым умереть в любой момент – значит высоко ценить каждое мгновенье и жить на пределе. У такого человека никогда не возникает боли за бесцельно прожитые годы. Такой человек не совершает ошибок – он верит, что поступает правильно, ибо поступает по необходимости, даже если совершает что-то глупое. Глядя в прошлое, он всегда может сказать: окажись я сейчас в той ситуации, я поступил бы также, и я полностью несу ответственность за свои поступки.

Тщедушный человек часто перед лицом сильной натуры, дабы оправдать собственную слабость, будет с радостью отмечать незначительные недостатки последней, нежели простодушно порадоваться за сильнейшего.

Даже некоторые великие люди не могли смириться и принять величие одного человека перед лицом целой истории. К примеру, Лев Толстой в своей эпопеи «Война и Мир» пытался убедить себя (и нас) в великой роли народа и совершенно опосредованной роли гениального полководца. На протяжении всей книги он превозносит «простого» солдата, умоляя значимость Наполеона; ну никак он не может принять природное право одного человека повелевать судьбами народов! Поборник народности, Толстой не в силах принять простосердечно Наполеона. Хотя великий полководец так простодушен, как ребенок, без лицемерия и подлости.

Трудно смириться с тем, что на свете есть люди, которых ты и ногтя не стоишь, для человеческой гордости просто невозможно признание земных богов – для слабого человека это все равно, что признать свою ничтожность.

Сильной натуре очень трудно смириться со своим низшим положением, более того - это бывает самым болезненным, но именно это чувство подавленности через отрицание дает возможность проявиться силе личности. Сильный человек будет бороться, даже заранее зная о своем поражении, он просто не может не бороться – иначе он не будет уважать себя. Отказаться от борьбы – равносильно признанию собственной слабости.

Что доставляет самую большую боль человеку, считающему превосходство наивысшей ценностью? Моменты собственной слабости и бессилия, моменты унижения.

В жалости бессильного к сильному сквозит бессознательное, лицемерное желание превосходства. Что еще остается слабому, не в состоянии превзойти невозможное? Только пожалеть свысока. Слова: «он плохо кончил» ничего не значат. Сильный жил и добился того, на что слабый не способен. Кто в ответ на признание чьих-либо достоинств говорит, что он плохо кончил, тот утешает себя, стараясь оправдать собственное бессилие.

Если человек похваляется, то ему трудно оправдать надежды, возлагаемые на него, к тому же люди уже заранее относятся к нему предвзято: «Ну, давай, покажи, на что ты способен! А мы посмотрим!» Если же человек скромного мнения о своих достоинствах, то он может приятно всех удивить.

Примечание. Когда я общаюсь с людьми, то за их эмоциями вижу определенную логику, которая часто ускользает от самого говорящего. Если обратить внимание на эту логику, то это как будто срывает покров с истинных намерений человека, что приводит его в некоторое замешательство.

Примечание. Зачастую зрелость многих заключается в циничном отношении ко всему, умение во всем видеть подвох, обман, и тем самым низводить; а также с потерей способности удивляться новому; им никогда не быть ребенком.

Примечание. Многие взрослые просто не могут позволить себе быть детьми, - иначе не поймут; только внутренне ощущение своего превосходства (не говоря о потери рассудка) дает человеку на это право. Не каждый может позволить себе быть смешным, этому непременно должно быть возвышающее оправдание (клоунов в расчет не берем).

20.1

Попробуйте расслабиться, закрыть глаза, освободиться от всего несущественного и испытать во всей полноте страх, страх Смерти. Освободите его, он бесконечно глубок. Переживая его, вы соприкоснетесь с вечностью, вы соприкоснетесь с ничто, ибо страх смерти есть отрицание ничто. Переживание этого страха, чистого и безграничного, есть основное мистическое постижение жизни. Здесь приоткрывается вся ее неподдельная правда. Здесь вы становитесь личностью.

В повседневности над человеком переменно должен довлеть страх, тогда его силы напрягаются, а сосредоточенность возрастает. Только так будут достижения, только так будут результаты. Беззаботность расслабляет. Страх же заставляет жить на грани возможного. Великие культуры и империи вырастали из чрезвычайного напряжения сил, где страх был как средство, как мощный возбудитель. Научитесь управлять вашим страхом! Взнуздайте дикого мустанга! Тогда вам покорятся города. Но за периодом величайшего напряжения наступает период эйфории свободы (Спарта пала). Научитесь колебаться.

21

Спокойная уверенность в себе или могучее ощущение напряжение членов – признак истинной силы. Самое приятное удовлетворение – от наказания высокомерных. В высокомерии таится слабость, неуверенность в себе. Здесь слабость скрывается за маской гордыни. Стоит ударить по основе – и человек обнажается, становится уязвимым, беззащитным. Приятно осадить и слегка унизить сноба. Но в подобных играх самое болезненное – самому потерять равновесие и оказаться уязвленным. Как говориться: «на любую силу найдется другая, превосходящая сила». Но все же это забавная игра.

Примечание. Люди пестуют смирение из страха. Того, кто слишком зарывается, они наказывают, иногда показывая пальцем, вот, мол, посмотрите, к чему приводит излишняя самонадеянность. Скромность украшает, но не всегда. Смирение – это и залог того, что человек будет избегать конфликтов, не обостряя межличностные отношения, а, равно как, и другие.

Примечание. Почему некоторые люди хотят казаться хуже, чем есть на самом деле. Проистекает это из того, что они чувствуют за собой вину, нечто недостойное, что таится в их душе, а потому, питая чувства действительно благородные, и от Природы будучи хорошими людьми, они бояться упасть в глазах других людей, обманув их надежды, вследствие чего и стараются заранее выставить себя в неприглядном свете, не желая в будущем разочаровывать окружающих. Ибо они чувствуют ответственность перед мнением других людей; таким образом они вроде как бы снимают с себя ответственность. Такие люди часто осторожничают, стараются не давать обещаний, которые вряд ли смогут выполнить. Главное, это различать в них напускное от истинного их содержания. Кто не ищет, тот не заблуждается.

21.1

Смех, шутка, сарказм – лучшее средство от чертовщины, высокомерия, наглости, зазнайства; они опускают человека на землю, но в тоже время дают и возможность возвыситься самому. Но иногда бывает не до смеха…

22

Почему с приходом нового связаны ожидания перемен в лучшую сторону? Здесь прослеживается связь принципа рождения нового качества с принципом воли к превосходству. Обновление как возвышение.

Самая искренняя радость, так или иначе, связана с неожиданным открытием, или, когда ожидают что-либо ужасное, но случается приятное. Таким образом, радость связана с улучшением.

Почему сказки, основанные на глубинных архетипах, непременно должны хорошо кончаться? Что это за закон жизни? Не есть ли это достаточно наглядное проявление принципа стремления к лучшему? Даже если это желание, то объективность его как нельзя красноречивее говорит о воле Природы. Желание, чтобы все хорошо кончалось, есть жизненная необходимость.

23

Говорят: «жизнь есть борьба». Но что такое борьба? Борьба неразрывно связана с достижением. Борьба укрепляет, усиливает, одним словом развивает. В борьбе рождается превосходство. Принцип воли к превосходству не предполагает конечной цели, он открыт, и абсолютен, ибо превосходство ради превосходства есть замыкание на себе. Экстремальность сама по себе является общей идеей жизни, как стремление к какому-то максимуму.

Жизнь ставит людей в унизительное положение. Человек вынужден бороться, отрицая настоящее положение, чтобы подняться. В этом состоит жестокость жизни. Человек не может быть спокоен, видя непокоренные вершины. Таков механизм воспитания воли к превосходству. Если человек находит в себе силы и возможности реализовать себя, удовлетворив свои амбиции, он выживает, иначе он погибает. Отсюда происходит большинство преступников, как раз из отчаявшихся в достижении людей.

24

Примечание. Милан Кундера «Бессмертие»: «Великая культура – ничто иное, как плод той европейской извращенности, имя которой история, то есть той одержимости постоянно идти вперед, считая череду поколений эстафетным бегом, где каждый превосходит своего предшественника, дабы быть превзойденным своим последователем. Без этого эстафетного бега, называемого историей, не было бы европейского искусства и того, что его характеризует: жажды оригинальности, жажды перемены. Робеспьер, Наполеон, Бетховен, Сталин, Пикассо – все они участники эстафетного бега, причем бегают по одному и тому же стадиону».

Примечание. «Высшая цель любой философии – возвыситься над миром общества и повседневной жизни и достичь иного уровня сознания. Это уровень мудреца – так китайцы называли свой идеал просветленного человека, достигшего мистического единения со Вселенной».

Примечание. Какова фраза из «Библии»: «и поставил его (Христа) выше всех… любой власти, господства, царей…»

Примечание. («Как стать Буддой»): «Сидя в глубокой медитации под знаменитым деревом Бодхи, Деревом Просветления, он внезапно почувствовал, что на него снизошло ощущение «непревзойденного, абсолютного пробуждения», сделавшее смешными-смешными все былые искания и сомнения. Благодаря этому он стал Буддой, то есть «Просветленным».

Интересны параллели: Распятие и просветление, казнь и рождение, великие мучения и великая благодать.

Примечание. Вдумайтесь в суть синонимов приставки «сверх», все чаще звучащих в рекламах: «золотой», «платиновый», «бриллиантовый», «супер», «гипер», «лучший», «из ряда вон выходящий», «выдающийся»… это одно из наглядных, - так сказать, на гребне волны, - проявлений идеи воли к превосходству.

Сама жизнь есть всегда движение вперед (стрела времени). Само понятие «вперед» очень созвучно выдвижению.

Примечание. Категория превосходства выступает критерием в отделении существенного от несущественного, то есть вообще в определение сущности. Существенное всегда оказывается более, чем несущественное, то есть определяется в сравнении более-менее, более значимое, менее значимое, более выдающееся, менее выдающееся.

Примечание. Какое обращение присутствовало раньше в господствующих классах? «Первосвященство», «Ваше величество», «Ваше высочество», «Ваше превосходительство» - явно, чего хочет человек.

Примечание. Аристократизм - от греч. (aristos = “лучший, отличнейший, знатнейший”) + (kratos = “правление, власть”)

Примечание. Иногда мне кажется, что положение и деньги многим нужны лишь для того, чтобы иметь право высокомерно поглядывать на окружающих.

Примечание. Почему знаменитости так привлекательны?..

Примечание. Вы никогда не задумывались о росте карьеры?..

Примечание. Откуда у людей страсть к наградам, разного рода отличительным знакам? Вспомним здесь, как гротескный пример, Брежнева Л.И? Все системы отличий: ордена, знаки, ярлыки, принадлежность к различного рода элитам, само понятие элитарности, закрытости, избранности, престижа берет свое основание в воли к превосходству. А кто не любит потешить чувство собственной гордости?

Примечание. Часто люди посещают различные престижные мероприятия, чтобы наполнить свою жизнь и вместе с этим насыщают свою гордость, даже просто, если мероприятие совершенно не интересно, чтобы иметь право сказать: я там был. Люди платят большие деньги за престиж, просто за право быть выше других. Это говорит о том, что превосходство ценится достаточно высоко. Какие войны, какие интриги за близость к телу, за право быть в числе избранных. А оригинальность? Хотя бы даже в одежде и поведении: я не такой как все, я другой, это дает право считаться исключительным; но это часто ведет к отчуждению.

Примечание. Факт: женщину привлекает успех.

Примечание. Вот идет подросток в раскорячку, руки в брюки, по сути, еще из себя ничего не представляет, но стремление показать себя, свое превосходство, налицо – комичное зрелище; позднее, из него может состояться кто-то, но пока только видна выпирающая воля.

Это всегда смешное или трагикомичное зрелище, когда притязания на превосходство не соответствуют основаниям (как говорится: как муха на стекле…)

Примечание. Интересно бывает понаблюдать за детьми, когда они кричат: - Я – первый! – Нет, я первый! Нет, я! Нет, я!.. - (отрицание как борьба за первенство) - вот он основной принцип жизни, уже здесь проявляет себя на бессознательном уровне.

А также я слышал у них слово «слабо», обращенное в вопрос; что же в них сказало это слово?

Примечание. Понимание инстинктов и их безусловных рефлексов заставляют принять в человеке наличие безусловного рефлекса доминирования или вожака. Внешнее проявление этого рефлекса - стремление быть везде первым, на худой конец хоть в чем-то, если не во всём. Таким образом, идея воли к превосходству оказывается уже, по сути, безусловным рефлексом, заложенным с рождения.

Примечание. Интересное явление, когда падшая женщина, отдающаяся с легкостью посредственности, может наотрез отказать какой-нибудь значительности. Таким образом она пытается восстановить свою честь; это дает возможность почувствовать себя достойной, и даже более возвышенной, чем эта значительность. Какова Природа, а?

Примечание. Почему куртизанки часто так вульгарны, выставляя напоказ свою наглость, нахальство и бесстыдство? Они выставляют напоказ свое неприглядное превосходство над другими женщинами, сексуально превосходство, хотят казаться уверенными, что порождается внутренней неуверенностью и чувством собственной вины; это протест, отрицание общественных норм, их презрение, и опять же вместе с тем видимое превосходство. Уязвленное самолюбие. В душе такая женщина очень страдает. И как бы убегает от себя, стремится избавиться от собственной боли, от осуждения обществом. Ей остается только отрицать это общество и показывать свое презрение к нему. Поэтому они и ведут себя так развязно и беззастенчиво, выставляя свой стыд на всеобщее обозрение, есть в этом что-то отчаянное, смелое, по-женски.

Никогда мне было не отделаться от мысли, что на картине «Неизвестная» Крамского изображена куртизанка; ну нравилась мне эта картина духовно. И вот это логически доказывают искусствоведы. Все же дух – сильная вещь, интегральная, очень точная при определении сути.

Примечание. Почему часто человек, не сумев достигнуть чего-то, в отчаянии произносит: ну и не доставайся никому (виноград зелен)! – невыносимость соперничества, невыносимость оказаться в роли побежденного. Не говорит ли это об укоренившейся в нашей природе (совершенно метафизическим образом) идеи борьбы за первенство, где наши инстинкты сопричастны этой идеи. Кстати сказать, надо иметь силу, чтобы признать себя побежденным.

Примечание. Если в представлении Докинза («Эгоистичный ген») мир – многообразие машин выживания (для генов); то какой единой цели они могут быть подвержены? Выживаемость в борьбе, в темном пространстве, без чувств, без ощущений – холодная безжизненная борьба, подчиненная идеи преобладания, как центральному стволу движения и развития.

Мы часто произносим словосочетание «естественный отбор» даже не задумываясь над тем, что оно означает. Задумайтесь над словом «отбор»; отбор по какому-то принципу – по какому? явно в конкретики присутствует такая категория как наилучшесть. Отбирают всегда лучших. А вы не задумывались, почему? Как-то само собой разумеется, привыкли, как к свежему воздуху, но принцип сравнения неотъемлем; в борьбе две противоборствующие стороны необходимо вступают в отношение сравнения, без этого невозможно выяснить, кто лучше. Так вот эта идея и реализуется в борьбе. Интересно. Можно спросить Докинза и Дарвина, а зачем двум организмам бороться за выживание, почему они необходимо вступают в борьбу, почему идет естественный отбор посредством этой борьбы. Каков смысл? Остается только одно – в порождении превосходства одного организма над другим. Задайте себе вопрос: чем приходится нам довольствоваться в конечном счете? Только торжеством собственного превосходства и развития. Иначе весь этот процесс борьбы оказывается бессмысленным. Природа мотивирует наслаждением достижение преобладания, в общем, только так можно заставить столкнуться стороны в борьбе, и Природа их непрерывно сталкивает, вынуждена сталкивать, чтобы произвести отбор, чтобы выяснить, кто сильнее, кто лучше и вместе с тем развить, усовершенствовать. Другой вопрос: в каких качествах Она совершенствуется, и здесь открывается бесконечное многообразие (и опять же в каждом светится стремление к исключительности).

Интересен вопрос: каково будет новое состояние (если вообще будет), новая форма, превосходящая сознание? Что превзойдет бинарную логику? Оставляю вопрос мистики в стороне. Каковы будут новые способности, превосходящие способности мыслить, чувствовать, провидеть (это уже интереснее), переживать?..

