Семинары Ричарда Коннера

Новосибирск
1999
?

Содержание

Терапия, решающая проблемы ... ... ...   2
Проведение первого сеанса ... ... ...   7
Этапы первого сеанса ... ... ... ... 12
Предписания ... ... ... ... ... 21
Власть и организация ... ... ... ... 24
Неисправно функционирующая иерархия и семья 29
Психотерапевтическая проблема ... ... 33
Указания по супружеской терапии ... ... 35
Оценка результатов ... ... ... ... 39
Стадии развития и связанные с ними способности 41
Источники материалов ... ... ... ... 47
?

Терапия, решающая проблемы

Эта книга предназначена для терапевтов, желающих освоить конкретные методы решения человеческих проблем, и для преподавателей, желающих обучать конкретным навыкам. Наш терапевтический метод сосредоточивается на решении предъявленных проблем в контексте семьи клиента. Но дело здесь не в методе, а в том, чтобы найти для каждой проблемы, для каждой отдельной ситуации особый подход. Задача терапевта – четко сформулировать предъявленный симптом и построить свое вмешательство в социальную ситуацию клиента таким образом, чтобы изменить этот предъявленный симптом. В этой книге главное внимание уделяется проблемам, как и в других подходах, ориентированных на симптомы, но в отличие от этих подходов мы придаем особое значение социальному контексту человеческих проблем.

Определение проблемы

В последнее время идут споры между терапевтами, предпочитающими определять симптом в точных поведенческих терминах (например, как «специфическое избегающее поведение») и терапевтами, пользующимися более общими категориями, такими как «тревога» или «чувство беспомощности». Некоторые терапевты предпочитают формулировать симптомы как поддающиеся счету поведенческие акты, а другие предпочитают формулировать проблему как состояние души или как патологию характера. Предлагаемый здесь подход отличается от обоих этих подходов, поскольку особое внимание мы сосредоточили не только на индивиде. Хотя в этом подходе предполагается, что терапевт потерпел неудачу, если он не решил предъявленную проблему, и хотя симптом определяется в операциональных терминах (то есть настолько точно, насколько это возможно), терапия здесь сосредоточивается на социальной ситуации, а не на отдельном человеке. Можно определять «проблему» в разных социальных единицах. В этой книге проблема определяется как тип поведения, которое является частью последовательности поведения нескольких людей. Симптом – это ярлык и кристаллизация последовательности в социальной организации. Если рассматривать такие симптомы, как «депрессия» или «фобия» как контракт между людьми и, следовательно, считать их адаптивными для взаимоотношений этих людей, то это ведет к новым представлениям о терапии.
Одним из вкладов семейного подхода, развившегося в 50-е годы, было открытие, что симптомы можно рассматривать как уместное и адаптивное поведение. Раньше считалось, что симптом иррационален и основан на неправильном восприятии, вынесенном из прошлого, но была выдвинута точка зрения, что симптом – это способ адаптации к текущей социальной ситуации. Отсюда логически следует, что для изменения симптома терапия должна быть сосредоточена на изменении социальной ситуации.
Смещение фокуса внимания с одного человека на социальную группу, состоящую из двух и более людей, имеет определенные последствия для терапевта. Терапевт должен не только по-другому думать о человеческих дилеммах, но и рассматривать себя как члена социальной единицы, содержащей проблему. Терапевта следует рассматривать, как часть социальной дилеммы клиента, и эта мысль может вызывать у него беспокойство. Когда двадцать лет назад распознали, что терапевтической единицей является семья, а не индивидуум, это стало шагом вперед. Со временем семейная единица расширилась и стала включать в себя более обширную родственную сеть, а также группу сверстников. Сейчас становится очевидным тот факт, что предъявленная проблема включает в себя как профессиональный мир, так и общество в целом.

Диагноз как часть проблемы

Когда терапевтическая проблема определяется как социальные взаимоотношения клиента, терапевт должен и себя включить в эту проблему, поскольку он дает ей определение. Когда на ребенка или взрослого навешивают ярлыки: «больной с минимальной дисфункцией мозга», «алкоголик», «шизофреник», – это означает, что терапевт участвует в создании проблемы и может затруднить процесс изменения.
Терапевт, характеризующий семейную ситуацию с помощью фраз, типа «доминирующая мать и пассивный отец» или «симбиотические отношения между матерью и дочерью» создает проблемы, хотя он может считать, что он просто описывает проблемы, поставленные перед ним.
В зависимости от того, какой ярлык терапевт навесит на человеческую дилемму, он может кристаллизировать ее или сделать хронической.

Коллеги как часть проблемы

Тема проблем, созданных специалистами, становится более очевидной, когда мы изучаем, как клиницисты могут стать частью представленной проблемы. Как терапевт определяет проблему, если он принимает на лечение молодого человека с диагнозом шизофрения, находящегося в психиатрической больнице? Терапевты уже двадцать лет считают, что социальной единицей в этом случае является молодой человек и его семья. Это необязательно предполагает, что семья является «причиной» шизофрении, но это предполагает, что проблема проявляется в семье, и семья – это самый лучший источник помощи для молодого человека. Именно туда он и отправится, когда его выпустят из больницы. Становится все очевиднее, что кроме семьи, в проблему включен и персонал психиатрической больницы, который распоряжается сроком выписки и медикаментами. Терапевт не может притворяться, что терапевтическая проблема заключается только в молодом человеке и его семье, когда решение о выписке находится в руках других людей и когда молодого человека в любой момент могут напичкать лекарствами без разрешения терапевта. Точно так же, для проведения терапии с условно осужденным следует определить проблему таким образом, чтобы включить в нее, наряду с семьей и друзьями, офицера, осуществляющего надзор за осужденным, и суд. Когда тема социального контроля становится значимой, профессиональное окружение является частью предъявленной проблемы. В менее серьезных случаях терапевтической проблемой могут стать разногласия между специалистами, занимающимися семьей. Если разные терапевты встречаются с разными членами семьи, то они могут вести между собой «территориальную» борьбу по поводу того, кто в семье прав, а кто не прав. Следовательно, социальной единицей для терапевта является не только семья, но и коллеги-профессионалы.

Расширение социальной единицы

Если терапевт рассматривает своих коллег-прфессионалов как часть проблемы, уже одно это вызывает беспокойство, но проблема может быть еще шире. Когда мальчик отказывается ходить в школу, его поведение можно определить как терапевтическую проблему. От терапевта ожидают, что он повлияет на ситуацию в семье и школе и сделает так, чтобы ребенок начал вести себя хорошо. Это довольно распространенная проблема. Но предположим, что эта школа находится в трущобах, и она настолько плохая, что терапевт может только одобрить нежелание молодого человека тратить время впустую. Таким образом, проблема не только в прогулах ребенка, но и в плохой школе. Если терапевт включает сюда и школу, то грань между терапией и социальной или политической деятельностью размывается.
Если терапевт начнет рассматривать проблему с социальной точки зрения, то ему трудно будет ограничить свое мышление только ребенком или школой, не включая сюда экономическую систему и социальные условия, в которых существует такая школа. Мальчик, отказывающийся ходить в школу, может реагировать на плохую школу или на проблемную семью. Но в чем бы ни заключалась проблема, она неотделима от того факта, что из-за экономической системы отец может быть хронически безработным, а мать может получать пособие на ребенка, что ведет к искажению семейной организации. Является ли терапевтической проблемой не только отдельная семья, плохая компания или школа, но и общество в целом? Хотя это очевидно, когда речь идет о бедных, но эти вопросы возникают и когда терапевт имеет дело с людьми из более обеспеченных слоев. Депрессия у женщины сама по себе может считаться проблемой, но терапевт может учесть и тот факт, что она жена администратора корпорации, который постоянно перевозит семью с места на место, чтобы не отстать в конкурентной борьбе.

Куда идешь, терапевт?

В попытках справиться с социальными проблемами терапевт может впадать в крайности. Он может относиться к проблеме, как будто она на самом деле заключается в искаженном восприятии и интересоваться фантазиями клиента по поводу его социальной ситуации. Такой узкий подход уже больше не приемлем. Терапевт может впасть в другую крайность и определять все проблемы как экономические и культурные. Но тогда он должен становиться революционером, чтобы решить каждую проблему. Такой подход кажется непрактичным. Во-первых, терапевт должен иметь доказательства того, что в результате революции эта проблема будет решена в обществе, а во-вторых, клиенту придется жить в страдании, в ожидании, пока терапевт организует революцию.
Тема радикализма стала актуальной в 60-е годы, когда терапевтов послали в трущобы, в психиатрические больницы, наполненные черными бедняками. Эти терапевты оказались пойманными между двумя крайними позициями. Если терапевт помогал семье справиться с проблемой, то радикалы обвиняли его в пустой трате времени, поскольку проблема на самом деле – в расистском обществе и безработице.
Те терапевты, которые переключались на более радикальные цели и пытались что-то сделать с расизмом и экономической системой, были беззащитны перед обвинениями в том, что они только разглагольствуют и не помогают ни одной семье в ее страданиях.
Задача терапевта не имеет легких решений. Какую бы радикальную позицию он ни занимал как гражданин, как терапевт он обязан определить, какую социальную единицу он может изменить, чтобы решить проблему, предъявленную клиентом. Война с психиатрическими больницами, судами и учреждениями социального обеспечения обычно не достигает целей терапии, хотя иногда она может быть необходима. Эффективность терапевта оценивается на основе результатов его терапии, а не на основе его нравственной позиции или справедливого негодования на общество, так как оно вносит свой вклад в проблемы клиентов. Самая полезная точка зрения для терапевта – считать, что в любой ситуации есть достаточно разнообразия, чтобы изменить ее к лучшему. Вместо того чтобы просто проклинать плохую школу, терапевт должен пойти в нее и найти там более подходящее место для ребенка, которого он пытается вернуть в школу.
Когда терапевт принимает идею, что проблемы клиента включают его социальное окружение, в том числе и самого терапевта, он должен всегда учитывать, в какие коалиции он вступает своими действиями. Ему следует продумать, не выступает ли он в роли агента социального контроля, чьей задачей является усмирение нарушителей спокойствия в обществе или семье. Решение проблем с этой точки зрения является не таким уж простым делом, как полагают некоторые модификаторы поведения. Бихевиоральная терапия сделала акцент на проблемах, она внесла в психотерапию большую точность, а также заботу о результатах. Однако у бихевиоральных терапевтов также существует тенденция определять проблему, не включая терапевта в социальную ситуацию. Например, если у ребенка бывают приступы раздражения, и терапевт придерживается теории кондиционирования, то он сосредоточится на проблеме приступов и использует процедуру кондиционирования, чтобы устранить проблемное поведение. И все же, на чьей стороне выступает терапевт в этом случае? С кем он вступает в коалицию и против кого? Терапевт, мыслящий в терминах социального контекста, считал бы приступы раздражения у ребенка реакцией на взаимоотношения, сложившиеся у него в настоящее время. Он также решил бы, учитывая иерархию, хочет ли он работать на родителей и формировать поведение ребенка по их желанию. В действительности, терапевт мог бы сосредоточиться на приступах раздражения в качестве проблемы, но если он мыслит в терминах последовательностей, он будет сознавать, что его действия касаются и родителей не меньше, чем ребенка. Такое же беспокойство вызывают любые коммуникации между терапевтом и одним из членов семьи, когда контекст игнорируется. Терапевт, привычно спасающий жен из подчиненного положения во взаимоотношениях с их мужьями, может иметь хорошие намерения, но не сознавать, как это отразится на семье в целом. Наивно спасая ребенка, жену или мужа, терапевт может перепутать свою личную моральную позицию с терапией и нанести семье вред.
Еще более очевидная дилемма встает перед терапевтом, когда он начинает осознавать, что является частью проблемы в ситуации социального контроля. С узкой точки зрения, терапевт может быть решает поведенческие проблемы пациентов беспокойной палаты, устанавливая режим «экономии симптомов» или используя другие подобные процедуры. Тем не менее, с организационной точки зрения, он присоединяется к администрации, превращая плохих пациентов в хороших для удобства персонала. Существует отчет о том, как несколько лет назад пациентка психиатрической больницы собирала в своей палате полотенца. Терапевт решил эту проблему парадоксально: он набил ее палату полотенцами до отказа, так что женщина не смогла в нее войти. Это вмешательство обычно описывают, не уточняя, заставило ли это пациентку вести себя лучше в палате или помогло ей вернуться к нормальной жизни в обществе. Как только терапевт начинает думать в терминах организации, он должен думать о себе, как о части социальной системы, которая является проблемой для клиента.
Терапевт, выбирающий проблемный подход, сталкивается не только с последствиями размышлений о своем месте социальной системы. Ему трудно найти место, где он может научиться терапии. Существует несколько программ, предлагающих обучение проблемному подходу с помощью бихевиоральных приемов. Другие программы, сильно отличающиеся от первых, предлагают обучение семейно-ориентированной терапии. Трудно найти место, где терапевт может научиться проблемному подходу, и в то же время, научиться думать о проблемах в социальном контексте. Назначение этой книги – обеспечить терапевтов способами формулирования проблем и способами вмешательства во взаимоотношения людей, чтобы решить их проблемы.
?