Примечание. Интересна закономерность: два конкурирующих противника бьются за превосходство; каждый старается превзойти другого, но как только один из них исчезает, то второй испытывает чувство утраты. Противник оказывается необходим.

Примечание. С чего начали люди? Они воздвигли под небеса вавилонскую башню… Египетские пирамиды – факт воплощенных (еще в древности) человеческих желаний, отражающих метафизические сущности, принципы.

Примечание. «Мания величия» - вот так болезнь, а в чем суть этой болезни? И почему в психбольницах столько Наполеонов?..

Примечание. Никогда не задумывались, почему люди хотят казаться лучше, чем есть на самом деле, ну, или хуже?..

Примечание. Вдумайтесь в выражения: «превосходный результат», «результат превзошел ожидания», «непревзойденный мастер».

А чего стоит фраза «превосходно подходит»! Здесь как минимум – «подходит» и «превосходно», что вместе = отбор наилучшего.

Примечание. Ницше. Заратустра. «Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что должно превзойти. Что сделали вы, чтобы превзойти его?

Сверхчеловек - смысл земли. Пусть же ваша воля говорит: да будет сверхчеловек смыслом земли!

Дисциплина страдания, великого страдания, — разве вы не знаете, что именно эта дисциплина создала прежде все повышения человека».

«Ввысь хочет она воздвигаться с помощью столбов и ступеней, сама жизнь: дальние горизонты хочет она изведать и смотреть на блаженные красоты, - для этого ей нужна высота!

И так ей нужна высота, то ей нужны ступени и противоречия ступеней и поднимающихся по ним! Подниматься хочет жизнь и, поднимаясь, преодолевать себя».

Примечание. Любое возвышение, в большей степени однородное, действует вызывающе, несет в себе вызов. Признанный поэт – вызов начинающему; спортсмен, достигший результата - вызов идущими, смотрящему вверх, ну и т.п. Сам достигнутый результат есть вызов. В этом опять же мы находим свечение идеи превосходства.

Примечание. Даже более правильно говорить «Воля к восхождению», где приставка «пре» только подчеркивает преодоление, связанное с необходимостью восхождения.

Природа и Человек

Обычный человек подобен растению, которое не осознает себя и своего предназначения; философ же - это тот человек, который не может смириться с подобной жизнью.

1

Разумно спросить: почему мы используем термин «Природа», да еще и пишем его с большой буквы? Делаем это мы в силу того, что последней инстанцией во всех научных изысканиях является понятие «Природы»; когда ученый находит предел понимания, то от него можно услышать обыденную фразу: «Такова природа явления», то есть в этом месте бытие выступает как данность и не предполагает дальнейшего объяснения, а точнее не допускает его по отношению к себе.

Слово «Природа» мы пишем с большой буквы постольку, поскольку Природа есть наша мать, есть нечто живое, частью чего мы являемся сами; она заботится о нас и дает нам пищу. Любой человек, не обделенный любовью, всегда стремится что-то любить, — что более все дороже ему, что ближе к нему и что роднится с ним. Так, например, далекий Марс холоден к человеку и его влияние для человека мало ощутимо, но родная Земля, она ближе всего, она дает пищу и тепло, и потому человек любит ее как свою родную мать.

Природа в узком смысле есть сфера нашего бытия и мы сами, а в широком смысле — мироздание, рассматриваемое как целое. Но в любом случае под этим словом понимается то, что требует к себе бережного и любовного отношения; что хранит в себе драгоценную истину; к чему должно относиться трепетно и цинично, причем одновременно, ибо в единстве противоположностей достигается полнота.

Примечание. Привязанность к Родине – инстинкт Антея, черпавшего свою силу у матери-земли, устанавливает связь с тем местом, где человек родился и вырос, это связь со своим пра-пра, с тем окружением, которое нас сформировало. Как говорится: «яблочко от яблони не далеко падает», «где родился, там и пригодился» и т.п. - это все говорит о том, что человек – органическая часть окружающей его Природы. Геракл победил Антея, оторвав его от Земли, ну так каждый знает, что на родном ковре трудно победить противника («и стены помогают»). Мифы древней Греции очень глубоки, нужно только приглядеться к ним повнимательнее.

2

Мы подошли к тому моменту, когда должны сформулировать две основополагающие идеи бытия человека, — это творение идей и их воплощение. Ведь именно за это человек получает от Природы самые щедрые дары.

Эти два начала — рождение идей и их воплощение — явственно олицетворяли собой уже две великие древние цивилизации — римская и греческая, первая из которых пестовала практическую деятельность, во второй же люди были склонны к созерцанию и к умопостижению мира в отвлеченных понятиях. Могущество действенной силы — у латинов и могущество вдохновения красотой — у эллинов. Здесь уже закладывалось явное разделение практического и теоретического. Практического — как реального воплощения, и теоретического — как постижение мира идеальных сущностей.

3

Мир существует для себя. Через противопоставление себя себе же он реализует это «для себя». Человек создает ноусферу. Все предметы, созданные им, служат ему; человек вкладывает в них смысл: служить человеку и нести ему определенную пользу. Но сам человек существует для Природы. Здесь и происходит замыкания бытия для себя самого.

В противопоставлении себя Природа обретает себя. Природа отчуждает человека от себя, чтобы распознать себя, чтобы отнестись к самой себе, и, по сути, процесс становления Природы от растения к животному, а затем — к человеку есть процесс противопоставление Природы самой себя.

В восприятии себя Природа достигает собственной различенности, достигается отход от безразличного пребывания в себе. Через человека Природа получает себя для себя. Человек – ступень от хаоса к космосу.

4

Через человека Природа открыла себя и очень удивилась! Не правда ли, самое удивительное — это просыпаться утром и осознавать себя человеком?!

5

В сознании человека Природа находит лишь только собственное отражение (мир как представление), но, тем не менее, сознание человека не есть королевство кривых зеркал, а есть идеально гладкая, зеркальная поверхность; ибо и в зеркале и на фотографии мир представляется таким же, как он является нам в непосредственном восприятии. (Хотя, к примеру, на фотографии не отражается радуга нефтяных пятен).

И не все находит отражение в человеческом зеркале; перестал я доверять этому зеркалу, - много лжет оно.

5.1

Интересно задуматься о мире как представлении, и каким мир предстает людям разных профессий, к примеру, могильщикам, патологоанатомам в моргах, работникам крематориев, оперативникам, выезжающим на место преступлений, или людям, которые сильно увлекаются криминальной хроникой. Течение нашей жизни зависит от течений наших мыслей.

6

Человек есть зеркало той сферы жизни, где он обращается, эта сфера пропитывает его, по большему счету, человек и есть только то, что он представляет, то, о чем думает и что чувствует.

6.1

Мы постоянно находимся во власти наших мыслей, но, размышляя, мы часто приходим к ложным заключениям. Поэтому зачастую мы пребываем в иллюзиях относительно понимания жизни. Феномен гения. Значимость субъективного переживания.

7

Из невозможности однородности бытия следует провозглашение индивидуальности: абсолютная идентичность невозможна (может существовать близкая аппроксимация качеств). В человеке ярко выражается субъективная составляющая видения мира. Поэтому мы можем констатировать то, что для Природы очень важна множественность индивидуальностей для рассмотрения себя с разных сторон.

8

Человек устремлен к тому, чтобы превратить видимую возможность в реальность. Природа ценит это стремление очень высоко. Она сама вкладывает в человека сильную волю — великую движущую силу, благодаря которой человек раскрывает Природу, давая возможность ей проявить себя для себя же. Природа желает знать себя и призывает человека, чтоб он высветил ее сущность; Природа взывает к человеку, чтоб он вдохнул в нее кровь. Очень часто на вопрос: «Почему ты это делаешь?» приходится слышать ответ: «Чтобы было»; здесь мы улавливаем одну из основных сущностей Природы: быть явленной.

8.1

В созидании, в творчестве человек обретает смысл жизни; поэтому творить — значит жить; это говорит в пользу того, что в самом рождении содержится основополагающий смысл жизни.

Примечание. Хохряков Т. Ф. «Парадоксы тюрьмы»: «Все внутренние мучения по поводу бессмыслицы жизни – оттуда, из невозможности творить».

9

Появление человека есть переход от стихийного выражения Природы к целенаправленному ее проявлению, это качественный скачок на пути становления и раскрытия бытия для себя. Человек воплощает собой идею управления раскрытием и становлением; он — узловое место, где интегрируется множество информации, где сливается бесконечное влияние разнообразных факторов, что, в конечном счете, выливается в определенное целенаправленное действо. Человек как бы сокращает поле непредсказуемости проявления Природы, поскольку абсолютно все невозможно предвидеть заранее, а удается только внести некоторый целенаправленный контроль за ходом событий.

Природа отдает себя на волю человека. На уровне человека Природе удается эффективно и быстро раскрыть себя и самовыразиться. Человек может осуществить целенаправленную агрегацию многих факторов для проявления новых качеств, человек может контролировать протекание процессов и реализовывать становление и раскрытие Природы на совершенно новых качественных уровнях. Чтобы что-то произошло, чтобы явление было явлено, необходимо создать все условия. С этой задачей эффективно справляется человек.

10

Еще раз подчеркнем главные идеи человека — выход Природы из состояния безразличия к себе (отражение) - познание Природы себя, а также раскрытие и становление (воплощение) себя (Природы) через человека. На любом уровне человеческого бытия мы находим реализацию этих идей. Природа с одной стороны стремится проявить себя вовне, а с другой стороны — познать это явление, этого она достигает через человека; без человека Природа пребывает во мраке незнания и тьмы неведения.

Бытие полностью функционально. Человека от всего остального мира отличает главным образом наличие сознания. А основными функциями сознания являются отражение и управление раскрытием бытия. В силу этого на общий вопрос «Почему я живу? Можно дать общий ответ: Потому что я — сознающий! Здесь Природа сказала то, что она хотела сказать. Ибо идея создания предшествует или одновременна воплощению. Мы говорим о возникновении жизни. Не случайно, все в Природе удачно согласуется, вливаясь в общее единство, и имеет функциональный смысл. Борьба идет на уровне существующих противоречий.

Примечание. Каждое качество является одновременно и функцией, иначе оно бессмысленно. Понятие функции не следует опять же понимать вульгарно. К примеру, цветущий цветок несет массу функций – от обогащения пчелы – до явления красоты, которая способна оказать влияние с далеко идущими последствиями. Чувствуете, насколько мир глубоко и повсеместно осмыслен, в нем содержится бесконечное число смыслов!

11

Бытие Природы есть развертывание, высвобождение и стремление проявить себя в новом качестве, в этом Природа подобна женщине перед зеркалом: она постоянно наряжается в новые наряды и в сознании человека любуется на себя с разных сторон. Вот так! — вся ценность жизни заключается в ее новом наряде!

Как Природа наслаждается собой, когда при виде прекрасного внутри у человека все ликует, восхищается и поет!

И сладко знать, идешь ли ты лесами,

Спускаешься ли горною тропой:

Твоими ненасытными глазами

Природа восхищается собой (Степан Щипачев).

12

Природа врывается в сознание человека словно ветер, распахивая окно в душную и темную комнату; в сознании человека Природа вспыхивает и открывает себя для себя; в человеке Природа обретает себя; человек — ее глаза и руки, ибо без человека она находится в полной власти ничто. Представим себе это состояние сна без сновидений: нет пространства, нет времени, нет ощущений, — нет ничего, мир спит, и только с рождением человека он открывается себе, с рождением человека мир приобретает глаза. Представьте мрак, в котором рождается бесконечное многообразие. И только в сознании, в переживании человека все это многообразие обретает себя. Без человека мир — ничто, сон без сновидений. Только в тот момент, когда человек пробуждается ото сна, мир восходит из-под власти ничто. И надо признать, что рождение сознания есть высокая качественная ступень на пути отрицания ничто, сознание есть озарение тьмы, есть рождения света во мраке небытия.

13

Сколько трагедий написано об увядающей прелести молодой девушки. Смерть, закрытость — это Природа переживает как собственную трагедию. Что есть прекрасный, благоухающий цветок, если его никто не видит, если им никто не наслаждается? Что есть мир, если его никто не зрит? Необходимость явленности человека звучит как ревущий горн: явись человек и познай меня! — так вопиет Природа и рождает человека как необходимый венец своего творения.

Являясь, человек сразу же вонзается сознанием в Природу. Человек изобретает физические приборы, механические приспособления — все, чтобы глубже проникнуть в понимание мира и раскрыть его; также он раскрывает себя и проникает глубже в свою сущность. Здесь каждого человека Природа направляет своим путем, она влечет человеческие сердца к себе, манит людей своей тайной музыкой, понятой и слышимой каждым человеком индивидуально. И человек, влекомый ею, устремляется по предназначенному для него пути.

Невидимые, таинственные силы Природы зовут человека в ее лоно, где не ступала еще нога человека, где свет сознания не озарил еще бытия. Красота Природы: сверкание звезд на темном небосводе, водные стихии, неизведанные дали — все вопрошает к человеку, все манит и зовет. Неутолимая страсть к познанию Природы движет путешественниками и естествоиспытателями, отважившимися встать на этот нелегкий путь.

Примечание. Прямое подтверждение значимости идеи познания на этологическом уровне. «В самом деле, ребенок ломает игрушку с целью заглянуть в ее устройство, еще не умея толком говорить и соображать, а самая умная собака или обезьяна никогда не заинтересуются ничем, чего нельзя было бы съесть. Стремление к познанию - одна из самых настойчивых побудительных программ, заложенных в человека. Считается иногда одной из самых мощных программ половое влечение, но даже и здесь познавательное любопытство всегда предшествует истинной потребности, а уж сопровождает ее всегда».

14

Жизнь человека — постоянный диалог с Природой и с самим собой. Природа постоянно спрашивает человека: «Что есть Я?» И человек стремится ответить на ее извечный вопрос. «Что же есть Я?» — настойчиво повторяет она. И что же человек? он может лишь утешить бедняжку, отвечая ей: «Ты есть потому, что так устроен мир»?.. И опять Природа не удовлетворена собой, опять ей приходится мириться со своим существованием и опять вопрошать к человеку. И пока Природа так будет спрашивать с человека, философия не перестанет быть актуальной.

15

Я бы сказал, что все в мире до появления человека шло так, чтобы в некоторый момент сознание всплыло наружу, но сознание не есть конечное состояние… Такое положение подводит к мысли о том, что все шло по определенному плану, только план этот возникает вместе с развертыванием Природой, но все происходящее как будто подчинено единым целям, принципам, которые присутствуют в каждой реакции, в каждой формуле, приводя, в конечном счете, к рождению сознания… логика развертывания начинает относиться к себе. Человек появляется в мире как волевой акт, его бытие в напряжении, но на это развертывание не останавливается… Уже узреть это кипящее многообразие – не есть ли счастье?..

Примечание. Я бы сказал, что появление жизни не есть посредством чреды «случайных мутаций», а как раз за счет «закономерных сбоев», под действием различных факторов, будь то внутренние или внешние.

Природа сама подсказывает, куда двигаться эволюции. Все в ней согласуется и сцепляется очень логично; возьмите, к примеру, значение ферментов и их роль: «ключ к замку» или значение и единственность мировых констант. Все как будто предуготавливает появление сознания, как необходимый виток развития бытия.

Примечание. Суть аттракторов. «Заметим также, что аттракторы определяют устойчивое состояние, и если система попадает в поле его притяжения, то она обязательно эволюционирует к этому устойчивому состоянию (структуре). Будущее состояние системы (среды) как бы «притягивает», организует, формирует, изменяет ее наличное, настоящее состояние. В этом смысле, если хотите, будущее определяет настоящее!»

А что если идея сознание является определенного рода аттрактором (еще до его появления)?.. Может, «платоновские идеи» и есть незримые аттракторы?..

К примеру, если мозг чуть-чуть поломать, то функция мышления расстраивается. Мозг выстроен так, по меньшей мере, чтобы иметь способность мыслить логически. А почему так, это логическое мышление как аттрактор должно изначально притягивать выстраиваемость мозга, эта цельность должна быть как бы впереди, хотя она и возникает вместе с конструкцией, но должна быть имманентна пути построения мозга.

16

Жизнь удивительно прекрасна и многообразна, но еще прекраснее то, что мы это осознаем и переживаем. Поэтому представление о мире, о его бытии «как» через человека приобретает особое значение.

С рождением каждого человека Природа открывает себя заново и находит себя несовершенной, вопрошая о стремлении к гармонии, она требует совершенства, она вкладывает в человека стремление к совершенству, вкладывает в него волю к превосходству.

Примечание. Из «Фауста» Гете:

Бакалавр:

«Да, вот признанье юности святой!

Мир не существовал, пока он мной

Не создан был; я солнце золотое

Призвал восстать из зыби водяной;

С тех пор как я живу, стал месяц ясный

Вокруг земли свершать свой бег прекрасный,

Сиянье дня мой озаряет путь,

Навстречу мне цветет земная грудь;

На зов мной, с первой ночи мирозданья,

Явились звезды в блеске их сиянья!

Не я ли уничтожил мысли гнет,

Сорвал тиски филистерства? Свободный,

Я голос духа слушаю природный,

Иду, куда свет внутренний влечет,

Иду, восторга полный! Предо мною

Свет впереди, мрак – за моей спиною!»

Ответ Мефистофеля (как и самого Гете): здесь и сознанье жизни мудреца, и признание вышесказанного, и легкая зависть:

«Иди себе, гордись, оригинал,

И торжествуй в своем восторге шумном!

Что, если бы он истину сознал:

Кто и о чем, нелепом или умном,

Помыслить может, что ни у кого

Не появилось в мыслях до него?

Но это все нас в ужас не приводит:

Пройдут год, два – изменится оно;

Как ни нелепо наше сусло бродит,

В конце концов является вино».

(К молодым зрителям в партере, которые не аплодируют.)

«Вы не хотите мне внимать?

Не стану, дети, спорить с вами:

Черт стар – и, чтоб его понять,

Должны состариться вы сами».

Примечание. Цитата из предисловия к «Фаусту» Александра Белецкого: «Для Мюллера Фауст – «великий человек, осознавший все свои силы, ощущавший узду, в которой держала его судьба, и всячески старавшийся перегрызть эту узду». Фауст полон одним желанием: «взлететь как можно выше, быть до конца тем, чем можешь быть, наперекор справедливости и законам вознестись безгранично над самим собою». Монологи Фауста у Мюллера – это рычание льва, с которым он сам себя сравнивает: «Все или ничто! В своих желаниях я ощущаю бога, который трепещет в человеческой плоти… Ненасытный лев рычит во мне: быть первым и высшим среди людей!»

Боги преображают мир

1

Христианство рождается из мучений и рабства, как форма, ограничивающая языческую Природу. Через ад земной как отрицание появляется идея рая небесного, появляется тот миф, в стремлении к которому царствие небесное, существующее в сознании людей, должно воплотиться на земле. О, стань земля раем! — так восклицают христиане.

Но религия является стержнем истории. Содержание религии не выдерживает проверку логикой, ибо религия замыкается в толковании догматов, но это не умоляет ее значения. Пребывать в вере — это великое состояние, это таинство отношения к богу. Религия — это образ жизни, это особое миропонимание, это особый путь познания, а Природа пестует разнообразие в своем познании.

Но как Иисус не похож на образ «гения превосходства» (дух превосходства)! Иисуса не встретишь на состязаниях и на зрелищах, он не азартен, он не танцует и не веселится, он чужд властолюбию, его нельзя увидеть в постели влюбленных, он не опьянен весною. Неужели это все принадлежит дьяволу? Тогда дьявол прекрасен! Да и в самом деле, люди, сами того не подозревая, почитают дьявола, когда восклицают, восхваляя чье-либо превосходство: «Он дьявольски красив, он дьявольски умен, он дьявольски силен», — так говорят они! Здесь эпитет «дьявольский» обозначает чрезмерность качества. Ибо дьявол не знает границ!

Получается, что гений превосходства имеет лицо дьявола. Так лучше быть дьяволом! Ибо он — бог танца и у него только один порок — он преисполнен жизнью. Какое огорчение! Неужели мы, влюбленные весны, являемся воплощением зла? Нет, этого не может быть! Ведь сам Иисус охвачен гением превосходства. Иисус может быть богом только при условии, что Он превосходит других; Иисус творит чудо, простые люди — нет. И, если Иисус не творит чудеса, то его отказываются признавать. Иисус должен доказать свое превосходство, свое право быть богом. Как трудно ему пришлось переубедить Фому неверующего. Да, без гения превосходства никому не бывать богом. Более того, нет ни одного бога, который не носил бы в себе его дух — дух превосходства. Бог всегда — воплощение его! Так вот что сокровенно, что таится в сущности каждого бога, да и каждого богоподобного — превосходство! Само истечение жизни, захваченное духом превосходства, как общей идеей, есть воля и, тем самым, есть воля стать богом!

Говоря о боге, употребляют словосочетание: высшая сущность. То есть без характеристики «высшая» бог уже не бог, а нечто в своем роде обыкновенное. Таким образом, сама категория «превосходства» делает возможным понятие бога. Что есть бог без превосходства?

Если вы просто восхищаетесь чем-либо, то тем самым вы восхваляете гения превосходства, если вы отрицаете его, то это значит, что вы не хотите быть красивыми, сильными, здоровыми, а хотите быть слабыми, больными и убогими (железная логика!) Хотя и слабым невозможно быть, не познав силы.

Существует тесная связь между словами господь и господин, и их объединяет понятие господство, которое необходимо предполагает превосходство.

Примечание. Добродетель – в умеренности; когда мощь переходит всякие границы, она превращается в зло, подрывая почву под ногами, отнимает силу.

2

Мы знаем, какую культуру, какую красоту создали на земле мифы об олимпийских богах. И по сей день божественная сущность олимпийцев, мечта о них, стремление к ним питают многие юные души. И куда прекраснее подобать олимпийцам, чем христианам! Как это глубоко чувствовал Ницше! Как он пестовал певцов Диониса и Аполлона! Его протест против морали, против христианства — это провозглашение права сильных олимпийцев, это отрицание убогости и посредственности, это мощный гимн величию Природы! Его философия жизнеутверждающа! Идея сверхчеловека богоподобного безумно нравится Природе! Иисус — для большинства, Олимпийцы — для некоторых! И каждый бог пусть знает свое место!

Христос мне друг, но истина – дороже!

2.1

Невозможно простить христианам то, что они разрушали языческие храмы, уничтожали возвышенные произведения искусств, и их лицемерие; так они разрушили храм Венеры и на его руинах возвели свой главный храм – храм «Христа Спасителя», тем самым через отрицание прекрасного утвердив свою волю. Храм «Христа Спасителя» должен был стоять рядом, соревнуясь в совершенстве с откровенной красотой женщины. Люди бы сами решили – что им по сердцу! Невыносимость соперничества…

Примечание. Смотрю я не распятие и думаю: не есть ли это величайшее кощунство носить распятого человека на груди? Не уж-то необходимо это постоянное ощущение муки, пусть другого, но рядом с собой? Здесь страдание очищает духовно, предает христианству серьезность. Кто-то сказал: «христианство и юмор несовместимы»; эта мука накладывает на человека такую ответственность, что уж и стыдно сказать что-то против.

2.2

Вера есть величайшая наивность. В рассудке нет веры; это пустой и холодный дом, мрачный и темный. Я вижу истинного священника, его глаза лучатся святостью – и я тону в них, я умилен. Пусть христианство будет искренним, чистым, по-детски наивным, тогда я полюблю его!

Примечание. Откуда во взрослых людях проистекает детская наивность, что это вообще такое? Наивность – это в каком-то смысле безответственное, легкое, веселое отношение к определенным вещам. Наивность взрослого состоит в том, что он не придает значения каким-то ценностям, которые для большинства имеют немаловажное значение; наивный как будто парит над ними, не признавая их. В этом кроется некоторая трагедия, ибо эти обыкновенные ценности являются в чем-то фундаментальными, хотя и не столь возвышенными. Ими можно пренебрегать, относиться к ним высокомерно, с презрением, но, в конечном счете, без них нельзя обойтись, не превратившись в Диогена.

2.3

Когда видишь роскошь католической церкви во главе с папой римским, «наместником бога», то становится тошно от явного лицемерия. Православная церковь куда более приемлема. Здесь наиболее подлинны образы послушания, смирения, кротости, хотя она, конечно, тоже не без греха.

2.4

Что есть сверхчеловек? Это идея. В моменты падений и возвышений, в моменты поражений и побед человек соприкасается со сверхчеловеком; ибо в эти мгновенья человек выходит за собственные границы. Но как бы человек низко не падал и как бы высоко он не поднимался, сверхчеловек всегда будет оставаться над ним; ибо идеи превыше людей.

3

Какая самая наивысшая потребность для человека? Это потребность в чувстве собственной значимости, потребность в самовыражении — а это есть не что иное, как проявление воли к превосходству, посредством которой, как идеи, происходит раскрытие и становление человека, а вместе с ним и Природы.

Если ретроспективно окинуть взором исторический процесс развития, то путь от рабства к свободе личности проходит красной нитью через всю историю становления человечества. Вспомним историю России. От самодержавия, когда каждый был холопом государя и находился в личной зависимости от него, через попытку декабристов ограничить абсолютную власть монарха, через освобождение крестьян, через кровавую революцию, через диктатуру к гражданскому обществу, где в центре внимания не имперские интересы государства, а интересы отдельной личности. Независимость дает человеку возможность раскрыть свой потенциал в соответствии со своими особенностями, заложенными в него самой Природой, это и есть выражение воли Природы — Природа хочет быть свободной.

Природа — живая, в ней растворена душа. Не случайно великие греки обожествляли силы Природы, наделяли Природу душой и преклонялись перед ней через поклонение прекрасным олимпийцамо. Надо только научиться слушать Природу. Вот здесь, в каждом дуновении ветерка, в каждом шелесте листка, прислушиваться, что же она хочет сказать!

3.1

Как и на заре человечества, так и сейчас человек оказывается один на один с космосом, беззащитен и одинок. Природа, как мать, отпускает свое дитя на время; но с рождением человека она обретает себя. Вот почему человек инстинктивно тянется обратно в ее лоно. Хоть человек и приобретает груз растущего понимания природы явлений, но все также оказывается отчужденным, заброшенным, одиноким в мире… человеку необходимы боги; каждый выбирает себе по нутру; лично мне ближе олицетворение сил Природы.

3.2

Вера в высшую силу, любую, будь то Бог или какие-то силы Природы, дает нам уверенность в себе, дает силы, избавляя от чувства одиночества и бессилия перед враждебной пустотой и многообразием окружающего мира. Молитва, обращенная к этим силам, настраивает и укрепляет духовно в первую очередь изнутри; это своего рода сосредоточие духа, собранность, нацеленность – очень важный момент на пути становления. У каждого, я подчеркиваю, у каждого, пусть даже закоренелого атеиста, необходимо прослеживается соотношение с какой-то высшей силой, пусть то будет мировой разум, Христос, Природа и т.д. В этой соотнесенности, со своей судьбой, человек избавляется от одиночества. Вера – чрезвычайная сила, пусть хоть это будет вера в свою судьбу.

4

Какой смысл приобретает мир, когда чувствуешь присутствие рядом с собой великих богов, их нисхождение и карающую десницу! Ты стремишься умилостивить их, ублажить ревностным служением в стремление к ним, и они бывают снисходительны.

Обиталище богов всегда есть человеческий храм души. В человеке берут свое начало боги (Олимпа) — как выражение стремления к совершенству. А какое прекрасное образное выражение несут они в себе. Великие скульпторы и художники пытались приблизиться к воплощению гармонии и грации в творении их образов. Пытались вложить в них душу, отражающую отношение сил Природы и человека. Поэты и музыканты воспевали их в своих бессмертных произведениях, стремясь приблизиться к ним.

Великие боги Олимпа — это образы совершенства, это провозглашение и воплощение воли к превосходству. Что не можешь превзойти, перед тем надлежит преклоняться, так велит Природа.

4.1

Представления богов – это идеализированные образы, воплощающие собой наиболее выпукло качественные особенности человеческой природы, к тому же они отражают особенности народов их порождающих; боги символизируют ценности на определенном этапе развития. Если они принимают человеческое обличие, то они необходимо отражают определенный тип личности, к примеру: Венера, Арес, Зевс, Меркурий, Христос, и т.п. – у всех у них есть свои характеры. Боги страдают своей определенностью, им трудно совмещать в себе противоречивые свойства, составляющие их полноту. Двуликий Янус – Дао.

Примечание. «На дух не выношу» - нечто глубоко отрицательное, затрагивающее витальные основы бытия, Дао.

Примечание. Есть часы, есть время, которое отмеряет стрелка… много чего есть. Это «есть» и «много» не дают нам спокойно жить; ибо есть то, что задает вопрос об этом «есть». Мир есть экзистенция Логоса. Если мы хотим еще знать Бога, то мы должны его определить; это «должно» говорится необходимостью Логоса; мы можем сказать Бог = Логос, но тот ли это Бог, которого мы ищем; мы можем сказать, что Бог = неизменная часть Логоса, но тот ли это Бог, которого мы ищем? Не напрасны старания катофатиков и апофатиков, - необходимость сказала им определить Бога, но как только они захотят определить Бога, тот тут же загонят его в сети Логоса, в сети определенности, лишив Его другого многообразия.

5

То, что недосягаемое, достойно удивления и восхищения независимо от моральной окраски. Недосягаемое — божественно! Божественное же всегда превосходно!

Превосходство же предполагает становление чего-то абсолютно нового или превосходство в сравнении. Превосходство предполагает преимущества.

Через превосходство мир устремлен к совершенству. В стремлении же к совершенству человек непременно полагает впереди себя богов, наделенных превосходными качествами в высшей степени. Но толкования богов разнообразны, они зависят от жизни народов. Не будем забывать, что боги народов достойны самих народов. Обычно богов наделяют ценностными характеристиками, которые определяет сам человек из себя. Причем, часто бывает так, что для одних есть добро, то для других — зло. Но все сходны в едином: любой бог есть выражение наивысшего в любой его форме. Бог — в мере и беспредельности!

6

Для меня категория бога есть выражение превосходства и совершенства в любой его форме. И то, как каждый видит для себя превосходство и совершенство, то и есть для него выражение бога. Что есть божественное состояние? Быть римским императором, быть гением, быть олимпийским чемпионом, быть безумно влюбленным или безумно страдающим, быть истинным христианином — значит достичь божественного состояния. Часто приходится слышать: Бог — любовь! Это есть не что иное, как божественное состояние любви. На самом деле — это всего лишь одна сторона бога. Быть богом — значит превосходить всех в чем-либо; ибо бог в нас. Бог выражает себя в науке, религии, произведениях искусства, музыке и т. п.

Бог в совершенстве, а точнее — Бог в превосходстве! Ибо само совершенство необходимо предполагает превосходство, но превосходство не обязательно предполагает совершенство; понятие «превосходство» — более общая категория; это категория бога. Совершенство же есть гармоничное сочетание превосходных элементов, есть качественное единство. Взвешенность, соразмеренность, мера - условия проявления совершенства как нового качества, как интегрального единства частей. Совершенство есть проявление в возвышении нового качества (принцип рождения нового качества); здесь, в совершенстве, мы касаемся бога, здесь мы касаемся рождения чего-то нового.

То, чем хочет стать Природа, есть выражение сущности мира. Мы знаем, что все совершается в жестко определенных рамках. Но есть воля к превосходству как идея, пронизывающая становление, и есть то, что определяет рождение нового качества, то, как реализуется принцип рождения нового качества, в этом весь бог. Бог выражает себя через волю к превосходству как стремление к совершенству. А потому я верю в божье провидение: что не совершается, то совершается в стремлении к лучшему.

7

К чему стремится христианин? Достичь божественного состояния через молитву. Приблизиться к образу Христа, воплощению мудрости и справедливости. Каких невиданных для нас глубин переживаний достигают истинные христиане на пути познания бога! Быть христианином — значит воспитывать душу, значит идти по особой тропе познания. Неописуемая радость сознания ценности бытия питает христианина! И в этом его величие! Истинные христиане чисты, как не то жалкое лицемерие, которое можно часто встретить в светских храмах!

7.1

Выбор в пользу христианства или язычества, или другой религии, в конечном счете, остается за человеком; он коренится в природе самого индивида. Приятие или неприятие есть веление духа. Противостояние христианству проистекает из собственной гордыни: ибо гордыня — знак Дьявола-отступника; но, по сути, это стремление к самоопределению.