Проведение первого сеанса

Если успешная терапия определяется как успешное решение проблем клиента, то терапевт должен знать, как формулировать проблему и как ее решать. И если ему приходится решать разнообразные проблемы, он не должен выбирать жесткий и стереотипный подход в терапии. Любой стандартизированный подход в психотерапии, как бы он ни был эффективен в решении определенных проблем, не сможет успешно справляться с тем широким диапазоном, который обычно предлагается терапевту. Здесь необходимы гибкость и спонтанность. Тем не менее, терапевт также должен учиться на своем опыте и повторять то, что раньше приносило ему успех. Комбинация знакомых процедур с новаторскими методиками увеличивает вероятность успеха.
Чтобы терапия закончилась как следует, она должна и начинаться как следует – нужно сформулировать проблему так, чтобы она была решаемой и выявить социальную ситуацию, где эта проблема необходима. Акт терапии начинается со способов изучения проблемы. Акт вмешательства выявляет проблемы и паттерны взаимоотношений, подлежащие изменению.
Умелый терапевт будет обращаться с каждым новым клиентом, принимая во внимание, что для этого конкретного человека в этой конкретной социальной ситуации может потребоваться уникальный подход. Существует много переменных, но большинство из них попадают в категории времени, места, гонорара, количества участников и конкретных предписаний, необходимых, чтобы начать терапию. Терапевт, пользующийся полной свободой действий, в зависимости от ситуации, может захотеть работать в кабинете, дома, на работе, на улице, или, со школьными проблемами, в школе. Первый сеанс может продолжаться час, полчаса или несколько часов. Терапевт может немедленно перейти к изменениям или может действовать не спеша и вначале ничего не предписывать. В одном случае может быть уместен стандартный гонорар, в другом случае клиента могут попросить заплатить, когда, по его мнению, терапевт этого заслуживает, в третьем – он должен платить, если у него не произошло улучшения. Терапевт может пригласить на первую встречу одного человека или нескольких людей, он может ограничиться только членами семьи или добавить к ним других специалистов или друзей. Для одной этнической группы может быть нужен формальный подход, для другой больше подействует приятельское отношение. У терапевта-мастера есть много разных способов, как он может начать, но здесь будет предложен способ проведения первой встречи, рекомендуемый для среднего терапевта.
В настоящее время предполагается, что начинать терапию с одним человеком означает начинать с трудностей. В те времена, когда считалось, что терапевтическая проблема является проблемой одного человека, казалось разумным встречаться только с одним человеком. Симптомы или проблемы считались неадаптивными и неуместными. Следовательно, не за чем было приводить еще кого-то, кроме этого неадаптированного человека. Если у жены были приступы тревоги, их не считали адаптивными для ее супружества, они представлялись чем-то иррациональным. Поэтому полагали, что муж не имеет к этому отношения, он рассматривался только как стрессовый фактор для жены, а «настоящая» проблема заключается в ней.
Конечно, можно изменить супружеские отношения и семью, встречаясь только с одним человеком, но исследования результатов терапии показали, что это может быть медленная и трудная процедура, часто заканчивающаяся неудачей.
Гораздо разумнее встречаться с естественной группой, в которой проявляется проблема, и таким образом, сразу начинать двигаться к решению.
Если для терапевта очевидно, что по проблемам брака следует встречаться и с женой и с мужем, то для него должно быть еще очевиднее, что когда у молодого человека проблемы и ему нужно помочь отделиться от семьи, следует немедленно подключить всю семью. Терапевт должен собрать всю семью вместе, чтобы помочь каждому из них обрести свое лицо, поэтому разумнее начать этот процесс со всеми вместе на первом сеансе.
Если терапевт рассматривает проблему в ее контексте, то существовавшее в прошлом противопоставление «индивидуальной» и «семейной» терапии теряет смысл. Сеанс индивидуальной терапии – это один из способов вмешательства в семью. Встречаясь с мужчиной, женщиной или ребенком в отсутствие других членов семьи, терапевт формирует коалицию, не ведая, в какую организацию он вступает. Хотя по ходу работы терапевт может проводить индивидуальные сеансы с членами семьи, преследуя конкретные цели, в начале лучше всего встретиться со всеми, кто живет под одной крышей, чтобы терапевт мог быстро схватить суть проблемы и социальную ситуацию, поддерживающую ее.
Более того, это общеизвестно, что люди не могут адекватно описать свою собственную социальную ситуацию. Участник событий, даже если он прошел специальное обучение, даст предвзятое описание, из-за своего положения в структуре межличностных отношений. Квалифицированный антрополог не может адекватно описать последовательность в своей собственной семье. В 50-е годы из-за сомнительности самоотчетов сеансы начали проводить со всей семьей, а супервизоры стали наблюдать за работой терапевта с помощью одностороннего зеркала или видеозаписи. Супервизоры узнали, супервизоры поняли, что терапевт неадекватно описывает сеансы, когда сравнили его описание с видеозаписью. Когда терапевт встречался с глазу на глаз с клиентами, а супервизор с терапевтом, без видеозаписи, никто не знал, что на самом деле происходило во время сеанса. Жена могла рассказать о каком-то поступке мужа, не упоминая о своей роли в последовательности, приведшей к этому поступку. Например, она могла сказать, что муж ее ударил так, что у нее перехватило дыхание. А терапевт в свою очередь мог описать это событие супервизору, не сообщая, как именно он побудил жену рассказать ему об этом случае. Терапевт не упоминал, что он, возможно бессознательно, объединился с женой против мужа и побуждал ее проклинать его. Супервизору приходилось догадываться, что на самом деле происходило на основе описания жены, полученного через терапевта. Оба описания были предвзятыми. Разумнее было бы встречаться, когда это возможно, и с мужем и с женой под наблюдением супервизора. При таком наблюдении, терапевтическая ситуация превращается из «индивидуальной» в «семейную» и выходит на свет из мрака.
Правильно начинать терапию отчасти мешала путаница между диагнозами для медицинских учреждений и диагнозами для терапевтических целей. Медицинским учреждениям для осуществления своих целей и целей страхования необходимо было встретиться только с пациентом, чтобы классифицировать его как диагностический тип, в соответствии с какой-либо схемой, например, DSM.
Эта процедура не имела никакого отношения к психотерапии и даже могла помешать терапевту в решении проблемы. Теперь известно, что самый лучший диагноз для терапии – это диагноз, позволяющий социальной группе отреагировать на попытки внести изменение.
Терапевт должен войти в ситуацию и собрать диагностическую информацию, необходимую для терапии, вот почему лучше всего начинать работу со всеми участниками этой ситуации, ведь в изменении тоже будут участвовать все.
Конечно, бывают такие случаи, когда на сеанс способен прийти только один человек, и поэтому первая встреча должна происходить один-на-один. Если клиент находится в тюрьме или психиатрической больнице, для психотерапевта естественно ожидать, что на первом сеансе будет присутствовать его семья, чтобы спланировать возвращение клиента домой. Если за терапией обращается студент колледжа, живущий за тысячи миль от дома, может быть необходимо провести первый сеанс с ним одним. Позже могут быть письма, телефонные звонки, визиты родителей и другие формы общения с семьей, но вначале нужно провести сеанс с одним человеком.
Для такой особой и необычной ситуации требуется терапевт, способный не только оценить ситуацию, разговаривая с одним человеком, но и решить, каковы будут последствия изменения для отсутствующих членов семьи. Можно изменить человека, встречаясь только с ним одним, но уровень навыков, необходимый для этого, превышает возможности среднего терапевта.
На обычном первом сеансе, особенно по поводу проблем с ребенком, терапевт должен ожидать присутствия всех заинтересованных лиц. Если проблема связана со школой, часто лучше всего провести первый сеанс в школе вместе с учителем, классным руководителем, ребенком и родителями. Эти люди составляют группу заинтересованных лиц, и, начиная терапию в присутствии всех членов этой группы, терапевт сбережет время. (Описываемый здесь способ проведения первого сеанса подходит для такой группы). В большинстве случаев следует пригласить ближайших родственников. Членами требуемой социальной единицы являются все, кто живет под одной крышей, хотя если терапевт узнает о существовании бабушки, живущей за углом, ему следует пригласить и ее тоже.
Мы настаиваем на присутствии всех заинтересованных лиц на первом сеансе не потому, что терапию нельзя проводить, если всеобщую явку обеспечить не удалось. Просто этот способ работы самый легкий. Описываемый здесь способ проведения первого сеанса поможет терапевту правильно начать работу. Предложенную процедуру можно использовать с большинством проблем, хотя, конечно, всегда бывают уникальные ситуации, требующие особого подхода.
Например, когда молодой человек находится в психиатрической больнице, предлагаемый исследовательский сеанс здесь не подойдет. В этом случае, терапевту заранее известно, что проблема в госпитализации. И его основная стратегия заключается в подчеркивании авторитета и семейной иерархии, поскольку это момент кризиса. Это не подходящее время для исследований.
Бывают и другие случаи, когда первый сеанс этого типа не является подходящей процедурой. Иногда семью направляют по ошибке, из-за недопонимания самого направляющего, а иногда они приходят для «проверки» или на консультацию, и не собираются начинать терапию. Некоторые семьи просто хотят протестировать ребенка, то есть они приходят не на терапию. (Даже если будет проводиться только тестирование, семью можно задействовать. Сейчас в некоторых клиниках тестирование ребенка проводится за односторонним зеркалом, чтобы родители могли наблюдать за его реакциями. Потом, когда психолог обсуждает результаты с родителями, они не просто получают общий отчет, у них есть какие-то основания, чтобы судить о выводах психолога.)
Существует также «принудительное» направление, требующее особого подхода во время первого сеанса. Когда семью направляют суд или школа, отец или мать могут быть разгневаны, и с ними необходимо особое обращение. Когда терапевт видит, что клиент в замешательстве или ведет себя явно неуместно, он должен предположить, что это не человек странный, а ситуация запутанная.
Другая особая ситуация – это демонстрация терапии, когда терапевт должен проводить сеанс с семьей пред группой. Если семейный терапевт делает это, он должен позаботиться о том, чтобы семья не открывалась больше, чем это необходимо, перед группой незнакомцев. Терапевт ни в коем случае не должен проводить сеанс перед группой, если он не собирается больше встречаться с этой семьей.
Демонстрация сеанса с семьей для заезжего терапевта – это исследование семьи, и члены семьи не получают компенсации за свою откровенность (разве что им платят за это). Такие одноразовые демонстрации не имеют отношения к психотерапии. Это просто демонстрация того, как использовать семью для общения с аудиторией, и терапевт, проходящий обучением, ни в коем случае не должен предполагать, что ему следует проводить терапевтические сеансы точно так же. Еще один дополнительный комментарий по поводу привлечения всей семьи на первый сеанс. Часто молодые люди, живущие с родителями или отдельно, предпочитают не вовлекать семью в процесс терапии. Иногда такие молодые люди уже несколько лет находятся на индивидуальной терапии и предпочитают этот метод. Терапевт не должен позволять клиенту решать, как будет проходить терапия, особенно если она не имела успеха в прошлом, но клиент хочет продолжать в рамках того же шаблона. Иногда бывает и так, что взрослый человек не хочет вовлекать в терапию своего супруга. Может быть так, что человек живет один, а его семья живет неподалеку, и он не видит никакой связи между членами семьи и своей проблемой.
Чем больше людей участвуют в сеансах, тем быстрее и эффективнее будет терапия. Иногда терапевт может начать с одним человеком, если тот настаивает, но по данным наших исследований продолжать терапию таким образом гораздо труднее. Иногда терапевт может заключить контракт: если не происходит быстрого улучшения, семья может быть приглашена. Однако, если терапия начата с одним человеком, потом может быть труднее включить других людей, имеющих отношение к этой ситуации.
Некоторые терапевты утверждают вслед за Карлом Витакером, что борьба за то, кто будет участвовать в терапии, может определить результаты терапии.
?

Этапы первого сеанса

Сеанс начинается с первого контакта по поводу проблемы. Обычно кто-то звонит, чтобы записаться на прием, и некоторую информацию можно собрать по телефону. Чтобы спланировать первую встречу, потребуется как минимум следующая информация: должны быть собраны имена, адреса и номера телефонов всех людей, имеющих отношение к проблеме, чтобы терапевт мог с ними связаться. Следует записать всех, кто живет под одной крышей и их возраст. Нужно узнать, кто и где работает, и проходил ли кто-нибудь психотерапию. Важно знать, кто направил семью. Пусть они также в одном-двух предложениях сформулируют предъявленную проблему. Обо всем этом следует спрашивать как о чем-то само собой разумеющемся. После этого, когда терапевт звонит, чтобы назначить первую встречу, он должен потребовать, чтобы все, живущие под одной крышей, пришли на первый сеанс.

Когда семья приходит, первый сеанс состоит из следующих этапов:

1. Знакомство, когда членов семьи приветствуют и помогают им расположиться как можно удобнее.

2. Определение проблемы, когда от семьи требуется изложить предъявленную проблему.

3. Взаимодействие, когда членов семьи просят пообщаться друг с другом.

4. Определение целей, когда семьи просят уточнить, каких изменений они хотят.

5. Предписания, когда семье даются указания. В конце сеанса назначается время следующей встречи со всей семьей или с некоторыми членами семьи.

Знакомство, приветствие

На каждом этапе сеанса должны быть задействованы все члены семьи, особенно во время приветствия и знакомства. Когда семья входит в кабинет, они должны рассесться по желанию. Представившись, терапевт должен обратиться к каждому члену семьи и узнать его имя.  Важно получить ответ от каждого человека, чтобы подчеркнуть, что в этой ситуации каждый член семьи важен и каждый будет участвовать в терапии.
На первом этапе терапевт может также узнать, кто живет под одной крышей, и, следовательно, должен присутствовать на сеансе. Если кто-то начинает говорить о проблеме, терапевт должен его остановить, пока он не познакомится со всеми присутствующими. Моделью этой стадии является вежливый прием, который мы бы оказали, принимая в доме гостей. Терапевт приветствует каждого и помогает ему устроиться поудобнее.
Пока семья устраивается у терапевта, есть возможность для наблюдений. Они послужат ему руководством для следующего этапа.
Большинство семей, пришедших за помощью, настроены на самозащиту, какими бы покорными они ни казались. Ведь это так неловко обращаться с личными проблемами к чужому человеку. Большинство семей перепробовали самые разные средства и не достигли успеха, и поэтому обращение за помощью они могут воспринимать как свой провал. У членов семьи могут быть разногласия по поводу проблемы или по поводу необходимости визита к терапевту, а некоторых из них сюда просто притащили, хотя они сами предпочли бы быть в другом месте. Возможно, они боятся обвинений.
Терапевт должен замечать, как настроена семья, чтобы добиться от них сотрудничества в изменениях. Они могут притворяться более спокойными, чем они есть на самом деле. Они могут быть расстроенными или злыми. Члены семьи могут считать приход к терапевту наказанием для «проблемного человека». Они какое-то время угрожали ему терапией, а теперь осуществили свою угрозу. Или они могут быть в отчаянии. Они также могут прийти по принуждению, так как власти – школьные или судебные – приказали им прийти. Пока терапевт приветствует членов семьи, они передадут ему свое настроение, и он должен постараться к нему подстроиться.
Терапевт должен заметить отношения между родителями и ребенком, когда члены семьи готовятся войти в комнату. Родители могут вести себя с детьми слишком сурово, или наоборот слишком мягко, надеясь, что дети просто войдут вместе с ними. В приемной дети могут с самого начала вести себя хорошо, или им могут понадобиться инструкции родителей. Какие методы родители используют для дисциплинирования детей, можно пронаблюдать, когда семья входит в комнату и устраивается. Терапевту следует помнить, что родители не просто воздействуют на детей, они показывают, как они воздействуют на детей. Например, если они обычно шлепают ребенка, когда он плохо себя ведет, то озабоченные мнением терапевта, они могут вести себя по-другому. Дети тоже будут демонстрировать, как ведут себя они и их родители. Терапевт необязательно получит от них факты, а скорее – иллюстрацию.
Терапевт должен заметить, какие отношения между родителями или другими взрослыми, которые привели ребенка (например, мама и бабушка). Если в семье есть трудный ребенок, то у взрослых обычно есть разногласия по поводу его воспитания. Иногда они сразу же демонстрируют эти разногласия, а иногда вначале они выступают единым фронтом. Если они демонстрируют чрезмерное согласие и относятся друг к другу слишком дружелюбно, то это иная ситуация, чем когда они показывают, что у них разные мнения по поводу проблем ребенка. Терапевту стоит также заметить, нет ли каких-либо указаний на то, что один из взрослых пришел сюда не по своему желанию.
Как члены семьи общаются с терапевтом? Поведение детей будет содержать некоторые намеки на то, что родители рассказали им об этом месте, если терапия не проводится дома или в школе. Если ребенок как будто боится терапевта, страх может указывать на то, что он считает терапию наказанием, или он боится, что его здесь оставят. Если дети ведут себя дружелюбно и проявляют любопытство, им, возможно, сказали, что это приятное место. В особенности, терапевту следует обратить внимание, кто из членов семьи пытается перетянуть его на свою сторону уже на стадии приветствия. Если один из родителей слишком быстро «привязывается» к терапевту, то терапевт может ожидать проблемы избегания коалиции с этим родителем в течение всего сеанса. Если родитель ведет себя чересчур отстраненно, может быть необходимо поработать над тем, чтобы он стал более заинтересованным. Если родители вначале смотрят с досадой на ребенка, а потом одновременно переводят взгляд на терапевта, как бы говоря ему: «Вот видите!» - они, возможно, пытаются объединиться с ним против трудного ребенка.
Иногда структуру семьи можно понять уже по тому, как они усаживаются. Например, мать может сесть в окружении детей, а отец – с краю. Или родители и дети могут разделиться на два лагеря. Или родители и старший ребенок могут сесть вместе, отдельно от трудного ребенка. Или мужчины могут сесть отдельно от женщин, что может свидетельствовать о важности различий между полами в этой семье. Предположения о функции трудного ребенка в супружеских отношениях можно построить в зависимости от того, сядет ли он между родителями или нет.
Важно собирать информацию, но не менее важно делать только предварительные выводы. Терапевт может заблуждаться, и поэтому его представления не должны быть слишком жесткими. Наблюдения дают информацию, которую можно проверить в ходе сеанса. Терапевт, слишком застревающий на одной идее, не может быть открытым для других идей.
Также важно, чтобы терапевт не делился с семьей своими наблюдениями. Если трудный ребенок сидит между матерью и отцом, терапевт может построить предварительную гипотезу, что трудный ребенок выполняет определенную функцию в супружеских отношениях. Но подобную гипотезу не стоит воспринимать слишком серьезно, пока она не получит дальнейшего подтверждения, и терапевт ни в коем случае не должен комментировать положение ребенка в присутствии семьи. И не только потому, что терапевт может быть не прав. Даже если он прав, и он указывает семье на то, как они сели или нечто подобное, он просит семью признать то, чего они предпочли бы не признавать, и поэтому его действия вызовут стремление защититься и в терапии возникнут ненужные затруднения.
Стоит заметить, что комната для терапии – это особое место, это не место для обычного общения. Люди пришли сюда, чтобы рассказать терапевту о своих проблемах, что они и сделают с помощью слов и телодвижений. Обычно в них содержаться скрытые сообщения, которые эти люди они предпочли бы не выражать словами в определенный момент сеанса. Если терапевт сделает такое сообщение открытым – например, укажет на смысл какого-либо телодвижения, – это будет невежливо. Семья начнет скрывать информацию, боясь неприятностей со стороны терапевта, потому что он может опять указать на что-то подобное. Если терапевт допустит такую ошибку и начнет интерпретировать, эмоции будут, а вот изменения – вряд ли.

Определение проблемы

До этого момента на сеансе происходит обычный обмен приветствиями. Он может быть довольно коротким или занять несколько минут. На этом этапе необходимо переходить к стадии терапии, и теперь ситуация определяется не как обычный визит, а как визит с определенной целью. Это необычная ситуация, когда семья приходит за помощью к человеку, чья работа заключается в решении их проблем. Не существует стандартных правил для такого рода ситуации, поэтому терапевту и семье следует их выработать и определить ситуацию.
Обычно в таких случаях терапевт спрашивает, для чего семья пришла сюда или в чем проблема. Подобный вопрос превращает ситуацию в терапевтическую. Это сообщение также означает: «Давайте прейдем к делу».
Существует много способов, как задать этот вопрос, и в каждом есть свои плюсы и минусы. Здесь есть два аспекта: как терапевт задает этот вопрос и к кому он обращается. Когда семья приходит, они часто не понимают, для чего попросили прийти всю семью. Часто они считают, что в помощи нуждается конкретный член семьи: взрослый или ребенок, и предложение прийти всей семьей может их озадачить, даже если они об этом не спрашивают. Следовательно, во многих случаях терапевту было бы неплохо прояснить свою позицию в этой ситуации. Он может рассказать, что он уже знает, и объяснить, для чего он всех пригласил. Когда он прояснит свою позицию, членам семьи будет легче изложить их позицию.
Например, психотерапевт может начать так: «После разговора по телефону у меня появилось некоторое представление о проблеме. Но я попросил прийти всю семью, чтобы я мог выслушать, что каждый из вас об этом думает». После этого он может более прямо спросить, в чем проблема.
Или терапевт может сказать: «Я попросил всю семью придти сегодня, чтобы я мог узнать мнение каждого из вас об этой ситуации». Подобные фразы дадут, по крайней мере, частичное объяснение, для чего их всех здесь собрали, и создадут у членов семьи готовность поделиться своим мнением.
Как будет сформулировано предварительное описание позиции терапевта, зависит от образовательного уровня семьи, ведь он должен так изложить свою позицию, чтобы всем было понятно. Если у терапевта сложилось впечатление, что это скрытная семья, ему следует подчеркнуть, что он уже получил некоторую информацию по телефону, когда договаривался о приеме. Тогда всем станет понятно, что кто-то (обычно мать) уже рассказал о проблеме, и терапевт слышал эту версию.
Когда терапевт начинает более конкретно спрашивать о проблеме, то, как он сформулирует свой вопрос, определит дальнейшее развитие сеанса. Ниже приводится несколько наиболее распространенных вариантов.
Терапевт может спросить: «В чем проблема?» Этот вопрос определяет ситуацию как контекст, в котором говорят о проблемах. Обычно в семье есть «специалист по проблеме», чаще всего это мать, она ждала этого вопроса и у нее готово описание трудностей с ребенком. Часто мать готова дать исторический обзор с того момента, как появилась проблема. Вопрос, заданный таким образом, соответствует ее ожиданиям. Терапевт может сделать эту ситуацию более личной и спросить: «Чего бы вы хотели от меня?» Вопрос такого типа уменьшает возможность семейного отчета. Семье нужно подумать не только о проблеме, но и о том, чем терапевт может им помочь. Такой вопрос со стороны терапевта делает ситуацию менее профессиональной и более личной, что может вызвать затруднения у некоторых терапевтов.
Вместо того чтобы спрашивать, в чем проблема, терапевт может спросить: «Каких изменений вы хотите?» Задавая вопрос таким образом, он определит терапевтическую ситуацию как ситуацию изменения. Тогда родитель должен сформулировать проблему в смысле того, как ребенок должен измениться, а не в смысле того, что у него не так. Даже если дальнейшее обсуждение снова перейдет на проблемы, заданное этим вопросом направление позволит терапевту снова вернуться к тому, что семья хотела бы изменить.
Другой вариант формулировки вопроса: «Для чего вы пришли сюда?» Эта формулировка дает семье возможность сосредоточиться на проблеме или на изменениях. Некоторые члены семьи могут ответить: «Из-за Джонни», а другие могут сказать: «Чтобы сделать что-нибудь по поводу Джонни».
Как правило, чем более общий и многозначный вопрос задает терапевт, тем больше у семьи простора для выражения своей точки зрения. Они могут сосредоточиться на проблеме или на изменениях, или даже описать это как семейную проблему, а не как проблему ребенка. Чем более конкретные вопросы задает терапевт, тем yже будет тема обсуждения.

Кого следует спрашивать о проблеме

Когда терапевт переходит от обычного обсуждения к терапии, он должен обращаться к группе в целом или к одному человеку. В этот момент личная заинтересованность терапевта и его предпочтения могут стать проблемой. Терапевт, который считает детей жертвами родителей, может быть склонен к объединению с детьми, когда он спрашивает о проблеме. Такой терапевт может спросить трудного ребенка, в чем проблема, имея в виду, что ребенка, наверное, не понимают. Если терапевт жестко делит мир на мужчин и женщин, вопрос о том, кого спросить о проблеме, становится вопросом пола. Если он начинает с мужчин, это может означать, что женщины неадекватны. Если терапевт пожилой и имеет внуков, а на терапии присутствуют бабушка и дедушка, он может посчитать, что именно они должны говорить о проблеме, потому что они, без сомнения, мудрее. Семейный сеанс в отличие от индивидуального, требует от терапевта выбора в тот момент, когда он начинает исследовать проблему. Здесь важно учесть несколько аспектов. Первый аспект: в семье всегда есть человек, который привел всех остальных на консультацию. К этому человеку следует проявить особое уважение, потому что именно он способен привести семью на следующий сеанс. Второй аспект: иерархия. Члены любой организации не являются равными. Психотерапевту следует уважать иерархию семьи, чтобы достичь сотрудничества.
Рекомендуется начинать опрос со взрослого члена семьи, меньше включенного в проблему, и обращаться с наибольшим уважением с тем человеком, который сможет привести семью на следующий сеанс. Некоторые терапевты предпочитают начинать с наименее включенного в проблему ребенка, так как он, возможно, еще не обучен тому, что можно говорить, а чего нельзя, и терапевт получит от него ценную информацию.
Не рекомендуется начинать опрос с трудного ребенка, потому что на него и так слишком много давления и вопрос терапевта может прозвучать, как обвинение.
Терапевт может задать этот вопрос, глядя в пол или потолок, и ни к кому конкретно не обращаясь. Этот подход поможет ему выявить «специалиста по проблеме», человека, который обычно говорит от имени семьи, а также прояснить позицию отца (если отец начнет говорить первым, то более вероятно, что он готов участвовать в решении семейных проблем).
Вслед за этим терапевту следует спросить мнение всех остальных членов семьи по поводу проблемы. Выслушивая мнения остальных членов семьи, психотерапевт, во-первых, не должен ничего интерпретировать или комментировать (разве что, это терапевт с большим опытом). Только задавать вопросы, если ему что-нибудь непонятно.
Во-вторых, терапевту не следует давать советов на этом этапе, даже если его об этом просят. Он может сказать: «Мне нужно больше узнать об этой ситуации, чтобы я мог сказать, что тут можно сделать».
В-третьих, ему не стоит спрашивать о чьих-либо чувствах по тому или другому поводу, а выяснить только факты и мнения.
В-четвертых, терапевту следует проявлять доброжелательный интерес.
Руководить происходящим должен психотерапевт. Если семья возьмет верх и сеанс превратится в беспорядочный обмен мнениями, то никаких изменений не произойдет.