7.2

Если наличие страданий, мук, несправедливости и зла в мире с предельной ясностью ставит вопрос об основаниях бытия человека, то единственным его оправданием, следуя принципу отрицания, является удовольствие, но не в том вульгарном смысле, который мы обычно понимаем под этим словом. Удовольствие может быть утонченным и возвышенным, к примеру, удовольствие от совершенствования духа, от преодоления препятствий и т. д. Сам факт существования христианства подтверждает это; ибо миф о загробной жизни рождается как отрицание земных мук, как оправдание страданий человека на земле; миф о вечном, внеземном блаженстве составляет смысл жизни христианина, обещая ему в загробном царстве рай, что, по сути, есть бесконечное благо. Этим подтверждается глубоко гедонистическая сущность человеческого бытия. Чем вообще оправдывается существование человека на земле?.. Удовольствиями, уравновешивающими страдания.

Знаете, почему человеку более всего не хочется умирать? Он не хочет потерять включенность в бытие, дарующую ему каждодневные радости, хотя бы просто дышать воздух, - вот что более всего боится потерять человек. Забвение для него оказывается страшнее отказа от наслаждений, даже ценой предстоящих мук.

8

Наравне с рациональным отношением сознания к Природе имеет огромное значение эмоционально-образное отношение. Поэтому мифологическое отношение к Природе никогда не утратит своего значения. Идея бога необходима для человека. Она опять же красной нитью проходит через всю историю становления человечества. Но отношение к богу через мысли и чувства требует конкретного образа. Этот образ должен быть воплощением идеи бога. Так рождается Христос и обожествляется. Сначала Он — человек, затем — богочеловек. Он должен быть исторической личностью, он необходимо должен иметь притягательное материальное воплощение, — чтоб уверовали. Через идею бога самая последняя человеческая жизнь приобретает ценность. Появление христианства — решение задачи о ценности и смысле бытия для многих людей. Идея бога дает силу жизни. Но любой миф непременно наполняется определенным содержанием (слишком человеческим), которое отражает конкретный быт цивилизации. От особой окраски никуда не деться. И сколько противоречий возникает на этой почве между разными религиями, только диву даешься!

Существуют понятия, которые мы черпаем из опыта (таковы представления о реальных объектах), но существуют понятия, которые определяет человеческий разум, и они не находят своего реального воплощения в мире (таковы, например, математические объекты). Понятие бога — идея человеческого разума. Своего реального воплощения, то как его определяет человек, бог не находит в реальном мире, ибо несет в себе разные определения и толкования, зачастую противоречивые в себе. Образ бога можно только воплотить собой, то есть собственной жизнью, по крайней мере, к этому нужно стремиться. Ибо бог хочет стать человеком, иначе религия бессмысленна: она говорит, почитайте бога, будьте как он, стремитесь к нему. Наполните образ бога кровью и плотью! Ибо боги естественны!

Часто вместо бога выступает кумир, ну так что ж? Христианская религия отрицает почитание кумира: «Не сотвори себе кумира!» (кроме Христа, конечно!). Но это просто противоречит человеческой природе; ибо человек всегда на определенных этапах жизни видит перед собой образ почитания, к которому сознательно или бессознательно стремится приблизиться и который стремится воплотить собой, чтобы хотя бы стать чем-то! (Философия бога)

8.0

В Космосе на всех уровнях бытия нигде не существует покоя. Все находится в беспрестанном движении, где кажущееся постоянство относительно, это есть результат действия принципа отрицания. Действительно, предположим на мгновение, что нечто изменчивое, какое-то определенное качество бытия, в некоторый момент застынет в вечности. Тогда это было бы отрицанием смерти и рождения, постоянно сменяющих друг друга, но отрицание смерти в изменчивом есть рождение, а отрицание рождения есть смерть, такова власть принципа отрицания над изменчивым, поэтому ничто изменчивое не может перейти в вечность. К тому же, то, что обнаруживает в своем бытии элемент вечности, присущ всеобъемлющей характер; то есть, если что-то претендует на вечность, то оно находит свое проявление в каждой точке пространства и времени; с другой стороны, нечто изменчивое всегда есть конкретное и ограниченное в своем бытии.

В свете этого понимания, мы можем утверждать, что добро и зло не обладают абсолютом бытия, ибо проявляются только с рождением человека, как оценки, то есть лежат в изменчивой части Логоса. Добро и зло как идеальные моменты не являются абсолютными ценностями, как и вообще всякие ценности. В подтверждение этому можно добавить, что сами ценности (содержательно) претерпевают изменения в ходе истории; сами ценности порождаются человеком и потому не в малой степени зависят от его природы. Но, проявив себя, ценности отчуждаются от человека и приобретают самостоятельное бытие в общественном сознании как идеальные моменты, объективируются (как знаки).

Ценности представляют из себя идеальный пласт бытия, в котором находит выражение повторяющееся проявление человеческой природы, к примеру, люди с определенными склонностями будут устремлены к тем ценностям, которые находят отклик в их природе. Также все значение ценностей может и не осознаваться людьми в полной мере, к примеру, ценность: «Живым не сдаваться!» может быть настолько далекой от человека, что он в полной мере может и не чувствовать все ее значение, которое проявляется во время войны, — ценность надо испытать на себе, тогда она станет значимой, — но тем не менее, эта ценность имеет свою объективность в общественном сознании (объективность зачастую определяется большинством голосов).

Объективность ценности есть в первую очередь единство сознающих ценность мнений. Без переживания ценность — просто знак, символ, который должен быть наполнен жизнью, посредством чего ценность приобретает свое значение.

Противоположность единству мнений есть множественность толкований, что наполняет ценность относительным содержанием во мнениях, лишая тем ее объективности. Истинность ценности подтверждается жизнью. К примеру, «свобода личности» — ценность, за которой стоит кровь истории человечества. Никакая другая ценность не выковывалась историей со столь предельной ясностью.

Ценности — это своеобразная объективная надстройка над субъективностью человека; идеальный пласт бытия, поддерживаемый общественным сознанием. Родившись, человек находит ценности вне себя, принимает их или нет, а точнее разделяет или нет.

Примечание. К необходимости зла. Возьмем, к примеру, такие проявления зла, как ложь, лицемерие, коварство, плутовство, месть и т.д. – и, проанализировав, увидим, что они несут необходимое отрицательное значение. В этом вся соль. К примеру, иногда сам себя ловишь на мысли, что вот улыбнулся натянутой улыбкой человеку, к которому питаешь неприятные чувства, но сделал это в силу какой-то необходимости, а именно из-за того, что необходимо вместе сосуществовать и не обнаруживать явную неприязнь, ведущую к прямому конфликту.

Смотрю я на героев различных войн и думаю: не было бы войны, где бы они сейчас были? Разрушительные войны, революции мобилизуют человеческие ресурсы, особенно после войны начинается расцвет, когда необходимо все отстраивать заново; происходит обновление мира, - на первый взгляд мысль дикая, но такова история; здесь приходится осознать необходимость зла на мировом уровне. Сколь мы не ненавидим войны, но, тем не менее, все время наступаем на одни и те же грабли; о чем это говорит, что мы до сих пор не осознали, что война – это плохо; или что есть отдельные личности – источники мирового зла, и приписывать это к их патологической сущности? Вряд ли. Личности только интегрируют эмоции общества, опыт, служат пульсом, венцом назревшей необходимости изменений. Непримиримые противоречия объективно разрешаются насилием. Конечно, это нисколько не умоляет ничьей ответственности и того, что насколько возможно, нужно искать точки соприкосновения и разрешения конфликтов мирным путем, но, так или иначе, часто стороны заходят в тупик; я бы сказал онтологический тупик, выход из которого, развязка – насилие (в этом состоит его онтологическое значение); это мы наблюдаем и на бытовом уровне, когда, к примеру, несчастная любовь натыкается на неразрешимые противоречия, что служит источником трагедии. Но что здесь важно, через трагедию мы осознаем тупиковые пути бытия, мы изменяемся, мы становимся другими, я бы сказал, мир обновляется через трагедии. Мы приходим к пониманию необходимости зла, с которым нужно бороться всеми силами, но которое неискоренимо; и не стоит здесь отчаивается, а принять се как должное. Мы - арена и инструмент в игре противоборствующих сил, мы лишь проводники онтологического провидения, где все подчинено внутренней логики, - главное, понимать, что мы должны в любой ситуации стараться делать все от нас зависящее; это тоже онтологический момент - сознание, я бы сказал, осознание, видение... Главной критикой ницшевского, садистического понимания мира является все та же «банальная» нравственность, порядочность, добро, альтруизм, причем, также подкрепленные инстинктивно, именно добро должно задавать вектор развития возрастающей мощи, а точнее преломлять его (преломлять зло). Как отмечают исследователи творчества Ницше, его очаровывает сила зла, мощь разрушения, а не само по себе зло; не случайно существует устойчивое выражение «разрушительная мощь» (как будто разрушение имманентно мощи); мощь проявляется мгновенно, тогда как созидание - это обычно длительный, трудоемкий процесс; здесь мощь не достигает мгновенной силы проявления. Конечно, все мы привыкли к картинам, когда «злой» герой бьется с «добрым»; обычно нападающий – злой, а защищающий – добрый; злой проявляет свою мощь от избытка; добрый смиряет эту мощь. В любом случае их мощь рождается и/или проявляется в поединке. Здесь-то корень зла и сидит – в настолько возросшей мощи, что она диалектически требует проявления, требует испытания себя; завоевывая, побеждая другого, она находит подтверждение и утверждение себя. Даже не нападая, владеющий ею, может провоцировать нападение другого, тем самым, получая моральное право, как защиту. Но часто поединщиков просто притягивает внутренняя сила, чтобы выяснить, кто тут сильнее, кто главнее, это происходит неизбежно, этому даже невозможно противостоять, иначе возникает противоречие, ломка, - то есть это стремление оправдывается онтологически, равно как и необходимость достойного противника; се есть залог развития и возрастания силы, власти и превосходства.

Примечание. Не в смысле Лейбница мы понимаем необходимость зла, как элемент гармонии, а как необходимую отрицательную ипостась, имеющую самостоятельное значение. Никакой гармонии тут нет, а есть тягл, борьба мучительных противоречий, где гармония и красота - лишь отблеск этой борьбы; как отмечал Достоевский: «красота спасет мир», но как уже вторил ему Ницше – «даже в красоте есть борьба, и неравенство, и война, и власть, и чрезмерная власть». В красоте много зла; красота мучительна, она сама бывает причиной зла и зависти, она бывает роковой, она служит вызовом алчущим взорам; но вместе с тем она является и отрадой мира, где отдыхают глаза; красота разнообразна, ею могут выражаться противоположности.

Примечание. Почему с древних времен, начиная с Платона, Томаса Мора, Франциска Бэкона, Маркса и т.п., почему все их представления о градах благоденствия остаются утопиями и по сей день? Они изымают элемент зла. По существу это есть доказательство его необходимости от противного.

Примечание. Каждый должен добром оправдывать все то зло, заложенное в него Природой.

Примечание. Ницше: «Ах, звери мои, только одному научился я до сих пор, что человеку нужно его самое злое для его же лучшего».

Вера есть тяга жизни, есть соотнесение себя с теми силами Природы, которые находят отклик в каждой конкретной душе; ибо боги взывают к душам. Вера есть тайная связь с теми силами Природы, которые покровительствуют человеку; эти силы можно олицетворять себе, чтобы относится к ним, ибо силы Природы взыскуют кровь и плоть.

Бытие бога как олицетворения — в мире ценностей и природе тех сил, в которых находят отклик конкретные ценности. Вне Природы бога нет.

Любое олицетворение, отнесенное к ценностям, является условным; ибо конкретные ценности суть условны и не могут претендовать на абсолют. Безотносительностью обладают только общие ценности, такие как добро и зло, которые в свою очередь есть противоположности отрицания и к которым относятся конкретные, жизненные ценности. К примеру, одна из самых значимых христианских ценностей гласит: «Не убий!». Но эта ценность не является абсолютной, ибо при определенных условиях необходимость жизни диктует: «Убей!» И это «Убей» может выступать не на стороне зла, а на стороне добра. Например: Убей, чтоб спасти свою семью! Поэтому, христианское разделение на бога и дьявола, пытающееся зло отожествить с дьяволом, а добро перенести на сторону бога есть условность, поскольку содержание ценностей может выступать как на стороне зла, так и на стороне добра. Как мы показали, «дьявольская» ценность: «Убей во имя спасения» может выступать на стороне добра. Поэтому становится понятным, почему христианские понятия «бога» и «дьявола» не могут претендовать на абсолютное бытие и остаются без реального безусловного содержания, как бы там ни старались апофатики и катафатики (да, ничего иного не остается, как объявить бытие бога трансцендентным и недоступным; ах, как сладка эта мысль!)

Отметим также, что сами понятия «добро» и «зло», как рожденные человеком, и без бытия человека не имеющие отклика в Природе, не являются абсолютом в том смысле, в котором мы мыслим абсолют; ибо эти ценности как рожденные подвержены забвению.

Противоположности «добро» и «зло» есть инструмент бытия человеческого общества, где отрицание зла (стрела добра) в качестве принципа положен в основу сосуществования людей в одной общине (все принципы начинаются с частицы «не»: не укради, не прелюбодействуй и т. д.) – важный момент.

Из вышесказанного можно сделать еще один вывод: «добро» приобретает свою значимость только через «зло», на его фоне и как отрицание последнего (все та же относительность противоположностей, в основе которой лежит принцип отрицания). Свою самостоятельную ценность «добро» получает через отрицание «зла»; как героями становятся только через преодоление, через борьбу, через противостояние.

Здесь явственно прослеживается глубина действенности принципа отрицания: нравственность приобретает значение только через отрицание «зла»; чем «зло», вызывающее отвращение, более явственно, тем понятие «нравственности» более ярко. Отвращение в отношении к дурному поступку заставляет людей «понимать» ценность «нравственных» поступков. Сначала случается смерть, потом приходит осознание, что это зло.

Мы не в коем случае не отрицаем объективность общечеловеческих ценностей, к примеру, «мужество»; но, тем не менее, в определенных ситуациях проявление безрассудного мужества может привести к нелепой смерти. Но в тот момент это не значит, что «мужество» теряет свою объективную ценность, когда оно рассматривается безотносительно к определенной ситуации; таким образом, общечеловеческие ценности предполагают абстрагирование от конкретных ситуации и представляют ценности как имеющие самостоятельное значение (в это есть их объективация). Отсюда проистекает источник споров и разногласий по поводу абсолютности и относительности ценностей. Дело в том, как определять, как рассматривать ценности: безотносительно к конкретным ситуациям, тогда ценности приобретают объективное значение, или в каждом конкретном воплощении, наконец — в поступках. Таким образом, мы приходим к выводу, что «истинно» объективного бытия ценностей, безотносительно к нашему пониманию их, не существует; ценности выступают как представления.

8.0.0

Мы предпочитаем добро злу только в силу идеи улучшения, становления; ибо зло для нас ассоциируется с разрушением; иначе какое вообще у добра преимущество перед злом? Никакого. Если бы мы стремились к регрессу, то зло для нас было бы куда предпочтительнее. И мы предпочитаем зло, если хотим что-либо разрушить, но опять же мы хотим разрушить что-либо, чтобы построить новое или самим возрасти в этом акте разрушения. Но мы отрицаем боль, лишения, страдания, именно в соответствии с идеей становления. Любовь, правда, добро, рождение содержат намного больше, чем ненависть, ложь, смерть, - зло вообще. Есть здесь какая-то асимметрия. А именно, утяжеляет добро стремление ввысь, задает, так сказать, направленность, поэтому добро и зло несимметричны; как то смерть намного менее желанна, чем рождение; проистекает это из противления смерти. Зло всего лишь обратная сторона, причем меньшая, как некое пятно, необходимое, чтобы от него оттолкнуться, как точка опоры, направляющая стрелу становления. Добру и злу отводится не равное значение. Поэтому-то мир и не разваливается безнадежно. Мир необходимо есть как волевое усилие. Это и есть воля Природы. Но куда направлена эта воля? Зло и добро не равновесны. В нашей природе укоренена стрела добра, это направленность задана в нашей природе, а добро в общем смысле, это то, что служит улучшению в противовес ухудшению.