Наблюдения психотерапевта

Когда кто-нибудь из членов семьи говорит о проблеме, терапевту следует замечать следующие вещи: не скрывается ли за вежливостью говорящего гнев; не говорит ли человек о ребенке как о вещи; волнует ли его, что подумают другие по поводу его высказываний.
Терапевту стоит замечать, говорят ли члены семьи об этой проблеме в первый раз или раньше они об этом уже рассказывали. (Некоторые семьи уже проходили лечение у другого психотерапевта, и это важная информация).
Верит ли семья, что терапевт им может помочь, или она чувствует безнадежность. Кого они обвиняют в сложившейся ситуации? Ребенка, школу, себя? Терапевту следует в конечном итоге привести их к мысли, что ответственность за решение проблемы лежит на всей семье, и заметить их реакцию.
Когда один человек говорит, терапевту нужно наблюдать за реакцией остальных. Согласны ли они с говорящим? Особенно важно заметить реакцию жены на высказывания мужа и наоборот.
Чем больше семья расстроена или сердита, тем больше это указывает на кризис и нестабильность. Чем больше спокойствия и отстраненности со стороны семьи, тем ситуация стабильнее и тем труднее ее изменить.
Терапевту следует учитывать, что члены семьи сообщают ему не только факты и мнения, но и передают непрямые сообщения, которые не могут быть переданы напрямую. Особенно очевидными становятся непрямые сообщения, когда мать или отец говорят о трудном ребенке. Например, если мать жалуется на ребенка, терапевт может понять это, как высказывание, которое касается не только ребенка, но и мужа. Но терапевту ни в коем случае не стоит делиться подобными соображениями с семьей.
Следует учесть также, что, принимая первоначальное, неконкретное и метафорическое описание проблемы, для себя терапевт может сформулировать проблему совсем по-другому. Родители могут сказать, что проблема в непослушании ребенка, т.е. проблема в одном человеке. Стратегический семейный терапевт мыслит как минимум диадами, а чаще всего триадами. Таким образом, проблема для него касается всей семейной системы, а симптом ребенка необходим для поддержания гомеостаза в этой системе. Все эти соображения терапевт, разумеется, оставляет при себе.

Стадия взаимодействия

На этой стадии терапевт предлагает членам семьи обсудить проблему друг с другом. До этого момента терапевт был центральной фигурой в этом взаимодействии, и все обращались к нему. Теперь он наблюдает за взаимодействием со стороны, хотя ответственность за происходящее все еще лежит на нем. Часто это переход происходит естественно, когда члены семьи высказывают свое мнение о проблеме. Но если этого не произошло, терапевту следует побудить семью к взаимодействию.
Таким образом, у терапевта появляется возможность не только услышать описание проблемы, но и увидеть проблему в «действии». Прежде всего, терапевт может отследить патологическую последовательность или шаблон, который повторяется в этой семье. Приведем самый простой пример такой патологической последовательности. Предположим, семья состоит из мамы, папы и ребенка. Последовательность такая: ребенок ведет себя плохо, папа пытается его дисциплинировать, мама вмешивается и возражает против папиных методов воспитания, папа отступает, мама берется за воспитание сама, ребенок ведет себя плохо, маме надоедает одной воспитывать ребенка, она обращается к папе за помощью, папа начинает дисциплинировать ребенка, маму не устраивают его методы воспитания, она вмешивается и т.д. Одной из задач стратегического семейного терапевта является заметить и изменить этот шаблон, не привлекая к нему сознательного внимания семьи.
Другой задачей терапевта является выяснить особенности организации данной семьи, и особое внимание ему следует обратить на любые нарушения иерархии и коалиции, пересекающие линии между поколениями. Так, например, в выше приведенной последовательности коалиция между матерью и ребенком против отца нарушает семейную иерархию, и у ребенка, пока он находится в этой коалиции больше власти, чем у отца, а это нарушает нормальное функционирование семьи.
Следовательно, задачей терапевта является восстановить иерархию семьи и вернуть отцу подходящее место в иерархии. (Речь здесь идет не о том, чтобы сделать отца главой семьи против его воли и желания. Патриархальная модель не является единственной функциональной моделью семьи. Для отца подходящее место в иерархии – это быть выше ребенка, иметь больше власти и авторитета, так как на отце лежит гораздо большая ответственность, по сравнению с ребенком. Как муж и жена распределят власть между собой – это другой вопрос. Здесь нет идеальной модели, поэтому это решается для каждой семьи отдельно.)

Определение целей

На этой стадии терапевт, в сущности, заключает контракт с семьей, следовательно, ему и семье нужно четко определить проблему и цели. Если речь идет о симптоме, терапевту нужно знать сколько раз в день проявляется симптом, сколько это продолжается, каковы точные признаки симптома, можно ли предсказать его проявления или это непредсказуемо, меняется ли интенсивность проявления симптома, от чего она зависит и т.д. Ему также стоит выяснить, что будет для семьи свидетельством решения проблемы.
Таким образом, терапевт сможет определить по окончании терапии, достиг ли он успеха.
Рекомендуется сосредоточить терапию вокруг симптома или предъявленной проблемы. Снятие симптома является безусловной целью терапии. Если симптом остался, то терапия потерпела неудачу. Это не означает, что снятие симптома является единственной целью терапии. Терапевт может поставить перед собой более широкие задачи: прервать патологическую последовательность в семье, восстановить иерархию, помочь семье перейти на следующую стадию ее жизненного цикла, побудить членов семьи вести себя по-новому, чтобы изменить их восприятие и представление. Таким образом, он не просто снимает симптом, но и устраняет причину симптома, он так перестраивает семейную систему, что симптом в ней становится не нужен. Он может использовать симптом или предъявленную проблему в качестве рычага, для решения более широких задач. Но терапевту не стоит делиться этими соображениями с семьей. Конечно, при этом он берет на себя большую ответственность, но в то же время, как и гипнотизер, он полагается на мудрость подсознания своих клиентов: если что-то не подходит, человек не будет этого делать.

Предписания

В конце сеанса терапевт дает предписания каждому члену семьи. Предписание – это нечто вроде домашней работы для семьи, которую они выполняют в промежутках между сеансами. Предписание отличается от совета тем, что терапевт настаивает на его выполнении. Ниже мы рассмотрим разные типы предписаний.
Затем терапевт назначает дату и время следующего сеанса, сообщает, кого он хотел бы на нем видеть и обсуждает с семьей, как устроить так, чтобы все необходимые ему люди присутствовали на следующей встрече.
?

Предписания

1. Назначение предписаний.

Джей Хейли выделяет 3 назначения предписаний:
а) Главная цель терапии – сделать так, чтобы люди повели себя по-другому, и приобрели другой субъективный опыт. Предписания предназначены, чтобы произвести эти изменения;
б) Предписания используются для того, чтобы сделать взаимоотношения между семьей и терапевтом более интенсивными. Если предписание дано на неделю, то в течение этой недели терапевт постоянно присутствует в жизни семьи. Они думают: «А что, если мы не выполним предписание? Или выполним наполовину? Или изменим его и выполним по-своему?»;
в) Предписания служат для сбора информации. Когда терапевт говорит людям, что делать, их реакция дает ему информацию о них и о том, как они отреагируют на желаемые изменения. Выполнят ли они предписания или не выполнят, забудут о нем или попытаются выполнить и потерпят неудачу, у терапевта будет важная информация, которую без предписания он бы не получил.

2. Типы предписаний.

Существуют 2 общих типа предписаний:
• Прямые предписания даются, когда у терапевта достаточно власти, чтобы предписания были выполнены.
• Непрямые предписания даются, когда у терапевта меньше авторитета и ему нужно работать непрямыми методами, чтобы достичь желаемых изменений.
Другими словами, когда терапевт дает прямые предписания, то он хочет, чтобы они сделали именно то, что он сказал. Непрямые предписания используются, когда терапевт хочет, чтобы изменения произошли более «спонтанно».
Начнем с прямых предписаний. Прежде всего, терапевту следует учитывать, что труднее всего настоять на том, чтобы человек прекратил делать то, что он делает. Это возможно только в том случае, если авторитет терапевта очень велик, а проблема очень незначительна.
Терапевт достигнет большего, если предпишет членам семьи вести себя по-другому, не так, как они вели себя раньше.
Как мотивировать семью, чтобы она последовала предписаниям. Во-первых, терапевт может объяснить клиентам, что предписания предназначены для достижения поставленных ими целей. Если цели членов семьи неодинаковы, следует объяснить каждому из них, как именно его предписание связано с его целью.
Во-вторых, терапевт может попросить членов семьи перечислить все, что они перепробовали для решения проблемы. Таким образом, терапевт избегает опасности предложить им то, что уже потерпело неудачу. Кроме того, терапевт после каждого пункта может повторять: «И это тоже не удалось». После того, как это перечисление будет закончено, члены семьи заметят, что все их попытки потерпели неудачу, так что у них будет больше мотивации выслушать предложения терапевта.
В-третьих, можно побудить семью поговорить о том, в какой отчаянной ситуации они находятся. Вместо того, чтобы их разубеждать и доказывать им, что ситуация не такая уж плохая, терапевт может согласиться с ними. Если ситуация будет выглядеть достаточно отчаянной, то они выслушают психотерапевта и выполнят его предписания.
В-четвертых, если члены семьи говорят, что ситуация улучшается, то терапевту следует предпринять прямо противоположный подход. Он может согласиться с ними, а потом дать им предписания, чтобы ситуация улучшилась еще больше.
В-пятых, если это возможно, стоит мотивировать членов семьи выполнить домашнее предписание, попросив их выполнить небольшие задания уже во время сеанса. Например, если терапевт во время сеанса просит отца вмешаться и помочь матери и дочери, то выполнение этого предписания в течение следующей недели будет восприниматься просто как продолжение.
Терапевту необходимо подбирать задания, подходящие семье. Например, некоторым семьям лучше преподнести предписания, как нечто небольшое и легко выполнимое. Это может подойти в случае с сопротивляющейся семьей. Другие семьи любят кризисы, у них развито чувство драматического, и им следует преподнести предписание, как нечто большое и значительное.
В некоторых случаях, терапевту лучше вообще не давать никаких мотивировок. Это подействует, если перед ним семья интеллектуалов, придирающихся к каждому слову и развенчивающих любую идею. В этом случае он может просто сказать: «Я хочу, чтобы вы делали то-то и то-то, и у меня есть свои причины для этого предписания, но я предпочитаю их не обсуждать. Я просто хочу, чтобы вы это сделали в течение следующей недели».
Кроме того, многие люди будут готовы выполнить любые предписания, только чтобы доказать, что терапевт был не прав и его метод не подействовал.

3. Четкость предписаний.

После того, как семья мотивирована, терапевту следует дать четкие инструкции. Вместо того чтобы говорить: «Мне интересно, не обдумывали ли вы случайно возможность сделать так и так» или «Почему бы вам ни сделать то-то и то-то», стоит сказать: «Я хочу, чтобы вы сделали это и это».
Если у терапевта есть какие-либо сомнения по поводу того, правильно ли его поняли, ему следует попросить членов семьи повторить задание. Тогда терапевт будет уверен, что если задание не было выполнено, то это не из-за непонимания.
Кроме особых случаев, следует дать предписание каждому члену семьи. Предписание можно выстроить таким образом, чтобы кто-то выполнял работу, кто-то помогал, а другие наблюдали за ней, планировали ее, проверяли, чтобы убедиться, что она сделана и т.д.
Если, например, отцу и матери дано задание договориться о чем-нибудь в течение недели, это задание следует сделать настолько точным, насколько возможным. Нужно указать, в какой день или дни им вести переговоры (например, вторник, четверг и суббота) и точное время. Одному ребенку можно поручить, чтобы он им напомнил, когда начать, другому – когда закончить. А третий может сообщить терапевту на следующем сеансе, к какому соглашению они пришли.
Во многих случаях, особенно если задание очень сложное, было бы неплохо попросить каждого члена семьи повторить свое задание. Терапевт также может обсудить с семьей, как они могут избежать выполнения задания. Например, он может спросить: «А что, если кто-нибудь забудет?» или «А вдруг кто-нибудь заболеет?» Таким образом, терапевт пресекает различные обходные маневры, которыми семья могла бы воспользоваться, чтобы не выполнить задания.

4. Отчет о выполнении задания.

Следующий сеанс терапевт начинает с проверки того, как было выполнено задание. В общем, существует только три возможности: задание выполнено, задание не выполнено или выполнено частично.
Если семья выполнила задание только частично или вовсе не выполнила, терапевту не следует легко к этому относится. Джей Хейли рекомендует 2 основных способа поведения терапевта в этой ситуации: «приятный» и «неприятный». «Приятный» способ – это извинения. Терапевт может сказать: «Должно быть, я не правильно понял вас или вашу ситуацию, давая такое задание, а иначе бы вы его выполнили». Таким образом, терапевт берет на себя ответственность за неправильные действия. После обсуждения, он может найти такое задание, которое семья выполнит.
В «неприятном» способе терапевт должен дать семье понять, что они потерпели неудачу. Это не означает, что они провалили терапевта, это означает, что они сами провалились. Терапевт осуждает их за то, что они, к сожалению, упустили эту возможность. Он может сказать членам семьи, что задание было для них очень важным, и они много потеряли, не выполнив его. И теперь они не смогут узнать, какую пользу это бы им принесло. Если по ходу сеанса, семья заговорит о каких-либо проблемах, терапевт может указать им, что, конечно, у них есть эти проблемы, ведь они не выполнили задание. Его целью является вынудить их сказать, что они хотят получить еще один шанс и выполнить задание. Если они так и сделают, терапевт может им сказать, что тот шанс уже упущен и его невозможно вернуть – они не могут теперь выполнить этого задания. Таким образом, терапевт устраивает ситуацию так, чтобы в следующий раз, когда он дает задание, они его выполняли.
?

Власть и организация

Наблюдая за людьми, имеющими общую историю и общее будущее, можно заметить, что их взаимодействие организовано определенным образом. Если существует обобщение, приложимое к людям и другим животным, то оно звучит так: все существа, способные к обучению, вынуждены организовываться. Организовываться означает следовать закономерным, повторяющимся способам поведения и существовать в иерархии. Существа, участвующие в организации, формируют лестницу статуса или власти, в которой у каждого существа есть свое место в иерархии, есть вышестоящие и нижестоящие. Хотя в группах более чем одна иерархия, в зависимости от функций, ее существование неизбежно, потому что организация по природе своей иерархична. Если группа пытается организоваться на основе равного статуса ее членов, то, по мере развития организации, некоторые из них становятся более равными, чем другие.
Прежде чем продолжить дальнейшее обсуждение иерархии, может быть, лучше всего прояснить недопонимание, которое может возникнуть, когда речь идет о власти и иерархии. Хотя человек должен принять существование иерархии, это не означает, что он должен принять какую-то конкретную структуру или конкретную семейную иерархию.
Важно, чтобы терапевт не путал существование несправедливой иерархии со стратегией ее изменения. Если он видит, что ребенка в семье подавляют, это не означает, что он должен объединиться с ребенком против родителей, чтобы его «спасти». Результатом может быть еще более несчастный ребенок и еще более несчастные и жесткие родители. Прямо нападая на родителей, терапевт может чувствовать, что его действия морально оправданы, но целью терапии является не моральное оправдание терапевта, и обычно за это нападение расплачивается ребенок. Наивно нападать на родителей просто потому, что они имеют власть и являются частью эстблишмента, и это легко может привести к провалу терапии.
Все высшие животные не только формируют иерархические организации, важно также заметить, что иерархия поддерживается всеми ее участниками. Существа более высокого статуса поддерживают этот статус своими действиями, но существа более низкого статуса тоже будут подкреплять иерархию своими действиями, если существа более высокого статуса не подкрепляют свой статус. Когда животное или человек нарушают этот порядок, иерархия восстанавливается групповыми усилиями, и нижестоящие также активны, как и вышестоящие. (Сотрудничество нижестоящих с вышестоящими часто вызывало отчаяние революционеров).
Семья как иерархия включает в себя людей разных поколений, с разными интеллектуальными способностями и разным уровнем умений. Самая элементарная иерархия связана с линиями между поколениями. Чаще всего есть три поколения: бабушки и дедушки, родители и дети. Эти три поколения можно упрощенно представить как три уровня власти или статуса. В традиционной семье, как это все еще можно видеть в Азии, самый высокий статус и самая большая власть принадлежит бабушке и дедушке; родители на втором месте, а дети имеют самый низший статус. В западном мире, особенно в наше время, время резких социальных изменений, статус и власть бабушек и дедушек стали меньше. Поскольку бабушки и дедушки проживают отдельно, то власть часто принадлежит родителям, а бабушки и дедушки перешли в положение консультантов, если не стали совсем лишними. У специалистов-профессионалов есть тенденция заменять бабушек и дедушек в позиции авторитетов.
Тем не менее, каждая семья в любом случае должна иметь дело с вопросами организации в иерархию, и в ней должны быть выработаны правила, указывающие, кто будет иметь высший статус и власть, а кто будет находиться ниже. Когда индивидуум проявляет симптомы, то иерархическое устройство организации запутано. Путаница может возникнуть из-за многозначности, так что ни один не знает точно, кто находится с ним на одном уровне, а кто выше. Оно может быть запутано потому, что один из членов семьи постоянно вступает в коалицию с кем-то из вышестоящих против члена семьи одного с ним уровня, нарушая тем самым основные правила организации.
Когда положение членов организации в иерархии запутано или неясно, начинается борьба, которую наблюдатель охарактеризовал бы как борьбу за власть. Наблюдатель, придерживающийся теории присущей человеку агрессии или потребности во власти, мог бы сказать, что в борьбе за власть они удовлетворяют свои внутренние побуждения. Тем не менее, полезнее было бы охарактеризовать эту борьбу как попытку прояснить или выработать позиции в иерархии организации. Когда у ребенка приступы упрямства, и он не слушается маму, эту ситуацию можно описать как неясную иерархию. В таком случае мать часто показывает, что она главная, и в то же время обращается с ребенком как с равным, так что иерархия запутывается. Существуют разные объяснения, почему мать ведет себя так противоречиво. Можно сказать, что у нее нарушено мышление, если она выдает противоречащие друг другу сообщения. Например, если она спрашивает у ребенка, как его дисциплинировать, она ведет себя как главная, ставя во главе ребенка. Если терапевт берет за единицу более широкую группу, чем только мать и ребенок, он может заметить, что ребенок в коалиции с кем-то из вышестоящих в семье, например с отцом или с бабушкой, и поэтому у ребенка больше власти, чем у матери. Формально мать главная, так как она является родителем, но она должна просить у ребенка разрешения, чтобы дисциплинировать его, потому что у него есть власть. Включение более широкого межличностного контакта предлагает новые объяснения того, почему люди делают то, что они делают.
Если существует фундаментальное правило социальных организаций, то оно таково: в организации возникают проблемы, когда существуют коалиции, пересекающие линии между поколениями, особенно когда эти коалиции секретные. Когда у начальника есть любимчики среди подчиненных, он формирует коалицию, пересекающую линию власти, и объединяется с одним подчиненным против другого. Подобным же образом, если работник идет через голову своего непосредственного начальника и обращается к более высокому начальству и объединяется с ним против своего непосредственного начальника, то возникают трудности. Если управляющий объединяется с подчиненным против руководителя среднего звена, то появляются неприятности. Когда такие коалиции возникают время от времени, это не так уж значимо. Но когда последовательность такого рода становится организованной и повторяется снова и снова, тогда в организации появляются проблемы и члены организации страдают.

Последовательность

Один из способов, как мы можем выявить иерархию, – это наблюдая за последовательностями в организации. Если мы видим, что мистер Смит велит мистеру Джонсу что-то сделать и мистер Джонс делает это, это может быть единичным событием. Но если это происходит снова и снова, мы делаем вывод, что мистер Смит выше мистера Джонса в иерархии. Структура состоит из повторяющихся взаимодействий между людьми. Осознание того, что целью терапии является изменение последовательности взаимодействия людей в организованной группе, стало революцией в психотерапии. Когда последовательность меняется, индивидуумы в группе тоже подвергаются изменения.
Терапевтическое изменение можно определить как изменение повторяющихся действий в саморегулирующейся системе – предпочтителен переход к более гибкой системе. Именно жесткая повторяющаяся последовательность с узким диапазоном определяет патологию.
По-видимому, для людей трудно, на самом деле, они даже испытывают нежелание наблюдать и описывать повторяющиеся закономерности в цепи из трех и более событий. Особенно большие трудности возникают, если мы сами участвуем в этих событиях. Например, терапевт может заметить, что жена постоянно его провоцирует. Возможно, что он даже распознает последовательность двух действий, заметив, что она провоцирует его после того, как он покритикует ее мужа. Тем не менее, по-видимому, труднее заметить, что ребенок вел себя грубо, отец дисциплинировал его, терапевт отреагировал нападением на отца, а затем жена спровоцировала терапевта.
Позвольте мне объяснить, как менялось преставление о последовательностях на примере детской психотерапии. Всего было три стадии: на первой стадии считалось, что проблема в ребенке, что с ним что-то не так. Существовала гипотеза, что он реагирует на интериоризированные прошлые переживания.
Затем, начали придавать значение роли матери, и было решено, что у ребенка проблемы во взаимоотношениях с матерью. Например, считалось, что мать беспомощна и некомпетентна и ребенок адаптируется к ее поведению. Чтобы объяснить поведение матери была выдвинута гипотеза, что она реагирует отчасти на опыт прошлого, а отчасти на ребенка.
Позже был обнаружен отец. Предположили, что поведение матери можно объяснить ее взаимоотношениями с отцом. Например, если мать вела себя с ребенком компетентно, то отец самоустранялся от семьи; но если она вела себя беспомощно и некомпетентно, то он включался в дело семьи. Также была предложена гипотеза, что ее неэффективное поведение с ребенком было способом поддержать отца, когда он чувствовал стресс и был в подавленном состоянии. Если мать была беспомощна, отец собирался с силами, чтобы помочь ей справиться ребенком.
Наконец, исследователи начали осознавать, что здесь действует система, и все ее участники ведут себя так, чтобы последовательность сохранялась. Состояние отца является продуктом его взаимоотношений с матерью и ребенком, а их состояние в свою очередь, связано с последовательностью взаимодействий, которая установилась у них с отцом и друг с другом.
Чтобы еще лучше прояснить последовательность, можно сделать простое описание повторяющегося цикла. Последовательность можно упростить до абсурда и свести ее до трех человек, каждый из которых способен на два «состояния». Есть отец, мать и ребенок, и каждый из них может быть либо компетентным, либо некомпетентным (про ребенка можно сказать, что он ведет себя хорошо или плохо). Поскольку эта последовательность представляет замкнутый цикл, то существует серия шагов, каждый из которых ведет к следующему и потом все снова возвращается к началу последовательности. Можно начинать это описание в любой точке цикла.

Шаг 1. Отец – некомпетентный. Отец расстроен или подавлен, он функционирует ниже уровня своих способностей.

Шаг 2. Ребенок – плохо себя ведет. Ребенок начинает выходить из-под контроля или проявлять симптомы.

Шаг 3. Мать – некомпетентна. Мать неэффективно пытается справиться с ребенком, у нее ничего не получается, поэтому отец вмешивается.

Шаг 4. Отец – компетентный. Отец эффективно справляется с ребенком и выходит из состояния некомпетентности.

Шаг 5. Ребенок – хорошо себя ведет. Ребенок овладевает собой и ведет себя как следует или нормально с точки зрения окружающих.

Шаг 6. Мать – компетентная. Мать теперь способна на большее, она ведет себя более компетентно с ребенком и отцом и начинает ожидать от них большего.

Шаг 1. Отец – некомпетентный. Отец расстроен или подавлен, он функционирует ниже уровня своих способностей, и цикл начинается снова.

Задачей терапии является изменение последовательности, то есть такое вмешательство, после которого она уже не может продолжаться. Заставить членов семьи «осознавать» последовательность, указав им на нее, ничего не изменит и может вызвать сопротивление, ведущее к провалу. Очевидно также, что изменить только одно звено последовательности или поведение только одного из трех людей обычно не достаточно, чтобы изменить последовательность. Следует изменить, по крайней мере, два способа поведения.
Последовательность такого типа следует воспринимать как пример нарушенной иерархии. Мать и отец относятся друг к другу не как партнеры, выполняющие руководящую роль в семье. Трудности в их взаимоотношениях, включая способы взаимной защиты, мешают им определить ясную иерархию в семье. По мере того, как терапевт побуждает их вместе заниматься ребенком, то, что мешало им совместно действовать становится очевидным. Также, кажется очевидным, что терапевт, присоединяющийся к ребенку против родителей, чтобы спасти его от них, не меняет последовательность и запутывает иерархию еще больше.
?