Различного рода сатанисты, которые стремятся, якобы, к злу самому по себе, на самом деле, для себя исповедуют добро. Сколь бы они не устремлялись к злу, внутри (в силу человеческой природы) они стремятся к добру. Акты же самоубийства, саморазрушения, есть нечто иное, как избавление от зла, когда бытие, переходя определенные границы, превращается во зло.

Если, в целом, жизни столько же, сколько смерти, ибо смерти не может быть больше жизни, но и каждая жизнь рано или поздно подвергается смерти, то есть, в длительном промежутке жизнь и смерть находятся в равновесии, но в коротком, стрела времени, стрела жизни имеет направленность на рост. Добро, как отрицание зла, ровно также как и бытие, как отрицание небытия, задается направленностью, так сказать, вектором, утяжеляющим значение добра. Таким образом воля к превосходству приобретает ценностную окраску. От нее требуют соответствия направленности на добро.

8.0.1

Чем больше человек зависит от других людей, что обеспечивается развитием отношений в обществе, тем более человек вынужден считаться с другими людьми. Мораль, как канон взаимоотношений людей, в сильной степени воспитывается зависимостью человека от других людей. В большей части мораль отдельного человека и есть продукт необходимости взаимоотношений его с другими людьми. В одиночестве нет морали.

Уже с детства в человека закладывают уважение к другим людям. В конечном счете, основная цель морали - необходимость выживать во взаимном сосуществовании. Если человек перестает зависеть от других людей, поднимается над ними, то, зачастую, он теряет к ним и уважение, он даже начинает их презирать, его мораль меняется. Но жизнь очень мудра, такого зарвавшегося индивида она непременно наказывает. Об этом с детства нас учат многие сказки.

8.0.2

Почему возрастает морально-нравственное сознание общества с течением истории, от диких времен до сегодняшних дней (тоже диких), но все же? Морально-нравственные принципы являются в первую очередь отражением того, что принято в той или иной группе индивидов, сообщества, или даже одного человека (будь то изгой или изверг). Но это необходимость относиться к себе подобным диктуется отношениями в обществе (так принято, того требует сообщество), но то, что оно требует – откуда берется? Кто устанавливает нормы? В чем необходимость поступать с другими так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой? Менталитет. Как он формируется; из каких детерминант развития общества? Человеческая-то природа мало изменилась. Когда отмирают такие развлечения как гладиаторские бои, массовые истребления народов, но вот иногда эти игры все же возрождаются. Вроде развиваемся, а вроде, и нет. Все возлагается на становление определенных институтов. Условия выживания изменились, как бы сказал Маркс: изменились производственные отношения, ну и т.д., а с ними и сознание. И люди могут позволить себе быть людьми. Ведь и в Древнем Риме понимали, что убивать на арене цирка плохо, но так было принято.

8.0.3

Почему люди, уверенные в своем превосходстве, часто иллюзорном, слишком откровенны, причем, иногда в своих пороках, даже бравируют этим? Чувство собственного превосходства дает им внутренне право на это. В человеке постоянно идет борьба убеждений, что-то он принимает, что-то нет. То, что принято в обществе зависит от некоей критической массы людей, которые принимают эти взгляды и вырабатывают устойчивое отношение к определенным вещам, превращая это отношение в стереотип. Такой стереотип в силу своей простоты уже быстро распространяется в обществе. Мнение же среднего человека тяготеет к простым формулировкам.

8.1

Превосходство — само по себе ценно! С этим трудно не согласится, если принимать жизнь как волю к превосходству; почти то же самое у Ницше: «Воля к власти» имеет безотносительную ценность, вне добра и зла. В этом состоит большой промах: воля к превосходству не свободна от противоположностей «хороший» и «плохой», «добрый» и «злой» на уровне человека. Превосходство непременно окрашивается в их цвета, может быть, относительные, но окрашивается. Но — вот именно здесь — безотносительно к человеческому бытию — превосходство, возрастание власти, силы — имеют объективную ценность. Все остальные ценности, кстати сказать, выстраиваются за этой общей. Возьмем, к примеру: «Возлюби ближнего своего как самого себя!» Сущность этого утверждение — в укреплении общежития, что позволяет обществу, в целом, более успешно развиваться, ибо гарантирует каждому индивиду безопасность. Таким образом, все сводится к процветанию и возрастанию, где превосходство выступает как предельная ценность, и служит оправданием любых действий и самой жизни; ибо сама жизнь есть стремление к превосходству.

Объективная ценность жизни — в рождении, в раскрытии бытия; если мы, конечно, признаем противоположностью смерть, как наихудшее из всех зол. В свою очередь, умереть ради чего-то… есть не что иное, как признание более высоких ценностей, но, в конечном счете, это «во имя чего-то» сводится к «во имя жизни». Герои умирают во имя жизни.

Остается вопрос: во имя рождение чего? Того, что способствует дальнейшему рождению.

8.1.1

«Любое положительное качество в превосходной степени переходит в отрицательное». Отрицание и превосходство тесно связаны между собой. Боюсь сказать, что все, что в высшей степени превосходно – от дьявола, ибо, в конечном счете, в силу ограничений, приводит к отрицанию. Добро в высшей степени переходит во зло. Простой пример: какая ждет судьба красивого в превосходной степени юноши или девушки? Необычная, но трагическая.

Невольно я признаю, что готов принять зло, обладающего высшей степенью превосходства.

8.2

«Зло» рождается вместе с мыслью. Сознание пролило свет на потаенность бытия. Человеку через сознание стало стыдно, ибо он увидел, что мир лежит во зле. С чувства стыда начинается человек, и совесть его - бог.

9

Иногда, в кризисные моменты, для человека окружающий мир теряет всякую ценность. Сознание остается одиноким в безбрежном океане жизни и вопиет о смысле бытия; в такие мгновенья все окружающие вещи уже ничего не значат для человека, и человек вопрошает: Что есть смысл бытия? Большинство без разбора хватается за ценности, которые им бросают разные секты, люди кидаются за дешевой монетой, цепляются за обломки при кораблекрушении, — все, чтобы только жить! Ведь жить без мифа о смысле нельзя. Спасение — только в стремлении и обретении ценности этого мира. И человек вечно вынужден отправляться на поиски смысла жизни. Ему необходимо на протяжении всей жизни придется переоценивать мир, придется создавать миф жизни для себя, хотя бы для того, чтобы просто жить!

9.1

Лишать большинство ценностей, может быть, жалких, — это все равно, что у хромых вышибать костыли; это безжалостно по отношению к слабым, сильным же это придает силы и освобождение; так поступают с нами декаденты.

9.2

Принцип отрицания коварен: дайте людям рай — и они захотят жить в аду!

Когда я задаю вопрос: «Почему я вынужден быть и бороться?», то есть вопрос об объективном смысле бытия, принцип отрицания тут же коварным образом всплывает на поверхность: «А вот не буду!». Как там у Достоевского один герой в «Бесах» хотел покончить жизнь самоубийством, чтобы доказать свободу человека. Но он оказался не свободным в своем выборе, он был коварно увлечен отрицанием.

10

Как судьбы людей, так и судьбы народов воплощают собой удивительное многообразие. В древние времена люди достигали могущества, соперничая в величии со звездными светилами. Римская империя дала понять человечеству — что есть абсолютная власть силы, и что абсолютная власть, не служащая высшим принципам, замкнутая на саму себя, абсолютно развращает. Для достигнувшего предела восхождения звучит китайское проклятье: Пусть сбудутся ваши заветные мечты!

Захлебнувшись в роскоши, утратив принципы становления, достигнув превосходного, древнеримская цивилизация неминуема была обречена на гибель. И из-под гнета, как свежий росток из-под обломков былого величия, расцвел христианский мир взаимной любви. Произошло перерождение человечества. Явилась новая сила, выразившая себя в братской любви людей и любви к единому (противоречивому) богу. И сколько великих людей воспела новая культура, людей, которых церковь причислила к лику святых! Через неимоверные страдания, через мучения, через воздержание проводила их Природа к обретению той таинственной благодати пребывания в любви к богу и к людям. В уединении, во мраке келий, в молитве пребывая, обретали они свой путь спасения. Здесь рождались новые души, сияющие ореолом благодати божьей и освещающие светом своим пороки человечества. И потянулись страждущие больные души к этому завораживающему свету искать спасения. И везде в богоподобии присутствовала эта незримая и недосягаемая высота переживаний, и стремление к ней духа.

Примечание. На уровне любой религии происходит поляризация. Даже по «Библии» после всемирного потопа смирился Бог со злом человека, сказав: «зло от юности его…» Удивительная вещь: все люди погрязли в грехе; нет греха – нет церкви, или как это любят говорить: «не согрешишь – не покаешься». Многое вообще существует и обретает смысл своего существования в качестве борцов со злом; борцы – здесь ключевое слово.

11

В становлении мира мы выделяем созидательное и деструктивное начала. Воля к превосходству может нести в себе любое из них. В разрушении проявляется превосходство над разрушаемым, в созидании — превосходство над хаосом.

Необходимость деструкции и расщепление, демонтаж и т.д. – здесь важна сама онтологическая возможность разрушения.

12

В истории человечества мы находим великие личности, которые выразили собой превосходство как деструктивного, так и созидательного начала: Клеопатра, воплотившая в себе все превосходство женского начала над грубой мужской силой. Ей удалось покорить своими чарами и Цезаря, и Антония, и погубить их. И как прекрасно ее честолюбие, ее непреклонное стремление к власти над всем миром! Чтоб все склонили головы к ее ногам! В этом порыве воли она прекрасна! Она — дочь Луны и Солнца, незабвенная Исида, подобная Венере. И в ней, в женщине, это стремление еще восхитительней! И как упоительно трагична и достойна ее судьба — это яркая вспышка звезды во мраке истории!

Вспомним Наполеона, этого женоподобного юношу, влюбленного в математику; юношу, который предпочитал походам по кабакам уединение и занятие с книгами. Он, движимый идеей о мировом господстве, мчался с железом и кровью за развевающейся лентой Славы. Покорять и побеждать! — было смыслом его жизни. Непреклонный на поле боя и слабый в любви, мужественный, дерзкий и свято верящий в свою судьбу, он не останавливался ни перед чем ради достижения своих целей. И в нем было это неукротимое стремление к первенству во всем, и любовь к силе. Конечно, таких людей возвышает кипящий котел истории, но как он, этот пылкий гений власти, прекрасен в своем безумном танце величия!

Что привлекательно в нем? Непреклонность, прямодушие, мужество, неукротимость, бесстрашие, одержимость, воля к господству, стремление все подчинять себе. Он является Солнцем, одной из самых ярких звезд на небосклоне истории; это живой символ, притягивающий жадные до жизни, горящие глаза юношей.

Вспомним Пушкина, любимое дитя Природы, служителя прекрасных муз, воплотившего собой великое творческое начало. Поистине, его поэзия, как сладкое вино, которое можно пить, пить — и никогда им не напиться! И как гордо звучит песнь его превосходства:

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,

К нему не зарастет народная тропа,

Вознесся выше он главою непокорной

Александрийского столпа...

И список великих людей можно продолжать до бесконечности. И все эти личности, так или иначе, ярко выразили собой стремление воли к превосходству!

13

Не жизни жаль с томительным дыханьем,

Что жизнь и смерть? А жаль того огня,

Что просиял над целым мирозданьем,

И в ночь идет, и плачет уходя.

(Фет)

Еще примеры гения. Удивительно было смотреть чемпионат мира 2002 года. В финале встречались Германия и Бразилия. Железные канцлеры, холодная, расчетливая машина, где каждый винтик знает свое место, все движения доведены до автоматизма, все четко, точно. И Германия проигрывает Бразилии 2:0. Бразильцы были гениями футбола. Легкость, непринужденность, они как будто летали над полем как боги. Необычайное воодушевление. Немецкая машина встретилась с силой, которая превосходила ее на голову. Это было чудо. Вот что называется гением, когда вопреки отработанной техники, всем правилам ведения игры, является сила совершенно другого порядка. Это кажется невероятным.

Похожий пример в боксе являет собой Рой Джонс, очистивший три весовые категории. Он издевается над маститыми боксерами, играет, как котенок, как обезьяна, унижает их. И, в конце концов, как бы показав свое превосходство, заложив руки за спину, наносит последний, решающий удар. Такого боксера еще не знал спорт, кажется, у него нет никакой техники, он дерется алогично. Боксеры, с наработанными ударами, опытные, проведшие множество боев и зачастую побеждавшие нокаутом, совершенно теряются при встрече с ним, испытывая чувство, как у взрослого, которого вдруг осадил ребенок; удивительная неловкость, совершенно не подходящая к их статусу. Во встречах с Роем Джонсом чемпионы мира оказывались на полу (ноги кверху).

Гений – высшая форма превосходства человеческого индивида; он - искра, воспламеняющая предуготовленный человечеством материал.

На земле рождаются люди, подобно звездам, они восходят к славе, а потом гаснут во мраке небытия. Рождаются и падут цари, народы, вздымаются и погружаются в руины целые империи, постепенно остывают костры и угасают некогда бушевавшие бури жизни. Но от набегающих и ниспадающих волн истории остается намытый золотой песок знаний. И мы спрашиваем себя: «Что? что движет всем этим процессом, что лежит в основе становления и раскрытия Природы?» И видим: люди подобны шахматным фигурам на арене жизни, где несутся и блещут во мраке злобные светила, своим холодным светом освещая залитую кровью арену цирка, в преддверии которой уже стоят и томятся молодые войны. Под радостные крики ликующей толпы выбегают они ровным ритмичным бегом; бешено, возбужденно пульсирует в их жилах горячая кровь, дыхание их порывисто; жадно, всем сердцем алчут они сразиться на смерть и обагрить и забрызгать своей кровью влажный песок, — чтоб возбудить волю к жизни толпы; они сжигают себя, чтоб зажечь других! Но что, что движет ими? — спрашиваем мы себя и находим ответ: ими движет жажда жизни, увлеченная волей, и слепо они повинуются ей.

И какой великий трагизм чувствуется в падение, в уходе в небытие великих людей, великих культур! Ведь достоинство нации зиждется на ее героях, и мы всем сердцем, всей душой тоскуем о них. Но в утешение нам их образы, словно маяки, будут вечно сиять в безбрежном океане жизни и к ним вечно будут устремлены наши сердца и взоры! Но как тягостно, что никогда, никогда больше не возвратить былое величие! Все, все канет в Лету...

Природа вместе с человеком всем сердцем тоскует о своих невосполнимых утратах, о своей обреченности на вечную изменчивость. Но мы и теперь храним залог древних и жаждем пережить те великие события давно минувших лет, жаждем вдохнуть в себя благость древней жизни, жаждем обрести и воскресить в наших сердцах тот мир, некогда питавший души великих людей. И то наследие, которое завещали они нам, человечество гордо пронесет в своей душе до последнего вздоха, а семена их великой мудрости будут ниспадать в молодые взрыхленные души и давать юные побеги, которые со временем будут разрастаться в крепкие ветвистые деревья славы.

Темный пророк

Христос мне друг, но истина – дороже!

Темной, глубокой ночью, весь в черном, как демон, я стоял на возвышенности, руками лаская первобытное пламя, колеблющуюся, огненную стихию… Завораживающая картина. Моя речь была уверенной и спокойной. Я говорил, что поклоняюсь красоте, силе и уму, но их превосходная степень принадлежит Дьяволу. Как говорится в народе: дьявольски красив, дьявольски силен, дьявольски умен. Мое превосходство над христианством воодушевляло меня, я чувствовал за собой великих языческих гениев. Я говорил, что настоящая красота принадлежит роковым женщинам, сила - олимпийским чемпионам, а мне достался дьявольский ум.