Неисправно функционирующая иерархия и семья

Терапевт должен быть способен мыслить, по крайней мере, трехшаговыми последовательностями, и учитывать три уровня иерархии. Как только терапевт соединяет вместе последовательность и иерархию, он способен придумывать стратегию изменения рационально, а не только интуитивно. Самая простая цель – это изменение последовательности таким образом, чтобы предотвратить коалиции, пересекающие линии между поколениями. Когда терапевт меняет последовательность, в которой отец постоянно объединяется с ребенком против матери, семья начинает функционировать по-другому и члены семьи выходят из стрессового состояния. Эту цель просто сформулировать, но ее достижение требует изобретательности и специальных навыков.
Обобщая сказанное об идее иерархии, можно сказать, что существуют определенные характеристики неправильно функционирующей организации, если терапевт мыслит в смысле трех уровней и единиц, состоящих из трех членов.
Во-первых, эти три человека реагируют друг на друга не как равные, а как члены разных поколений. Под поколениями имеются в виду разные уровни в иерархии власти, например, родитель и ребенок, начальник и подчиненный.
Во-вторых, член одного поколения формирует коалицию, пересекающую линии между поколениями. В конфликте двух поколений человек нижестоящий объединяется с одним из вышестоящих против другого. В конфликте трех поколений вышестоящий формирует коалицию с нижестоящим, против находящегося посередине. Термин коалиция обозначает совместные действия двоих против третьего (в отличие от «союза», когда двух людей могут объединять общие интересы, неразделяемые третьим).
В третьих, самые серьезные проблемы возникают, когда коалиции, пересекающие линии между поколениями, отрицаются или скрываются.
В этой схеме стоит подчеркнуть, что организация неправильно функционирует не потому, что существуют коалиции, пересекающие линии между поколениями, а потому, что они повторяются снова и снова и являются частью системы. Женщина должна спасать своего ребенка от мужа время от времени, но когда это становится стилем жизни, то в семейной организации возникают проблемы.

Конфликт трех поколений

Одна из самых типичных проблемных последовательностей, с которой сталкиваются терапевты, включает три поколения. Классическая ситуация состоит из бабушки, мамы и трудного ребенка. Эта ситуация типична для неполных семей среднего класса и бедных, когда мать разведена и живет со своей матерью. В классическом примере, бабушка ведет себя доминирующе, мама безответственно, а у ребенка проблемы в поведении. Типичная последовательность такова:

Шаг 1. Бабушка заботится о ребенке, в то же время возмущаясь безответственностью матери, которая не заботится как следует о ребенке. Таким образом, бабушка объединяется с ребенком против матери и создает коалицию, пересекающую линию между поколениями.

Шаг 2. Мать устраняется, позволяя бабушке не заботиться о ребенке.

Шаг 3. Ребенок плохо себя ведет или проявляет симптоматическое поведение.

Шаг 4. Бабушка возмущается тем, что она должна заботиться о ребенке и дисциплинировать его. Она уже воспитала своих детей, и мать должна сама заботиться о своем ребенке.

Шаг 5. Мать начинает заботиться о своем ребенке.

Шаг 6. Бабушка возмущается тем, что мать не умеет как следует заботиться о ребенке и ведет себя безответственно. Она берет на себя заботу о ребенке, чтобы спасти его от матери.

Шаг 7. Мать устраняется, позволяя бабушке заботиться о ребенке.

Шаг 8. Ребенок плохо себя ведет или проявляет симптоматическое поведение.

В определенный момент бабушка начинает возмущаться и заявляет, что мать сама должна заботиться о своем ребенке, и цикл продолжается, продолжается и продолжается. Конечно, достаточно стрессовое состояние ребенка или достаточно плохое его поведение, является неотъемлемой частью цикла и провоцирует взрослых на его продолжение. Когда терапевт воспринимает линии между поколениями как иерархические линии власти, для него очевидно, что классический конфликт трех поколений может иметь место и когда вместо бабушки выступает специалист.

Шаг 1. Терапевт занимается беспокойным ребенком, намекая, что мать не смогла как следует воспитать ребенка, поэтому специалист вынужден вмешаться и освободить ребенка от внутренних конфликтов. Поскольку терапевт – это специалист, и он выше в иерархии, чем мать, пытаясь спасти ребенка от матери, он формирует коалицию с ребенком против матери, пересекающую линию между поколениями.

Шаг 2. Мать устраняется, позволяя специалисту взять на себя ответственность за проблемы ребенка. Она чувствует себя неудачницей, а иначе в этом вмешательстве не было бы необходимости.
Шаг 3. Терапевт сталкивается с трудностями в работе с ребенком, а еще он осознает, что он не может усыновить ребенка, и поэтому он начинает требовать, чтобы мать больше делала для ребенка и заботилась о нем как следует.

Шаг 4. Мать начинает больше заниматься ребенком.

Шаг 5. Терапевт возмущается тем, что мать обращается с ребенком неправильно. Терапевт берет на себя еще больше и настаивает, что ребенка следует спасти от матери.

Шаг 6. Мать устраняется, позволяя терапевту решать проблемы ее ребенка.

Эта последовательность продолжается, пока ребенок не становится подростком и переходит к подростковому терапевту.

Конфликт двух поколений

Различие между структурами, состоящими из одного, двух или трех поколений, достаточно произвольно, поскольку во всех ситуациях участвуют несколько поколений. Тем не менее, с практической целью на некоторых структурах полезнее сосредотачиваться, чем на других. Существуют два типичных паттерна, проявляющихся как проблема двух поколений.

Один родитель против другого

Самая типичная проблема двух поколений – это когда один родитель объединяется с ребенком против другого. «Ребенку» может быть 2 года или 40 лет, поскольку проблема не в возрасте, а в организации. Женщина в состоянии депрессии, имеющая несколько детей, может все еще вести себя как ребенок в отношениях со своими родителями. Последовательность так же может продолжаться после развода родителей, если у них все еще есть разногласия по поводу детей.

Типичная последовательность в этой ситуации такова:

Шаг 1. Один из родителей, обычно это мать, находится в интенсивных отношениях с ребенком. Под интенсивными имеются в виду отношения как положительные, так и отрицательные, где реакциям каждого человека придается преувеличенное значение. Мать старается справиться с ребенком и проявляет при этом привязанность, смешанную с раздражением.

Шаг 2. Симптоматическое поведение ребенка становится более выраженным.

Шаг 3. Мать или ребенок зовут отца, чтобы он помог им справиться с этими трудностями.

Шаг 4. Отец встает в позицию руководителя и справляется с ребенком.

Шаг 5. Мать выступает против отца и утверждает, что он действует в этой ситуации неправильно. Мать может реагировать нападением или угрозами разорвать отношения с отцом. Угроза развода может быть непрямой: «Мне пора в отпуск» или прямой: «Я хочу развестись».

Шаг 6. Отец отступает, отказавшись от попытки оторвать их друг от друга.

Шаг 7. Мать и ребенок общаются друг с другом, испытывая при этом смесь привязанности с раздражением, до тех пор, пока их общение не зайдет в тупик.

Эта последовательность может продолжаться вечно, пока мать (или отец) пересекает линию между поколениями и объединяется с ребенком против второго родителя. По-другому это можно описать как интенсивные и тесные отношения одного взрослого и ребенка, которые регулярно включают и исключают другого взрослого.
________________________________

По мере того, как последовательность такого типа продолжается, сосредоточение на ребенке становится способом обсуждения и решения супружеских проблем. В этом смысле справедливо предположить, что симптомы ребенка имеют какую-то функцию в этом браке. Многие проблемы супругов, о которых они не могут говорить прямо, могут быть переданы через ребенка. Ребенок становится посредником в коммуникации и таким образом стабилизирует брак. Например, в те моменты, когда мать комментирует угрозы ребенка убежать из дома, она может быть непрямым способом угрожает, что она уйдет от мужа. Говоря о ребенке, пара может непрямо поднимать вопросы, связанные с браком, не принимая необратимых решений.
?

Психотерапевтическая проблема

Заманчивым кажется представление о том, что если бы человек только «обнаружил», что он часть последовательности, он мог бы измениться, – что если бы только мать могла «узнать», что она регулярно включает своего мужа, а потом исключает его, то она бы остановила эту последовательность. Однако, судя по всему, такая информация или открытие обычно не ведут к изменениям, а вместо этого становятся оправданием для продолжения последовательности. Когда такой инсайт предлагается терапевтом, мать может «обнаружить», что терапевт точно так же, как и ее муж, на самом деле не понимает ее особого ребенка. Она может исключить терапевта, как она делает это со своим мужем, и снова его привлечь, когда у нее будут трудности с ребенком. Терапевт может развивать теорию сопротивления, чтобы объяснить, почему его подход, основанный на инсайте, не приносит результатов.
Если выражение эмоций или инсайт не приводят к изменениям, то что же делать? Ниже предлагаются несколько общих соображений, касающихся этого нового представления о теоретической проблеме. Первая и основная идея такова: изменение происходит, когда терапевт присоединяется к действующей системе и меняет ее своим участием в ней. Когда терапевт имеет дело с самоуправляющейся, гомеостатической системой, поддерживаемой повторяющимися последовательностями поведения, он меняет эти последовательности, так как, реагируя на него, члены семьи меняют свои способы реагирования друг на друга.
На самом общем уровне терапевт не должен вступать в постоянную коалиции с одним из членов семьи против другого. Но это не означает, что он не должен временно объединяться с одним против другого, потому что в действительности это единственный способ внести изменение. Если терапевт только распределит свое влияние равномерно между коалициями, то он сохранит существующую последовательность. Точно также, если он только присоединится к одному человеку против другого, он может сохранить существующую систему, став просто частью бесплодной борьбы. Задача здесь более сложная: терапевт должен временно присоединиться к разным коалициям, в конечном счете, не объединяясь ни с кем.
В ситуации, когда в семье есть человек с серьезными проблемами, терапевту необходимо одновременно присоединяться ко множеству коалиций. Например, терапевт должен объединиться с родителями и поддержать их руководящую роль по отношению к трудному молодому человеку, и в то же время объединиться с молодым человеком, чтобы помочь ему в конечном итоге выйти из этой трудной ситуации. С опытом и необходимыми навыками, терапевт может научиться маневрировать между коалициями, в одни моменты частично включаясь в коалиции и проявляя твердость в другие. Необходимо сохранять свободу, чтобы присоединиться к той коалиции, к которой нужно в настоящий момент.
Время от времени также необходимо объединяться только с одним человеком как будто на неопределенный период, чтобы вызвать кризис в ситуации. Когда муж и жена находятся в стабильной ситуации, и оба несчастливы, терапевт может вызвать нестабильность, присоединившись к кому-нибудь из них и утверждая, что этот человек абсолютно прав. Эту временную твердую коалицию позже можно уравновесить, перейдя в коалицию с другим человеком, но в каждый отдельный момент коалиция может выглядеть постоянной.
Самый типичный способ работы, когда терапевт балансирует между разными временными коалициями, это работа по шагам.
Первый шаг – определить, какого типа последовательность поддерживает предъявленную проблему.
Второй шаг – точно определить цель. Если бабушка объединяется с ребенком против матери, целью может быть сделать мать главной над ребенком, а бабушку перевести в позицию консультанта. Если мать или отец находятся в слишком тесных взаимоотношениях с ребенком и образуют вместе с ним коалицию против другого родителя, целью будет сделать так, чтобы родители были более тесно связаны друг с другом, а ребенок больше интересовался взаимоотношениями со сверстниками, чем с родителями. Во всех случаях целью является прочертить линию между поколениями и предотвратить постоянные коалиции, пересекающие ее. Со своей более высокой позиции, позиции специалиста, терапевт формирует коалиции сам и не дает семье формировать коалиции, пересекающие линии между поколениями.
Третий шаг предполагает новые идеи. Это маловероятно, если не невозможно, чтобы система перешла от «ненормальности» к «нормальности» за один шаг. Изменение должно проходить определенные стадии, и первым шагом должно быть создание другой формы «ненормальности». И только после этого система может перейти к «нормальности».
?