Еще в детстве, встречая проповедников разного уровня, мне доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие вселять в их души смятение, подвергать их веру сомнению, сокрушать их идеалы. Обычно, их слабостью был догмат и стремление постоянно, без собственного анализа, толковать священное писание. Однажды монах из горной церкви после беседы со мной перекрестил меня и отскочил в сторону. Тогда я возмечтал один встретиться в дискуссии с седовласыми отцами церкви, один против всех, и в поединке сокрушить их веру. Но я был не готов к столь серьезной битве…

Сейчас я говорил спокойно. Я представил себе два образа: Дьявола и Христа и спросил себя: к кому склоняется моя душа? Моя душа устремилась к Дьяволу, но при этом я не отрицал Христа, я любил его за его человеколюбие. На стороне Дьявола я перерождался душой, испытывая то, что испытывали его адепты, на стороне Христа я познал бесконечное человеколюбие и мир. Я хотел абсолюта. Человек соединяет в себе и Бога и Дьявола, у него есть счастливая возможность обрести полноту. Я не могу сделать окончательный выбор. Я выступаю то на стороне добра, то на стороне зла. Вечная борьба. Дьявол и Бог в одном. Если вы попытаетесь определить Дьявола, то непременно захватите Бога, если попытаетесь определить Бога, то непременно захватите Дьявола; они переплетены межу собой, в этом заключена их величайшая иррациональность. Как отрицательные моменты они не могут друг без друга. В конечном счете, окажется, что это одно и то же, Дао. Христианин слушал меня. Мои последние слова были: «Это война, вечная духовная война!» Он перекрестился несколько раз, сказал, что будет молиться за меня, его разум помутился, он потерял самообладание, что повлекло за собой несчастья для него, в которых он был повинен сам. Я ужаснулся своей роли. Мое вдохновенное торжество было плачевно: не в коей мере я не хотел нести несчастья людям. – Господи! – воскликнул я, - На чьей я стороне?..

Про себя я знал, что если захочу, то камня на камне не оставлю от «Библии», но это было зло по отношению к глубоко верующим людям; совершенно не хотелось заслужить их ненависть. Я не богоборец, - не благодарное это занятие. То же самое могу сказать относительно «Библии Сатаны» Ла Вея, - мне она представляется статьей, где основные принципы – чистой воды ницшеанство; эта книга не является столь значительной, чтобы носить столь громкое название. Но опять же я не собираюсь критиковать или разрушать другое, я знал, я буду строить свое.

И все же коварство Дьявола не знает границ. Самой хитроумной и зловещей его выдумкой было изготовить напиток ведьм, по словам Ницше, смесь жестокости и сладострастия, который он так любил. Дьявол смешал насилие и сексуальное удовольствие, которое вытягивает его за уши из небытия. Вот это изобретение, вот это изощренный ум! Изготовить такой напиток, неистово мутящий чувства, и напоить им людей. Многие пили из этой демонической чаши…

Темной, глубокой ночью, весь в черном, как темный пророк, я стоял на возвышенности, руками лаская первобытное пламя, колеблющуюся, огненную стихию… Ночь и пламя зачаровывали…

Эх, люблю я удаль сатанинскую!

P. S. Праздник Тихвинской Богоматери. Пришел в родной горный храм, возвышающейся над двумя озерами, над лесом, над тихим кладбищем. Рядом стоял старый люд, в основном, женщины, в белых платочках, со свечами, крестясь и поднимая молитвенные взоры к светлым плафонам. Красив сей храм: высоко внутри купала, поднимешь голову – кружится, как будто к небесам поднял взор. Вдруг одна монашка подошла ко мне и тихо сказала: в углу висит икона святого, в чей храм пришел, - то был Архангел Михаил, – и попросила, чтобы я ему засветил лампаду. Да, думаю, Сатана вел с ним смертельную битву, но… в качестве примирения лампадку засветил и поставил большую восковую свечу. Видит Бог, не равнодушны ко мне ангелы!.. Надоело слушать молебен, присел под иконой, к детям… Увидел суровый глаз старца: не гоже сидеть под иконой, когда служба идет и народ весь стоит. Встал и спросил у деда: А что говорят люди, когда исповедуются? На что он помялся… Да так! – говорит, в мелких грехах исповедуются! А если, - говорю, - пришел бы сам Сатана в храм, что бы ему батюшка сказал? Дед опять помялся, помялся… Не, - говорит, - загорелся бы он синим пламенем… Посмеялись с дедом. А я представил себе: ну пришел бы в храм человек, вроде Гитлера, как бы его земля-то держала? Это сколько ж зловещности-то! Ну интересно было бы!.. Самому душно стало, ушел вон, на задворки… Красота: птицы поют, кузнечики стрекочут, стрекозы летают; сел с тыльной стороны, у разрушившихся кирпичных стен, где уж опустела давно колокольня, в проходе, на ступенях под суровыми ликами мудрых старцев да напротив Божьей матери, - я бы хотел сказать Владимирской, - ибо так она была красива, а за ней белокупольный град, с золотыми звонницами… и звонят колокола, и льется колокольный звон вдоль по реке, по матушке Руси… Не ужели и я христианин в душе? Да, люблю я святую Русь, люблю ее культуру, образ православный… Но в чем-то другой я, чужой. Сидел я и размышлял на ступенях о смысле христианства, из храма доносилось пение… А я здесь, сам сатана, сижу, как изгнанный. Вдруг мимо меня пробежали две девочки, маленькие, в платочках, два ангельских создания, и, смеясь, стали целовать богородицу, лукаво так улыбаясь, им было не достать, так они вставали одна на другую, и все целовали… и смеялись… а затем побежали радостно к могиле расстрелянных солдат… Порадовался за них, за жизнь, что не ведают зла… но вдруг подходит ко мне моя бывшая любовь, как во сне, красавица… писаная… ангельское создание. Да… вот именно она воплощает для меня всю суть русской души, настоящей, неподдельной: глаза не то зеленые, не то голубые - зима, волосы русые, скромная до нельзя, а какая порядочная и покладистая, а какая смиренница и красница! - не то, что я черт бородатый, черный ворон, – светлый ангел: такой я ее видел; ведь в огонь и в воду пойдет, смелая, аж жуть!.. Эх, золушка ты моя, золушка, эх, Аленушка-любимая! Кабы целовал бы я тебя, да в уста сахарные, да в глаза липучие! Эх, зазноба моя, не живется мне спокойно на этом свете! Но, такова, знать, судьба моя…

Напоследок подошел к дверям храма, посмотреть, как люд идти будет, облокотился на лестницу, скрестив ноги, встречаю, будто Лукавый у выхода… Даж смешно становится! А люд-то вереницей, да на озеро, святить святым духом… Да и я пойду, горькой хлебну… На пути монахов, старцев встречу… Встретились, поздоровались… Что ж добро добром красно!

Эх, похоронили бы меня здесь, да на горушке, лежал бы тихо на Родине, близ родных своих, да над озерами синеглазыми, да слушал бы шум дождя, да ветра завывания, под елями, в песочке. Эх, люба мне моя сторонка холмистая, да перекатная, жизнь моя, жизнь полнокровная!

К Заратустре

Учитель, я впитал твой дух, что ценно в тебе, чем одарил меня, это было подобно молнии, ударившей в ждущее ее дерево, духу, давшему силы взрасти молодой виноградной лазе. Солнцеподобно ты влил свет золотого тепла в мои чресла; подобно ветру, что заставляет затвердеть и покрыться легкой изморозью плод, просящейся в губы юной гречанки… Юность богов... Не осмелюсь пожалеть Заратустру, но об одиночестве сожалею его и о великой тоске по сверхчеловеку.

Что ценно в тебе? твой дух, который передаешь образно, в каждом движении души, в каждом слове – прекрасная музыка, но трагичная, умилительная нотка есть в ней, тоска по ребенку. Чтобы понять тебя, в твои формы необходимо каждый раз вливать разное содержание. Но, признаться, на твоей почве растет демонический дух. Вот уж растение! Дух Сатаны.

Еще не поняли люди, что это лучшее растение, что все, что ни есть наилучшего обращается Сатаною, - в этом еще одна и самая великая трагедия жизни, за коей следует глубокое раскаяние; ибо чрезмерен Он; но что не чрезмерно, то нельзя назвать именем его; то никогда не станет наивысшим. Не знают они, что там, где середина, там величие и пороки мелки, так что и не заметно их. Назову Люцифера. Христианство сыграло с ним злую шутку, окрестив злым, ну что ж, на погибель себе. Ныне солнечная звезда, дитя зари, символ возрождения жизни, всходя на утреннем небосклоне, заклеймена отрицанием. И ныне многие с тоской поднимают свои жадные взоры, исполненные призыва и надежды, а некоторые и черной ненависти, дабы обрести любовь в душе. Заратустра пел: «Я – свет; ах, если быть мне ночью! Но в том и одиночество мое, что опасен я светом! Ах, если бы быть мне темным и ночным! Как упивался бы я сосцами света! О, это вы, темные ночи, создаете теплоту из всего светящегося! О, только вы пьете молоко и усладу из сосцов света!» Слушаю тебя Заратустра и пою: «посредственность и убогость окрестили они Богом; вот к чему пришли, вот до чего додумались, и это правда; их горькая правда! Нормальность провозгласили они своим знаменем; ибо (неявно) поняли, что все наилучшее и наихудшее принадлежит Сатане. И в оправдание своей истины заклеймили Его, отяжелив только наихудшем; но в легкости отказали ему; отступили от горно-северного ветра; не я говорю это – это говорит необходимость во мне; ибо отрекся бы я и от Сатаны и от Бога, между ними повис бы, как искусный канатоходец, желающий знать только необходимость; высшая философия заключается в знании ее. Видит Бог, прислушивался я к Богу, порицал Сатану, не хотел с ним знаться, но сам пришел; ибо необходимость сказала во мне; ибо возлюбил воздух гор и глубины вод. Пишу эти строки в день воскресения Христа. Не есть ли это величайшее кощунство? Нет; ибо люблю я Христа, и воздаю ему должное, но не мое это, мало мне его; пастырь для стада, но не в стаде я. Оклеветали Антихриста, но только крайняя необходимость зла принадлежит ему; в самом христианстве нахожу я много зла, от которого открещиваются оно, но сквозит в нем необходимость.

Лучше обрести уши и прислушиваться, прислушиваться к голосу Природу, к Ее целительному слову. До чего возвысился человек: он осудил Тебя, Природа, осудил свою мать, говорит он: плохо то, что творишь Ты. Недоволен бытием; говорит – несовершенен он, много зла в мире. Одни обвинения. Чувство вины в нем, научился винить он. Мудрому дано знать, что в несовершенстве твоем залог совершенства; в зле – залог добра. Пачкуны лишь кричат по углам о добре; те, кто творит, скромны; научились постижению зла; достигли высшей мудрости, кусая камень.

Эх, Учитель, есть у них одно слово «сатанизм» и навешивают они его на что ни попало; как фиговым листочком прикрывают свое достоинство. На все, что способны они, так это, широко открыв глаза, или с усмешкой, произносить одно слово; дальше него не простираются их взоры. А если скажу я им, что «сатанизм» - это любовь к ближнему и дальнему, но дарящая не жалость, а силу, то пожмут недоверчиво плечами.

Подошел я к точке, к пику, к высокой горе, взглянул и воскликнул: Хватит! Устала Природа терпеть. Пусть следующие слова прозвучат как приговор: олицетворение: Венера – первосущность всякой любви; из ее сосцов сосет жизнь всякую благодать. Настало твое желанное утро, Заратустра, явись на небосклон Люцифером, утренним ликом. Но Веспер вечерний мне ближе всего; он предвещает тобой желанную ночь. И теперь кто против первейшей богини, пусть отречется и станет по другую сторону, а вместе с тем и отречется от всей эллинской культуры и того, что породила юность человечества! И отрекались, и истязали себя, но ныне измельчали, бессильные. Только одного прошу у них: пусть будут честными перед собою! А если скажут, что не всякая любовь от Венеры, то отвечу, что от Лукавого это.

P. S. Захотелось сказать пару слов символами:

Символами хочу научиться говорить я, за символами угадывать их значение, не ошибаться и метко стрелять из лука. Не ситом черпать воду, ни сачком, но кувшином. Ах, заострю я свой глазок! Ибо много достойных учителей у меня было.

Интересное выражение слышал я – «розовые сопли»; посмеялся я над «соплями» и над теми, кто так говорил, а еще мне захотелось посмеяться над их трагедиями; ибо узнал я новое слово от них.

А также слышал я тех, кто потешался над влюбленностью; презрением платили они за то, что сами не были влюблены, или за неспособность. Когда же они были влюблены, то я смеялся над их страданиями.

Тогда жестоким называли они меня, но я же у них учился этой «жестокости». Слабым я был перед их презрением; высокомерно смотрели они на меня. А мне опять было смешно их высокомерие; ибо дешево оно им досталось.

Где-то слышал я, у каких-то ручьев на вершине горы, мне рассказывали про платоническую и высшую любовь, мне рассказывали про семь уровней любви. Но отрекся я от форм и времени, мне хотелось трогать саму силу…

Легонько касаться ее основ, перышком мне хотелось гладить ее, но радость обладания говорила во мне. И только насытив ее, я мог стать искушенным ценителем высшей чувствительности.

Однажды шел я по лесу, танцевал, и вдруг - остановился… внезапно осознал я страшную истину и ужаснулся. Ее нельзя было произносить, ибо сбудется. К ней можно относиться по-разному, но вот она: третья мировая война неизбежна, и четвертая… пока пребудет человечество.

Я бы хотел всем сердцем, обливающимся кровью, чтобы эта истина оказалась ложью; но все говорит об обратном.

Радуйтесь мирному небу; ибо придут поколения, чей жребий будет смерть. В силу необходимости мир обернется войною; силы растут, противоречия усиливаются, колесо набирает обороты, меч разрубит сложный клубок; необходимость произнесет страшное слово: насилие и кровь.

Ах, как хочется жить под теплым Солнцем, ах, как хочется пить воду из мирных родников, студеную, чистую воду; но помутится она. Ах, как хочется дышать свежим ветром!.. Но Смерть просочиться в землю, жизнь станет прахом, родятся герои и очистится земля!

Знаете, как история определяет людей? Она разводит их по разные стороны баррикад, во имя борьбы, во имя будущего. Но не я сейчас говорю все это, необходимость говорит во мне. Ах, как бы я хотел не знать этой необходимости!

Я хочу, чтобы вы посмеялись надо мной, я хочу, чтобы вы сказали, что у меня больная фантазия, успокойте меня! И я буду счастлив. Но вижу я холодные, презрительные лица, упивающиеся кровью.

И смеюсь я над ними… ожесточая их сердца, но смеюсь… пусть упьются своей злобой и отрезвятся, пусть смерть душит их костлявой рукой и трясутся в конвульсиях их тела; ибо насилием платят за насилие.

Знаю я высший принцип бытия: поляризация, знаю я грех – и в добре и во зле; противоположность обнаруживает себя всюду; потому скажу вам, что невозможно отделить зло и убить; родится оно вновь – в силу необходимости.

Как по чистым углам неизвестно откуда берется грязь, так нищета оборачивается преступностью, и здесь же опять есть немалая заслуга общества – в том, что отворачивает оно от него свои накрахмаленные лики.

Много запретных знаков висит в лесу под названием жизнь. И за каждым знаком с кирпичом таится что-то страшное и безысходное. Гуляя по лесу, надо быть осторожным, - часто не для ума, но для инстинктов эти знаки.

Ум – неужели и ум бывает слеп. Благодарю я животных, что дали мне нюх и зрение. Поучиться бы мне у вас, милые мои звери, - поучиться охотиться и обходить знаки. На пустого болвана был бы похож человек, не будь у него вашей породы.

Ах, сколько возможностей есть кем-то стать, стать тем, для чего уже придумано слово. Но опять же всякий раз то, что скрывается за словом, каково оно? Как оно многообразно!

Поругать мне хочется Платона. Бедными мне кажутся его идеи, бедными по сравнению с тем многообразием, что может спрятаться за ними, за этими старыми сапогами или того хуже – чехлами.

Опять я нахожу здесь человека с его человеческими идеями. Но что же я хочу? От человека я требую нечеловеческого. А есть ли оно вообще? Конечно, есть, - не отраженное в человеческом зеркале.

А отраженное оно уже стало другим. Но не бывает оно само по себе; только всегда во взаимоотношении; сейчас я говорю о вещах.

Иногда я читаю тексты, и мне начинает казаться, что все это – слова, одни слова, но основа-то есть за ними, пусть как отражение. Но проговаривание слов и соприкосновение с основой (в особом ритме, в ритме музыки) – разные вещи. Чтобы соприкасаться, надо быть готовым к соприкосновению.

Я думаю, в противовес тем, кто лжет о вырождении рода человеческого, что генотип не стоит на месте, а дрейфует, в направлении общей идеи, к высшим типам человечества. Смешным тогда мне кажется вырождение; но серьезным – вырождение на пике.

Только уж очень он чувствителен к мельчайшим изменениям, чреватым столь многим разнообразием: от убожества до величия, от порока до святости, от маньяка до гения. Но опять противоположности нахожу я здесь.

О, я научился новому искусству чтения текстов; я обрел второе зрение - за текстом, как его подоплеку, я научился видеть метафизику, проявление ее принципов. Это в высшей степени удивительное чтение, уже достойное медитации!

Сказал бы я, что это очень просто; но для этого надо много знать, долго я шел к этому, и вот, наконец, прозрел.

Научитесь в тексте выделять ключевые слова и познайте необходимые связи между ними, познайте сами слова, а точнее то, что за ними прячется! И это уже не филология, это философия.

Слышал я такие слова, как «превосходное вино», «превосходный скакун», «превосходная вещь», «превосходный человек». Ко всему-то подходит это слово «превосходный»! А к чему не подходит, от того веет абсолютом и тотальностью.

Нравится мне борьба айкидо, особенно айкидо разума. Много сил я посвятил этой борьбе и научился обращаться с критикой.

Научитесь разрубать тягучую резину плохих примет, тогда вы станете свободными от мнительности, настораживающей, унижающей.

Да, знакомо мне это самоуничижение перед сильным и слабым, дабы не показать своей варварской гордости и смеха. Часто насильно опускал я перед ними глаза, ибо в моих глазах было много вызова и требовательности.

Видел я, шуты и скоморохи прыгали вокруг клада и смеялись; он тоже смеялся над ними, ибо не знали они, что он у них под ногами.

Не хочу я знаться с гороховыми шутами, ибо мало у них необходимости: когда я смеялся над нелепостью, я постигал необходимость, когда я смеялся над пародией, я познавал подлинность. Также много встречал я безумия и здесь находил мудрость.

Пусть миф возвратит меня к реальности, не к фиглярству и плутовству, но к серьезности, пусть и к наивности, но подлинной, - не к школьницам в белых бантиках и гольфах, идущим из борделя.

Серьезность иных казалась мне шутовством, - смеялся я над их серьезностью, - из себя они выдували пузыри, и все то, что дуется и важничает.

На вопрос о необходимости молчали они и краснели, как раки в кастрюле; или того лучше – бесились. Не спокойными казались они мне, ходули убегали из-под их ног. А я стоял и думал, что зыбка почва под ногами у человека.

Великое единство превосходства рождается в борьбе: единство в противостоянии борющихся. Станьте половинкой и вы узнаете его!

Я хотел научиться говорить светом, я хотел научиться говорить ночью. Великое напряжение перед прыжком скрывали мои члены. Я научился смотреть на праздник из потайной комнаты, и наконец сам стал праздником.

Мы доверяем нашему сердцу и разуму. А чему еще мы можем доверять? Но не подведут ли они нас к гибели?

Слышал я когда-то об инстинкте самосохранения, и слышал о птице, поющей в терновнике, - и знал высшее, чем самосохранение; только у трусов не находил я этого высшего.

Многие приходили к гибели, ибо знали должное. Но не во всяком говорит это должное, а в иных говорит, но паклей затыкают они ему рот.

Необходимость откровенно открывается нам здесь и сейчас. Но зачастую еще надо иметь тонкий слух, чтобы услышать ее голос. Жаль, что многие просто не имеют слуха.

О чем говорит относительность? О единстве, и о том, что одно и тоже может выступать в разных, противоположных качествах, - о Дао. Когда человек научится постигать относительность, только тогда он познает свое место.

Я знаю демона, и я всегда был за то, чтобы приручить его, обуздать и заставить служить человеку; но этот демон – он в нас.

Я знаю, что все наивысшее и наилучшее зачинается от демона; добро и нравственность являются его порождением.

Я знаю один основной принцип бытия, принцип отрицания, и я знаю, что он очень коварен, ибо он все оборачивает, и все оборачивается им.

Свобода – неволей; неволя – свободой; ложь – истиной, а истина – ложью, бедность – богатством, а богатство – бедностью; любовь – ненавистью, а ненависть – любовью, Природа-мать - мачехой, а Природа-мачеха – матерью и т.п.

Я знаю христиан, и знаю, чем оборачивается христианство; я знаю тех, кто, исповедуя, твердой ногой встает на понятие «добро» - и я знаю, что всякое болото имеет второе дно.

Но я также знаю, что христианство бывает бальзамом, лекарством для души; а всякий бальзам достоин почитания. Я почитаю христианство.

Да, я хочу стать Сизифом, да, я жажду бесконечной муки! Каждый раз, когда я буду поднимать камень в гору, я буду выбиваться из сил, но когда он будет падать, я буду испытывать великое облегчение;

И вновь, отдохнувший, когда начну поднимать камень в гору, я буду знать, что возрастает количество моих подъемов, я буду считать – это послужит мне утешением! Я не хочу сладко бездельничать.

Для меня счастье – это не каждодневное наблюдение кадок, полных водой, но это глоток воды, поданный умирающему от жажды в пустыне.

Ах, горько мне, видел я комету, что промчалась по небосклону, оставляя за хвостом россыпь серебряных брызг, - великую тоску по ушедшему, по невозвратному, по субъективному.

Но недолго отягчаю я себя тоской, ибо надежда поселилась в моем сердце, великая надежда на стрелу, устремленную в будущее, к тем горизонтам, где гнездятся и пролегают неведанные пути. Я сам хочу стать стрелою…

Ах, как хочу я лелеять в своей душе жемчужины, чтобы они тихо, мягко ложились на бархат и застывали. Но больно смотреть на них, не просто, невозможно!

Нравится мне ненависть, рождаемая в другом, в ответ на оскорбленье, когда заденешь самые витальные струны самолюбия; именно в такое злобное бессилия люблю я втыкать свои иголки.

Много я встречал каучуковых мячей, много ограниченных, квадратных и круглых людей, - многое от них отлетает и пляшет, исчезая без следа.

Что ж, я скажу, я открою очень много, чтобы не было повода для сплетен и домыслов, так что придется задуматься над самой природой вещей.

Как-то вечером, когда Солнце красным диском садилось над лесом, я колол дрова, ко мне подошел мальчик и воскликнул: сколько в тебе злости!.. Я посмотрел на него и спросил: хорошо это или плохо?.. Он помолчал и ответил: не знаю. На что ответил я ему: иди и подумай!

Мне упрекают в пессимистичности; но может ли быть человек пессимистом, чей основной принцип жизни: «что не делается, все - к лучшему»? Когда я говорю: «все плохо», я натягиваю стрелу в напряжении к возвышению.

В мире правит великий Ариман (дух небытия); смертью веет от Него. Это сила пропасти, мощь Ничто, сила ужаса зияющей бездны; по ужасу познается Его глубина.

Я витально соприкасаюсь с Ним через страх смерти; через страх смерти познаю Его; через страх смерти испытываю Его возбуждение.

Я бы хотел, чтобы мое имя происходило от Его имени, но в качестве бытия; ибо мое имя берет начало в имени Ничто.

Каждый находит свою силу

Трое сидели у костра в вечерний час. Один сказал: «мир – это лес, где бродят голодные дикие звери и щелкают зубами – я стану охотником. Далее он продолжил: мир, это море, где акулы не дадут задремать мелкой рыбешке, – поэтому я стану рыболовом; мой крючок будет достаточно большим и острым, чтобы пронзить их глотки». Другой пододвинулся поближе к огню и проговорил тихим, но ровным голосом: «богатство, деньги – вот истинная сила, которая правит миром, и я стану тем, кто отнимает всякое богатство, я стану мечом и петлей». Третий, это был юноша, посмотрел на них и сказал: «знание – сила, но я стану творческим духом, который превращает в пыль всякое знание». Внезапно к ним подошел ребенок и сказал: «я найду свою силу!»

Приложение

Вот некоторые моменты из жизни Наполеона, записанные Радзинским в его увлекательном романе «Наполеон. Жизнь после смерти». Думаю, каждому мальчишке необходимо проникнуться этими строками: «…Но у маленькой красавицы (матери) были крепкие кулаки… Она понимала – только кулаками можно шлифовать мой характер. Мою вздорность она превращала в упорство. Я не хочу идти в церковь – пощечина. Я увязался за ней в гости – она велела остаться. Но я иду, молча, упрямо иду за ней. Полуоборот матери, и внезапная боль – пощечина. Удар беспощаден! От бешенства я бросаюсь на землю – хочу разбиться, чтобы напугать ее. Истошно кричу, но она даже не оборачивается. Гордая, прямая спина удалявшейся матери… И до смерти я буду помнить тот день: жару, пыль, твердость земли – твердость матери. Уважение к силе, к ее непреклонности вошло в мое сознание вместе с пощечинами…

На самом деле я был мал, но крепок, как сталь. И уже не раз научил своих сверстников уважать и опасаться моего маленького тела. Я вступал во все драки. Главное – ввязаться в драку, и тогда тебе спуску нет! Так я учил свое тело бесстрашию. Я выбирал самых сильных – они сбивали меня с ног, но я вставал и шел на них. Я научил их не только страшиться моих кулаков, но и моей непреклонности. Так требовала моя честь. Так учила мать. Уверен, все доброе и злое в человеке – от матери. Запишите: «Она всегда учила меня гордости, чести и славе»…

Характеристика данная ему: «Крепкое сложение, отличное здоровье. Честен и благороден, отличался прилежанием к математике… будет превосходным моряком».

«Моя юность – мое одиночество. Мои товарищи постоянно болтают о любовных приключениях. У меня никого. Мое тогдашнее страдание… впрочем, обычное юношеское страдание. Я обожал гетевского «Вертера» - мой любимый тогда роман. Мысли о самоубийстве… Но у меня не было несчастной его любви, а я хотел иметь право глубоко страдать. И я нашел предмет постоянного страдания: поруганная судьба моего маленького острова. И я писал в дневнике: «о, моя угнетенная родина! Если нет больше отечества – патриот должен умереть…Я всегда в одиночестве, даже когда кругом люди. О чем я тоскую нынче? О смерти. А ведь как никак я стою лишь на пороге жизни. Мои земляки, закованные в цепи, целуют французскую руку, которая их сечет. Если бы нужно было умереть кому-то одному, чтобы вернуть свободу моему острову, я не раздумывал бы ни секунды…

Хотя теперь я думаю, что истинная причина моего страдания была совсем иной. Во мне появилась уверенность… в моей избранности! Не могу точно сказать, когда появилась эта мысль – вполне возможно, она была всегда. Просто с возрастом ее голос становился сильнее и сильнее. Я читал и перечитывал Плутарха, биографии Цезаря, Александра Македонского, - истории жизни великих властелинов, земных богов – как руководство для своей будущей жизни. Я ревниво отмечал, во сколько лет они достигли первых великих успехов. Хотя, будучи достаточно трезвым, я понимал: невзрачный, нищий, неродивый… в стране спеси, где главное – родиться знатным… Да, у меня не было ни одной лазейке в великое будущее… Скорее всего, здесь и была истинная причина моего постоянного страдания. А единственное прибежище от этого страдания – чтение о великих…

И, конечно, встреча с Александром Македонским. Я прочел о нем все. Сделал множество выписок по маршруту его завоеваний. Я в совершенстве изучил географию Египта, Персии, Индии. У меня появилась безумная идея… Да – вы поняли. Тогда все бредили переселением душ… и мне все больше казалось, что когда-то я был – им. И я поклялся повторить его великие планы в нашем жалком веке… или умереть. И я сумел! Через тысячелетия повторил грандиозные завоевания древности в нынешнем пугливом мире, который так страшиться всего грандиозного и так обожает жалкую меру… Всемирность – с этого ощущения начинается гений… Офицеры – богатые дворянчики. И я – полунищий, живущий на жалкое жалование… Я был тогда влюблен. Первая любовь для возвышенной души – пострашнее недуга. Ее звали Софии, дочь госпожи Коломбье… Да, помню ее фамилию. У этой дамы собирался местный салон, она была законодательницей мод валанского общества. И, надо сказать, она меня поняла и, думаю, даже оценила. Юный, нелюдимый, нищий подпоручик был принят в ее салоне. И, конечно же, я тотчас влюбился в ее дочь. Какое это было блаженство – сидеть подле Софии… и есть вишни. Да, мой друг, все мое блаженство свелось к тому, что мы ели вишни. Потом, через много лет мы встретились… она была замужем, бедствовала… После всех неосуществленных любовных мечтаний я записал в дневнике: «считаю любовь вредной для общества. О, если бы боги избавили мир от любви». Я сделал тогда выбор: я буду любить одну даму – Славу. И у нее не будет соперниц». Да, Наполеон обливался слезами на поле боя от любви к нелюбящей его Жозефине, что ж в этом он был слаб, но эта слабость как сила страсти простительна в нем.

«Я был худ, страдал от чесотки, и сзади меня часто принимали за девочку. Подчинить этих полупьяных великанов можно было только одним – мужеством».

«Я теперь часто вспоминаю: кроткий отдых после обеда, она (Жозефина) читает мне вслух, а я лежу без сил на кровати. Но это лишь мгновения – и вот я опять надеваю на себя железный ошейник верного пса Франиции! Смотрю на Жозефину. Она порой чертовски умна… легкое движение – дотронулась до моей шеи… Поцелуй… И фраза: «Это я поправила на тебе железный ошейник».

«Бой начался на рассвете. Я смотрел с холма, как вставало солнце, как строились в колонны русские – сверкали на солнце пушки, были видны даже белые перевязи на зеленых мундирах… Они не знали, что все для них уже кончено. Сколько их, радующихся сейчас солнцу, ясному утру, будут лежать на этом поле… на дне реки…

Огонь открыли корпуса Ланна и Мортье. И моя артиллерия показала, что такое настоящая работа! Потом в бой пошла кавалерия. Как живописно зрелище кавалерийской атаки… особенно в такой великолепный день! Солнце играет на шлемах, саблях, кирасах… Трубные звуки… беспощадная сеча между храбрецами…»

(Прим. ред. Отметим, что Ницше, как упоминает его сестра, был сильно потрясен блеском и радостью солдат, идущих на верную смерть. Вот она - искра его философии).

«Она (королева Луиза) приехала в Тильзит шестого июля в полдень. Ей было уже тридцать два года, но… «свежа как роза»… Она была в великолепном белом платье. Я появился через два часа после ее приезда. Приехал с прогулки верхом, был в егерском мундире и с хлыстом, что весьма контрастировало с ее роскошным туалетом. Я имел на это право, я был победитель!»

А следующим эссе о «даме с хлыстом», как ее называет Мэри Мейн в своей замечательной книге: «Эвита, женщина с хлыстом», которую я советую прочесть. Судьбой этой женщины, я думаю, должна проникнуться каждая девочка. (Интересно, что в одном популярном фильме Эву Перон сыграла «Мадонна», имеющая похожую судьбу).

Выдержки из журнала: «Она парила над коленопреклоненной, простирающей руки толпой: светлое платье, светлые волосы, собранные в пучок, алебастрово-бледное прекрасное лицо. Сеньора лежала в хрустальном гробу, стеклянную плиту, на которой он стоял, поддерживали в воздухе прозрачные тросы. С тех пор как ее набальзамированное тело выставили в часовне здания аргентинских профсоюзов, Эве Перон успели поклониться полмиллиона человек: мужчины плакали, женщины падали в обморок, несколько человек пытались покончить с собой.

Эва Перон, жена "сильного человека Аргентины", военного разведчика, заговорщика, диктатора, бессменного президента, правившего страной вот уже двенадцать лет, после смерти стала личной святой своего мужа - и Ватикан отлучил полковника Перона от церкви. Аргентинским беднякам не было до этого дела, они шли через всю страну пешком, чтобы помолиться перед гробом и попросить Сеньору о чуде. Зато богатые кварталы Буэнос-Айреса глухо роптали - там всегда ненавидели Кобылу, вид заполонивших столицу оборванных орд лишил просвещенное меньшинство остатков душевного равновесия. Все знали, что за обрушившимися на аргентинских олигархов конфискациями стояла она. Газеты, которыми распоряжалась Эва, раньше принадлежали оппозиции - первая дама страны запугала прежних владельцев и выкупила их за бесценок. До поры до времени буржуа это терпели - президент и его женщина не подрывали основ их благополучия. Эва Дуарте Перон висела в своем святилище, окутанная запахом благовоний, окруженная религиозным поклонением, а офицеры столичного гарнизона держали пари на то, когда произойдет военный переворот.