Указания по супружеской терапии

Терапевт должен избегать преуменьшения проблемы. С какими бы трудностями ни обратилась супружеская пара, в начале терапии терапевт не должен пытаться смягчить проблему, преуменьшая ее. Пара может отреагировать на это вежливо, но они почувствуют, что терапевт не понимает серьезности ситуации. Если жена не чувствует, что муж обращается с ней с уважением, терапевту следует подробно исследовать эту тему. Если муж считает, что его жена демонстрирует скуку при общении с его друзьями, терапевт должен подчеркнуть, что это важная проблема. Проблема может казаться тривиальной, но она является отражением чего-то более значимого. Игнорировать ее значит игнорировать более серьезные проблемы. Маленькие проблемы могут быть аналогом больших проблем.
Терапевту следует избегать абстракции. Лучше, когда это возможно, попросить супругов сосредоточиться на конкретном поведении, а не на чем-то глобальном. Интеллектуальная жена, выступающая за права женщин, может быть, не решается сказать, что она не хочет подбирать за мужем его грязное белье, но возможно, что через это проявляются более глубокие проблемы. Если мужа возмущает, что жена не проявляет теплых чувств по отношению к нему, то он может сосредоточиться на том, что он хотел бы получать, когда он приходит с работы домой. Терапевту нужно найти конкретное поведение, чтобы он мог включить его в конкретное предписание, направленное на изменение.
Опытный терапевт избегает постоянных коалиций. Хотя он поочередно то встает на сторону жены, то на сторону мужа, искусство психотерапии в том, чтобы избегать постоянных коалиций. Терапевту следует объединяться с одним супругом против другого только с конкретной целью и заранее продуманным способом. Если муж говорит, что он не позволит своей жене работать, а психотерапевт – женщина, она может обнаружить, что ей хочется спасти жену от этого злодея. Этот подход не принесет успеха. Проблема терапевта в том, чтобы не примешивать свои личные предпочтения к изменениям, о которых просит супружеская пара. Подобным же образом, если муж отказывается от прекрасных возможностей в своей карьере, потому что жена не хочет уезжать от своей семьи, терапевт не должен автоматически объединяться с мужем потому, что он считает необходимым объединиться с ним против жены в этом вопросе. Терапевт всегда должен находить способы отслеживать свое поведение, чтобы определить, не возникла ли скрытая коалиция. Коллега, находящийся за односторонним зеркалом, может в этом помочь.
Чтобы избежать коалиций, следует помнить, что один из супругов может заманить терапевта в ловушку своим мягким или провоцирующим поведением. Темы, важные для терапевта поднимаются неслучайно, потому что супруги во время терапии проверяют, что для него важно. Терапевту также не следует предполагать, что ситуация простая, ему стоит ожидать сложностей. Муж, не позволяющий жене работать, может иметь на это свои причины, о которых терапевт ничего не знает. Например, терапевт может не знать, что жена все устроила таким образом, чтобы муж это сказал.
Поскольку терапевт как специалист выше в иерархии, чем любой из супругов, присоединяться к одному из супругов против другого означает пересекать линию между поколениями, а это может вызвать те проблемы, которые терапевт пытается решить. Как правило, когда терапевт попадает в такую коалицию, ему лучше всего встретиться наедине с другим супругом. Когда он встретится с этим человеком наедине, у него будет тенденция объединиться с ним против других. Например, если терапевт объединяется с женой против мужа, ему может помочь встреча с мужем наедине. Однако, ему следует сохранять определенный баланс в ситуации, и не пренебрегать другим супругом.
Другое решение – это привлечь в такой момент еще кого-то: коллегу из-за одностороннего зеркала, детей или родителей этой пары. Расширение группы поможет изменить коалиционные паттерны.
Следует всегда учитывать возможность подключения родственников, если терапевту не удается решить проблему с парой. С появлением семейной ориентации было сделано открытие, что проблема в одной части семьи может отражать проблемы другой части. Например, у супругов могут быть сексуальные проблемы, и терапевт сосредотачивается на них, воспринимая это как нечто интимное. Однако плохие чувства, вызывающие сексуальные проблемы, могут быть на самом деле результатом неразрешенных проблем с родственниками. Чтобы улучшить сексуальную жизнь, терапевту нужно что-то сделать с родственными отношениями.
Терапевт должен избегать дебатов о жизни. Некоторые пары захотят обсуждать с терапевтом смысл жизни; им следует делать это с другими людьми. Когда начинают затрагиваться философские вопросы, терапевту следует переместить внимание супругов на более конкретные темы. Задача терапии не в том, чтобы пара убедила терапевта сменить свою идеологию или чтобы терапевт научил их жизни, а в том, чтобы партнеры начали общаться друг с другом более продуктивно.
Терапевту стоит также избегать прошлого. Стало уже клише говорить, что терапия должна сосредотачиваться на настоящем, а не на прошлом, тем не менее, терапевты продолжают вовлекаться в исследования прошлого. С супружескими парами эта проблема еще больше, чем с другими клиентами, потому что муж и жена – это специалисты по обсуждению прошлого. Они часто считают ситуацию, сложившуюся в настоящем, результатом того, что произошло в прошлом; они могут долго спорить кто прав, а кто не прав. Это может закончиться неприятными чувствами, и они не придут ни к какому решению. Супруги могут обвинить психотерапевта за то, что он допустил эту ссору. Как бы терапевт ни интересовался тем, что привело людей к таким проблемам, необходимо удерживать себя от таких исследований.
Иногда, конечно, можно использовать какие-то моменты из прошлого, чтобы мотивировать пару в настоящем. Например, найти такие моменты в прошлом, когда у них были хорошие отношения. Иногда можно использовать способы решения проблем, взятые из прошлого. Однако, когда в прошлом есть нечто, что невозможно простить, терапевт не должен исследовать прошлое, он должен найти в настоящем нечто такое, что дает возможность простить, чтобы пара могла двигаться по направлению улучшения отношений. Иногда преодолеть горький опыт может помочь задание в виде испытания. Например, лекарь из Пуэрто-Рико может решить проблему неверности жены в два этапа. Подобная процедура часто используется традиционными семейными терапевтами при решении этой проблемы. Во-первых, он убеждает супругов, что жена на самом деле не виновна в измене, это был дух другой женщины (часто терапевт может сказать, что жена не виновата, потому что она действовала подсознательно). Он посылает пару в отдаленное и уединенное место, где растет особое дерево, чтобы проделать особую процедуру изгнания духа. Подобное испытание обеспечивает обоих партнеров необходимым ритуалом, чтобы закрыть эту тему, и дает им возможность внести в это свой вклад. (Подобным же образом, испытанием может быть оплата расходов на индивидуальную или супружескую терапию).
Психотерапевт не должен считать проблемы клиентов идентичными своим проблемам. Неуважительно считать, будто та проблема, которой наслаждается супружеская пара, идентична собственной проблеме терапевта, даже если они кажутся похожими. Например, если супруги никогда никуда не выходят вместе, и то же самое происходит в семье терапевта, это не одна и та же проблема. Точно так же, как один снежный ком отличается от другого, так и причины, по которым супружеская пара не выходит никуда вместе, могут быть совершенно разные, и, следовательно, отличаются и решения, потому что экология у них разная.
Молодой терапевт не должен стремиться выглядеть мудрее, чем он есть на самом деле. Начинающий терапевт обычно молод и даже не женат. Работая с парой, уже 25 лет состоящей в браке, начинающий терапевт может попытаться вести себя так, как будто он знает об этой стадии брака столько же, сколько и они. Это не так. Вместо этого, терапевт должен подобрать описание своей работы, подходящее для пожилой пары. Например, начинающий терапевт может сказать: «Очевидно, вы знаете о браке больше, чем я, поскольку вы женаты уже давно, и вы без сомнения знаете больше о своем браке, чем я. Но как сторонний наблюдатель, я могу предложить вам объективный взгляд на некоторые из ваших проблем».
Терапевт должен избегать нечетко сформулированных целей. В супружеской терапии часто бывает труднее формулировать цели, чем в другой терапии. Тем не менее, следует договориться с супружеской парой о целях терапии. Если терапевт не представляет себе, каков должен быть конечный результат, то он, по всей вероятности, будет блуждать в потемках. Говорит ли терапевт о прояснении отдаленных целей или о настоящем моменте, ему стоит подчеркивать, как пара «должна действовать в этой ситуации». Например, если они описывают ссору, произошедшую в прошлый выходной, и терапевт позволяет им описать эту ссору, то они снова погрузятся в те чувства, которые у них были во время ссоры, и, таким образом, в кабинете терапевта они будут испытывать плохие чувства. Лучше сказать им, например: «Давайте будем говорить об этом случае в смысле того, как вам бы хотелось справляться с такими ситуациями, чтобы вы были довольны друг другом». Когда терапевт с самого начала подходит к этому случаю с такой точки зрения, тогда они говорят об этой ссоре как об отклонении от того, как они хотели бы справляться с этой ситуацией.
Ситуацию труднее изменить, если в терапию вовлечено несколько терапевтов. Один терапевт может провести терапию также успешно, как и два, но с одним терапевтом она дешевле. Обычно ко-терапия предназначена для неуверенных терапевтов и не повышает качество работы. Проблема возникает, когда один из супругов проходит индивидуальную терапию у одного терапевта и в то же время хочет пройти супружескую терапию. Сочетать одно с другим обычно не стоит. Например, муж проходит терапию, и индивидуальный терапевт считает, что в лечении не происходит никакого прогресса, но он не хочет отказываться от пациента. Поэтому он предлагает дополнительно пройти супружескую терапию, в надежде, что может произойти какое-то изменение. Таким образом, терапевт, который будет работать с супругами, сразу начинает с трудностей. Муж рассказывает своему индивидуальному терапевту о том, что происходит на сеансах супружеской терапии, таким образом приободряя своего терапевта. Но у жены есть только супружеский терапевт, у нее нет никого, с кем она могла бы обсудить ситуации, и кто был бы полностью на ее стороне. Обычно, в какой-то момент она начинает настаивать на индивидуальной терапии и для себя тоже. Тогда пара либо откажется от супружеской терапии, либо у каждого из них будет союзник за пределами супружеской терапии. Такая структура коалиций затрудняет изменение супружеских отношений. Лучше не соединять индивидуальную и супружескую терапию. Даже рискуя вызвать враждебность со стороны индивидуального терапевта, который хочет сохранить пациента, лучше предложить, чтобы на период супружеской терапии пара проходила только совместную терапию и сделала перерыв в индивидуальной терапии.
?

Оценка результатов

Джей Хейли считает, что двумя самыми важными вопросами в терапии являются: изменился ли человек после терапии больше, чем он изменился бы сам по себе и является ли один терапевтический подход более эффективным, чем другой.
Когда терапевт выслушивает жалобы на первом сеансе или когда он исследует результаты после терапии, ему нужно описывать происходящее, пользуясь определенным языком. Некоторые терапевты относят то, что говорят люди, к символической коммуникации. Другие отмечают частоту проявлений определенного типа поведения. Третьи воспринимают происходящее как последовательность межличностных взаимодействий в организации.
Предположим, что женщина обращается к терапевту и сообщает, что она моет руки много раз в день и ей хотелось бы избавиться от этого болезненного состояния. Модификаторы поведения могли бы описать эту женщину, сосредотачиваясь на ее поведении и считая, сколько раз в час происходит этот ритуал. Терапия была бы определена как набор ситуаций, предназначенный для того, чтобы уменьшить эти неуместные действия или полностью их устранить. Этот подход исходит из предпосылки, что поведение этого человека можно описать в терминах «кусочков» поведения. Традиционный динамический терапевт мог бы описать ту же женщину, заявляя, что она искупает свою вину с помощью компульсивного мытья рук. Терапевтической задачей было бы предложить ей человеческое общение, которое избавит ее от вины и изменит ее восприятие мира. Ритуальное мытье рук не будет описываться как «кусочки», поддающиеся подсчету. Это будет аналогия, это будет метафора о ее жизни.
Тот факт, что существуют две крайности в описании человеческих существ, может быть основан на факте, что человеческие существа способны общаться с помощью двух разных стилей или языков. Иногда люди общаются точно и логично, а иногда они выражаются языком метафор.
Эти два разных типа человеческой коммуникации можно охарактеризовать как дискретную и аналоговую коммуникацию. Дискретная коммуникация состоит из класса сообщений, в котором каждое сообщение имеет конкретное и единственное значение. Использовать дискретный язык для описания человеческого поведения кажется наиболее уместным, когда речь идет об изучении взаимодействия между людьми и окружающим миром. Но использование этого языка становится проблематичным, когда оно прилагается в описании взаимодействия между людьми.
Если мы будем описывать взаимодействие между мужем и женой дискретным языком, то мы можем упустить суть этого взаимодействия. Они могут ссориться по поводу того, кто будет убирать чьи носки, но смысл тут не в носках, а в том, что носки обозначают в контексте взаимоотношений. Если бы кто-то попытался запрограммировать это взаимоотношение для компьютера, он не смог бы поместить каждое сообщение в этой ссоре в отдельную категорию, его нужно было бы зашифровать во всем множестве его значений.
Когда сообщение имеет множество значений, оно уже больше не является «кусочком». Это уже аналогия, имеющая дело со сходством, параллелью между двумя вещами.
Большинство людей, оценивая психотерапию, пытались оценить изменения, сосредотачиваясь на дискретной коммуникации. Оценивать изменения метафорически проблематично из-за неразвитой методологии. Аналоговая оценка результатов обязательно должна включать в себя наблюдения и измерения того, как пациент общается с другими людьми, включая супруга, детей, нанимателя, психотерапевта.
С этой точки зрения, терапия является вторжением постороннего в жестко структурированную систему коммуникации, в которой симптомы являются адаптивным стилем поведения по отношению к текущему стилю поведения других людей, принадлежащих этой системе. Как бы ни определялась проблема: как фобия, депрессия, характерологические нарушения, вызывающее поведение, и т.д., – она имеет функцию в системе. Акт «вмешательства», будет ли это «индивидуальная терапия» или терапевт пригласит родственников пациента и назовет это «семейной терапией», в любом случае является вмешательством в семейную систему.
Терапевтический процесс может состоять в освобождении людей от одних метафор и перехода к другим метафорам, или метафоры могут быть заблокированы, так что будет необходимо создать другие. Когда терапия проведена эффективно, меняется вся система, в которой живет человек, так что каждый человек, включенный в систему, способен к более нормальной коммуникации. Определить, действительно ли произошло изменение, гораздо сложнее, чем предварительно оценить результаты терапии.
Подводя итоги сказанному, симптомы можно описать как коммуникативные акты, имеющие функцию в структуре межличностного общения. Симптом – это не «кусочек» информации, а аналогия, связанная со многими аспектами человеческой ситуации, включая взаимоотношения с психотерапевтом. С этой точки зрения, целью терапии является изменение коммуникативного поведения человека, изменение его метафоры. Поскольку поведение является реакцией человека на ситуацию с родными, эта ситуация должна измениться, если коммуникация человека изменится. Оценка результата должна включать не только присутствие или отсутствие «кусочка» поведения пациента, но и оценку изменений в системе, к которой пациент адаптируется с помощью особых форм коммуникации.
?