Эва Дуарте обивала пороги буэносайресских театриков, пробовалась на радио, подрабатывала в кино, но шансов пробиться у нее не было. Она жила в грошовых пансионах, спала с теми, кто мог составить ей протекцию, отказывалась от обеда ради пары новых чулок и безропотно глотала унижения - к ним сеньорите Дуарте было не привыкать. Она была внебрачной дочерью, бастардкой; отец, средней руки землевладелец, ничего не желал о ней знать, а мать перебивалась случайными заработками...

На плите кипело оливковое масло, протиравшая пол девочка сделала неловкое движение, задела ручку кастрюли и дико, нечеловечески закричала. Вбежавшая в кухню мать в ужасе закрыла глаза руками: лицо и руки ребенка были кроваво-красного цвета, кожа слезала с них лоскутами. Врач сказал, что на месте ожогов должна образоваться келоидная ткань, и личико Эвиты покроется шрамами и рубцами. Прошел месяц, хирург снял бинты - и ахнул: под ними сияла белоснежная, гладкая, девственно-чистая кожа. Она стала главным украшением сеньориты Дуарте - увидев девушку в первый раз, Перон шепнул приятелю, что сидящая напротив малышка похожа на Богоматерь.

Показания бывших соседей Кобылы, свидетельства хозяйки отеля, парикмахера, импресарио, хирурга, который делал ей аборт. Рядом записаны слова медсестры: она уверяет, что ее бывший шеф чудовищно искромсал Сеньору - бедняжка никогда не сможет иметь детей, трудно представить, как ей вообще удалось выжить...

Театральный агент вспоминает, как он шуганул малышку Дуарте из-за своего ресторанного столика: она была чересчур надоедлива и вешалась на всех, кто мог ей помочь, - да вот только желающих лечь с ней было немного... Две фривольные открытки: на одной Эва Дуарте полулежит на постели, закинув руку за голову, на другой, изогнувшись, пытается снять бюстгальтер - выглядит она при этом чрезвычайно убого... Показания полицейского осведомителя - он уверяет, что в 1935 году, оставшись без ангажемента, сеньорита Дуарте занималась проституцией...

Действительность, как обычно, оказалась прозаичнее. Считается, что Эва начала свою "карьеру" в столице в качестве простой уличной проститутки. Очевидно, ее первые впечатления от такого рода деятельности оказались глубокими. Через несколько лет, на вершине своей славы, она прикладывала огромные усилия для легализации проституции в Аргентине, но безрезультатно. Уличная деятельность маленькой Эвиты продолжалась, скорее всего, совсем недолго. Она пошла другим путем. Знакомясь и сходясь с состоятельными и влиятельными мужчинами, переходя из рук в руки, она продвигалась по карьерной лестнице вверх, в высший свет аргентинского общества. Тот период ее столичной жизни можно счесть крайне активным. Будущая первая леди Аргентины активно снималась в порнографических журналах (в дальнейшем эти издания по ее приказу изымались и уничтожались). Даже после замужества ее частенько называли за глаза шлюхой. Впрочем, иногда ей выкрикивали это прямо в лицо - и не только на родине, но и во время зарубежных поездок.

Даже после замужества Эва так и не смогла окончательно избавиться от ярлыка "потаскушки", как ее за глаза иногда называли. Однажды, во время официального визита в Италию, Эва ехала в открытом автомобиле по улицам Милана вместе с отставным адмиралом, сопровождавшим ее в этой поездке. Услышав крики разгневанной толпы, Эва, повернувшись к своему путнику, воскликнула: "Вы слышите? Они меня называют шлюхой!" "Я их прекрасно понимаю, мадам, — ответил ей адмирал. - Я не был в море уже 15 лет, а меня по-прежнему называют адмиралом".

Несчастный огрызочек, неприкаянный, обреченный прозябать на городских свалках воробей - откуда же взялась женщина, которой поклоняется простонародье? Кажется, что за эти годы она стала выше ростом: королевская стать, лучистые глаза, ослепительная улыбка - внутреннему сиянию, исходившему от Эвы Перон, невозможно было противостоять. В 1945 году, после того как она и Перон вышли на балкон президентского дворца, вслед за тем, как ее назвали госпожой Перон, Эва превратилась в другую.

Заметим, что Перон находился под сильным влиянием идей национал-социализма и был активным сторонником Адольфа Гитлера. В бедной и отсталой Аргентине идеи фашизма находили благодатную почву. На волне нацистской пропаганды Хуан Перон вскоре стал диктатором Аргентин, а Мария Эва Дуарте превратилась в Эву Перон - первую леди страны.

Флер Коулс в те годы жила в Буэнос-Айресе и прекрасно помнит публичные выступления Эвы Перон:

"Она всегда начинала речь скромными словами и произносила их тихим голосом. Она называла себя лишь проводником истинного бога аргентинцев ­ ее мужа. Но постепенно ее голос набирал силу, звучал все громче и громче и, наконец, переходил в крик. Я никогда не слышала выступлений Гитлера, но, думаю, в нагнетании атмосферы она ему не уступала. У меня ее вступления вызывали страх", - рассказывает Флер Коулс. Она даже жестикуляцию переняла у фюрера и чем-то, равно как и судьбой, была похоже на него.

Те, кто близко был знаком тогда с Эвой, утверждают, что она была холодной, расчетливой и хитрой женщиной, которой двигала лишь жажда власти и богатства, а не любовь или даже хотя бы страсть.

27 процентов детей в Аргентине в то время были, как и Эва, незаконнорожденными. К этому все привыкли и относились очень спокойно. Существовало, однако, неписанное правило — незаконнорожденный ребенок никогда не мог рассчитывать на высокую должность в будущем. Поэтому у женщин в аргентинском обществе существовало лишь одно средство, с помощью которого она могла добиться своих целей. Этим средством был секс, и Эвита отлично знала, как им пользоваться.

Провинциальная девочка приезжает в столицу и начинает пробиваться на сцену - недоедает, ходит в стоптанных туфлях, верит в счастливую звезду и ждет своего часа. Девушку бросают любовники, девушка проваливается в одном театре за другим - никому нет дела до того, что она собой представляет, но она уверена, что аплодисменты в ее жизни еще будут.

И чудо все-таки случается, судьба дарит ей великую роль. Семь лет подряд Эва Перон будет играть Первую Женщину Страны, верную подругу Первого Мужчины Аргентины - под конец она и сама поверит в то, что Бог избрал ее, чтобы призреть бедных.

Долгие годы она была талисманом, козырной картой полковника Перон: когда президенту приходилось плохо, Эва брала в руки микрофон - и на площадях собирались взбудораженные толпы. Духовная Водительница аргентинской нации, Принцесса бедняков, Святая Эвита... Полковник Перон позволил ей стать доброй волшебницей, феей, исполняющей желания бедняков, - титулы, которыми наградил Эву правительственный официоз, в трущобах произносили почти что с религиозным трепетом.

Эва Перон раздала две с половиной тысячи домов и квартир, три с половиной тысячи стипендий и семь тысяч восемьсот раз стала крестной матерью. Она принимала людей во Всеобщей конфедерации труда - очередь огибала два квартала, места в ней занимали с семи утра. Эва колесила по всей стране: раздавала деньги жертвам железнодорожных катастроф, открывала сельские школы - и при этом на равных разговаривала с президентом США и Папой Римским... А началось все с того, что серенькая, неприметная девица скользнула в ложу мирно смотревшего балет Хуана Перона, положила ему руку на обшлаг мундира и шепнула второму человеку страны давно приготовленную фразу: "Спасибо вам, полковник, за то, что вы есть".

Сначала он ее жалел, потом полюбил, а затем не смог без нее обходиться - Перон знал, что Эва в любую минуту отдаст за него жизнь. Ее главным козырем стала любовь. В окружении полковника Перона были люди, которые умели лучше льстить, время от времени у него появлялись другие женщины, многие из приверженцев были готовы отдать за него жизнь - но никто из них не шел ни в какое сравнение с его женой. Эвита была его собственным творением - он создал ее из нелепой маленькой актриски, вложил в нее новую душу, дал ей высокую цель. Она хотела завоевать мир, а для этого ей надо было покорить и удержать его, Хуана Доминго Перона. Восемь лет Эва была его мечом, утешительницей, тенью, больше ему было не на кого опереться...

Перон подошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу - он думал о том, что Эвита, в сущности, сыграла с ним злую шутку. Она подчинялась ему во всем и всегда умела настоять на своем: когда он был молод, Эва спасла его, выведя на улицу толпу оборванцев, и ему, почти против своей воли, пришлось стать народным президентом. Эвита умела разговаривать с простыми людьми.

Злопамятная, себялюбивая, мстительная, коварная, она разделалась со всеми, кто ее когда-то обидел, разорила всех, кто мог ей угрожать, и теперь его ненавидит полстраны. Жены генералов шептались о ее коллекции бриллиантов - таких камней не было ни у одной из них.

После того как у Эвы обнаружили рак матки (официальным диагнозом стала лейкемия, но ему нашептали-таки, что причиной болезни был полуподпольный аборт), она не могла с ним спать - но никому не удавалось удовлетворить его так, как это делала она. Наверное, ее научили этим штукам за кулисами столичных театриков (жаль, что он не успел их закрыть), может быть, о ее маленькой округлой груди и жадном, ищущем языке сейчас вспоминают и другие мужчины... Это не важно - у них нет того, чем обладает он. Они не видели Эву в ее последние дни - исхудавшую, с огромными, обведенными кругами глазами. Она не шептала им, пересиливая чудовищную боль: "Милый, я люблю тебя больше жизни..." Почему он не исполнил ее последнюю волю, зачем затеял весь этот чудовищный фарс с бальзамированием - ведь она просила похоронить ее в семейном склепе?..

Без Кобылы тиран бессилен. Толпа не придет ему на помощь, а развязать гражданскую войну Перон не посмеет - Эва была куда решительнее мужа...

Доктор Ара успокоил офицеров: теперь в жилах Сеньоры течет коктейль из химикатов, некоторые не вполне понятные науке реакции неизбежны. Это его шедевр: если бы господа соблаговолили взглянуть на рентгеновские снимки, то убедились бы в том, что все внутренние органы на месте - такого не удавалось ни тем, кто мумифицировал фараонов, ни русским ученым, сохранившим тело господина Ленина. Сеньора абсолютно нетленна: пройдут века, а она будет все так же прекрасна... Ему удалось создать произведение искусства, и он хотел бы знать, что новое правительство страны собирается сделать с телом.

При слове "нетленна" офицеры усмехнулись, услышав последний вопрос испанца, пожали плечами. Эве Перон предстояло исчезнуть, превратиться в призрак, фантом, тень - у нее не должно быть ни надгробного памятника, ни места погребения. Ни пирса, с которого бы сбросили на морское дно залитый цементом труп, ни лесной опушки, где бы развеяли пепел: тайное всегда становится явным, туда, где упокоятся ее останки, простолюдины пойдут молиться.

История с телом бывшей первой леди стала напоминать фарс - военные не успевали его перепрятывать. Со складов армейского гарнизона контейнер с гробом перевезли на военно-морскую базу - но венки со свечами появились и там. Та же история повторилась и в хозяйственных помещениях полицейской академии, и на базе ВВС, и у подъезда Генерального штаба - в конце концов тело Эвиты упрятали в его подвал. Наконец, новый президент страны потерял терпение и приказал убрать эту стерву с глаз долой, избавиться от нее раз и навсегда... И тут случилось то, о чем в буэносайресских казармах до сих пор рассказывают страшные сказки.

Майор Арандия был честным служакой: верил в Бога, был предан непосредственному начальству, нежно любил жену и, как и положено доброму христианину, от души ненавидел Перона вместе с его Кобылой. Спрятать тело в своем доме Арандия предложил сам - уж там-то новые идолопоклонники до него не доберутся. У особнячка были чересчур узкие двери и лестницы - гроб вынули из контейнера и поставили в кабинете хозяина. С тех пор жена капитана потеряла покой и сон.

Бедная женщина не могла понять, что, собственно говоря, происходит - к ней в дом принесли какой-то ящик, около которого с оружием наготове днюет и ночует ее кроткий муж... Арандия осунулся, побледнел, стал рассеянным и нервным, на втором этаже начали раздаваться какие-то странные шорохи. Служанка рассказала ей о том, что в ящике, который хозяин поставил в кабинете, лежит огромная, похожая на спящую женщину кукла... Бедняжка решила, что ее муж стал извращенцем, и решила докопаться до правды - как-то вечером она поднялась наверх и подняла крышку гроба. Задремавший в своей спальне Арандия услышал шорох, ворвался в кабинет и разрядил в склонившуюся над заветным ящиком фигуру всю обойму двадцатипятизарядного маузера. Его жена скончалась на месте, вскрытие показало, что она была беременна, несчастный офицер пошел под военный трибунал - после этого и военная полиция, и управление контрразведки начали испытывать перед своей пленницей мистический ужас.

Революция дышала военным в затылок инфляция вышла из-под контроля, безработица побила все мыслимые и немыслимые рекорды, студенты шли в партизаны, рабочие стреляли в полицейских, солдаты были готовы выйти из повиновения, и генералы позвали Перона обратно - семидесятивосьмилетний старик дождался-таки своего часа. Перед тем как призвать его на царство, правительство сделало ему щедрый подарок: президентское жалованье за все годы изгнания и тело Эвы, извлеченное из могилы на кладбище Мадджори под звуки военного оркестра.

Перон и Мария Эстела ...Снежно-белая кожа, ясный лоб - обрюзгший, сморщившийся, одряхлевший Перон в ужасе смотрел на своих жен: Эва казалась намного привлекательнее Марии Эстелы, и на губах у нее играла издевательская улыбка. У ее ноздрей появилось голубое облачко, и молодая жена, вскрикнув, схватила Перона за руку - она поняла, что ее чары здесь ничего не стоят.

То, что произошло дальше, не поддается объяснению. Когда Перон возвращался в Аргентину, тело Эвы везли в аэропорт в огромной черной машине под охраной испанских карабинеров. По дороге они повздорили и начали стрелять друг в друга, едва успев отъехать от дома Перона, - автомобиль врезался в стену, шофер свернул себе шею. В кузове у гроба лежали два трупа с простреленными головами.

В Буэнос-Айресе Эву ждал почетный караул: увитый лентами катафалк, солдаты с примкнутыми штыками. На повороте машину занесло, и двое пехотинцев качнулись навстречу друг другу. Штыки вошли точно в шеи: почетный караул перерезал друг друга.

Перон помнил, что Эва просила предать ее тело земле, и не стал повторять опыт с часовней и хрустальным гробом: он похоронил ее в склепе загородной президентской резиденции Оливас под двумя стальными плитами десятисантиметровой толщины и через несколько лет лег с ней рядом.

Там она лежит до сих пор: мрачный склеп черного мрамора, ведущие вниз ступени, наглухо запертая дверь, неприметная табличка с надписью: "Семья Дуарте". А кладбищенский сторож рассказывает случайно забредающим сюда туристам, что внизу, рядом с матерью и сестрами, ждет своего часа Сеньора. Красивая и молодая, с загадочной улыбкой на губах.

Жизненный путь Эвиты оборвался внезапно и трагично. Любимица нации скончалась в возрасте Христа. Скорбь аргентинцев была безгранична. Можно без преувеличения сказать, что на похоронах первой леди страны рыдали все. Память об этой выдающейся женщине и по сей день живет в сердце каждого аргентинца. Человеческая память - феномен избирательный. Сейчас мало кто вспоминает о темных сторонах биографии Эвы. Но все граждане Аргентины знают сказку о бедной девушке, которая стала принцессой, но при этом никогда не забывала о своем происхождении и пыталась, чем могла, помогать простым людям своей страны».

Оцените эту статью: Очень плохо Плохо Средне Хорошо Очень хорошо

Комментарии