Стадии развития и связанные с ними способности

Биологическая безопасность и защищенность – базовое доверие

В период от рождения до 2-х лет ребенку необходим симбиоз с матерью, чтобы получать пищу и физическое внимание. Он должен научиться воздействовать на свое окружение, исследовать различные предметы и, в случае необходимости, оказывать им противодействие. К концу этого этапа ребенку нужно научиться питаться самостоятельно и разорвать симбиоз с матерью.

Ранняя социализация

Ребенку в возрасте от 2-х до 7-ми лет необходимо научиться считаться с чувствами других людей и развить понимание того, когда уместно высказываться и задавать вопросы. В ребенке должно появиться понимание того, что выражать несогласие – это нормально. У ребенка развивается нежность по отношению к другим людям, он учится делиться своими вещами, учится любить и быть любимым.

Отношения со сверстниками

Ребенок от 7-ми до 12 лет учится более сложным взаимодействиям с другими людьми, он развивает ранее сформировавшуюся способность испытывать чувство комфорта в присутствии других. Он становится более умелым и успешным как в отстаивании своей точки зрения в ситуациях соревнования и достижения цели, так и в достижении согласия, в совместных действиях и в присоединении к другим, а также в понимании невербальных эмоциональных реакций других людей.

Проявление инициативы и идентичность

На этом этапе (от 12 до 16 лет) человек должен научиться быть отчасти ребенком, отчасти взрослым. У него должно появиться комфортное осознание собственной сексуальной идентичности. У человека должно сформироваться такое представление о себе, которое включает его способность быть активным по отношению к другим, проявлять эгоистичность и готовность делиться, и принимать эти проявления у окружающих. Ребенку необходимо понимать, что он может и должен стать взрослым, что это обязательно произойдет. Начинают развиваться упорство и настойчивость в поведении, причем как в предметном, так и социальном пространствах. Должно быть сформировано представление о том, что любопытство и интерес к растущему и изменяющемуся телу являются здоровыми; это ощущение должно распространяться как на себя, так и на сверстников.

Ухаживание

На этой стадии юному взрослому необходимо иметь чувство самоценности, способность фантазировать, рисковать, просить внимания и не бояться отказывать во внимании. У него должна быть способность выражать себя честно и отличать честность от того, что нарисовало воображение. Очень важно представление о том, что могут быть достигнуты взаимоотношения, приносящие радость и удовлетворение. Должна быть развита способность к адекватному сексуальному возбуждению.

Обязательства и интимность

На этой стадии человек должен признавать личную самоценность и понимать, что один человек обогащает жизнь другого. Должно быть развито умение проводить время с другим человеком и испытывать расслабление в его присутствии. Человек должен быть способен представить продолжение взаимоотношений в будущем. Должно быть сформировано понимание того, что разногласия, разочарования в любимом человеке и даже временные разрывы не являются чем-то необычным или опасным для длительных отношений.

Вступление в брак

Прежде всего, человек должен уметь развивать уже имеющиеся у него способности, важные для создания длительных и стабильных отношений, а также принимать осознанное решение относительно развития этих способностей. Решение отказаться от создания семьи и оставаться одиноким зачастую является оптимальным, при условии, что оно основано на ресурсных переживаниях человека. Это дает ему возможность осуществлять свободный выбор в противоположность выбору вынужденному, связанному с недостатком вариантов поведения. Все перечисленные в этом разделе способности распространяются и на различные формы «неофициального» брака (сожительство, гомосексуальные отношения и т. д.). Повторный брак после развода также в значительной степени включается сюда, однако, в этой ситуации особенно необходимы новые дополнительные способности, позволяющие диссоциироваться от прошлых ошибок и извлечь из них полезный опыт.
На этой стадии партнеры должны успешно отделиться от родительских семей и развить новые формы взаимодействия с ними. Они должны быть способны делать выбор из многих вариантов, при этом различая внешнее и внутреннее давление. У них должна быть способность осознавать и выражать свои ценностные основания, когда они решают вопросы, касающиеся места проживания, друзей, распределения властных полномочий. Необходимой является способность поддерживать друг друга, просить о поддержке и принимать ее. Партнеры должны уметь решать проблемы как совместно, так и независимо друг от друга. Важно умение играть, быть спонтанным, наслаждаться обществом друг друга. Партнерам необходимо уметь отказаться от удовольствия, изменять собственное поведение и предлагать партнеру изменить что-либо в его поведении. Каждому из партнеров необходима способность отличать обвинения от разумных доводов. Им нужно уметь реалистично оценивать серьезность проблем, при этом выделяя такие, которые требуют скорейшего разрешения. Чрезвычайно важно, чтобы партнеры вступили в брак уже способными к эмоциональной открытости и риску, или сумели бы быстро этому научиться.

Рождение детей

Прежде всего, молодым супругам важно отделиться от внешнего давления со стороны родителей, если они предпочитают строить и углублять жизнь другого и осуществлять собственную самореализацию, временно откладывая рождение детей. Первый ребенок в семье требует того, чтобы родители уже имели либо развивали способность удовлетворять доминирующие психобиологические потребности ребенка, при этом одновременно находя способы удовлетворения своих личных потребностей. Дети, появляющиеся в семье позже, лишь усиливают это давление.
В повторном браке к родителям предъявляются особые требования, в том числе способность диссоциироваться от возможного чувства неприязни со стороны приемных детей. Необходимо уметь действительно расширять любовь и отделяться от нарциссической потребности любить только того ребенка, биологическими родителями которого является человек.
В тот момент, когда в дом входит ребенок, способность отказаться или отстрочить личное удовольствие становится особенно значимой. Родители должны уметь воспитывать, направлять ребенка и управлять им, находясь в доминирующей позиции и при этом оставаясь дружелюбным. Требуются формы поведения, демонстрирующие (вербально или невербально) любовь и уместную жесткость и твердость. Родителям следует быть в состоянии поддерживать взаимодействия, связанные с удовлетворением потребностей ребенка, и воздерживаться от суждений, касающихся смысла невербального поведения ребенка. Родителю необходимо суметь отделить проецирование собственных воображаемых неудовлетворенных потребностей из детства от реальных потребностей своего ребенка.

Воспитание детей

Родители должны иметь способность изменять свое поведение по отношению к ребенку по мере того, как он растет. Родителям ребенка до 2-х лет необходимо уметь вести себя по-разному, наугад пробуя различные способы, чтобы успокоить ребенка, обеспечить его безусловное положительное принятие, несмотря на его эгоцентризм, поддерживать чувство надежды, уверенности и защищенности, невзирая на затруднения, которые может демонстрировать ребенок. Необходимо реалистично оценивать его развитие.
Родители ребенка в возрасте от 2-х до 7-ми лет должны уметь устанавливать дисциплину, поощрять в ребенке независимость, отказываясь от подавляющих и подчиняющих эмоций в пользу помощи и контроля. Родителям следует обеспечить ребенку возможность быть исследователем, делать открытия, давая понять ему, что это хорошо и правильно. Родители должны проявлять терпение, отвечая на бесконечные вопросы. Важно, чтобы им удавалось одновременно заботиться о нуждах ребенка и обучать ребенка самостоятельно заботиться о себе на собственном примере. Таким образом, родитель должен иметь и демонстрировать способность заботиться о себе, при этом выражая поддержку и одобрение здорового «эгоизма».
Родители детей в возрасте от 7-ми до 12-ти лет должны все более и более терпимо относиться к изменениям в ребенке, его растущей независимости. Родители должны выражать готовность и умение обсуждать жизненные ценности, вместо того, чтобы просто навязывать их детям. Им нужна способность выслушивать доводы ребенка и позволять ему оказывать воздействие. Важной является способность чувствовать себя спокойно, когда ребенок не находится вблизи под непосредственным наблюдением родителей. Родители должны придерживаться позиции, что ошибки, которые совершает ребенок, позволяют ему учиться.
Особенно значимой для родителей подростка является способность справляться с ситуациями контроля, конфликта, определения целей, влияния на значимых других за пределами семьи. Они должны все больше поощрять в ребенке самостоятельность, в то же время не отказывая ему в защите. Родители извлекут гораздо больше пользы, если будут замечать многочисленные демонстрируемые ребенком достижения в разных видах деятельности (ухаживание, подбор лексики, социализация и т. д.). Подчеркивание родителями недостатков ребенка принесет больше вреда, чем пользы. Родители должны владеть информацией о наркотиках, сексе, важных политических и культурных переменах, чтобы успешно общаться с ребенком. Важно, чтобы родители могли предоставить ребенку право на уединение.
В неполной семье все перечисленные способности являются столь же значимыми; к ним добавляются способность осуществлять описанное выше поведение без поддержки партнера. Оба родителя конечно должны уметь мирно и дружелюбно договариваться о методах дисциплины, проявлениях терпимости, о дозволенности и пр. Они должны быть в состоянии разделять как успехи в воспитании, так и ответственность за возникающие проблемы.

Брак и финансовое благополучие: остаться вместе или разойтись

На этом этапе партнерам, которые несмотря ни на что решили остаться вместе, необходимо иметь понимание того, что ни один из них не обязан быть совершенством. Оба партнера способны просить о помощи и получать ее, уметь выслушивать друг друга. Они осознают, что временные проблемы, эмоциональные или финансовые, не являются свидетельствами их личной неудачи. Партнерам необходимо быть честолюбивыми. Во время возможных затруднений может оказаться необходимой способность подавить гордость, чтобы попросить о помощи посторонних или научиться самостоятельно выполнять простую работу по дому, такую как шитье или мелкий ремонт. Им может понадобиться способность агрессивно противостоять проявлениям несправедливости извне.

Позволение детям уйти из семьи

На этой стадии следует воздерживаться от советов и сохранять хорошее настроение, вместо того, чтобы эмоционально манипулировать детьми, когда они принимают собственные решения, которые могут не совпадать с родительскими предпочтениями и ценностями. Им необходимо развить в себе понимание того, что поведение ребенка не обязательно сказывается на них, дискредитируя их в глазах окружающих. Они должны быть способны противостоять ребенку, но делать это спокойно и дружелюбно. Родителям необходимо поддерживать независимое поведение ребенка и его попытки разрешения своих собственных проблем.

Обновление партнерства

Партнеры должны найти новый баланс для удовлетворения личных потребностей каждого из них и решения проблем этого периода. Они должны обновить свою эмоциональную и сексуальную жизнь, выражая свои потребности и обращаясь за помощью друг к другу. Они должны найти способы реализовывать свои планы на будущее, независимо от возникающих разногласий. Они должны быть способны позволить и даже поощрять различия и самобытность друг друга, поскольку каждый из них развивает свои собственные личные интересы, возможны, находят новые формы досуга, увлечения, новых друзей.

Общение со взрослыми детьми

Возможно, на этой стадии потребуется, чтобы у родителей появились новые формы поведения, которые не были заложены в них их собственными родителями. Им необходимо научиться гордиться достижениями ребенка вместо того, чтобы испытывать беспокойство или соревноваться с ребенком. Им нужна способность быть невосприимчивыми к разным суждениям или предубеждениям и принимать супруга своего ребенка, а также родственников супруга. Они должны обладать гибкостью, чтобы принимать и уважать новые роли ребенка: родителя, профессионала. Им самим, возможно, понадобится освоить новые роли: бабушки, дедушки. Может возникнуть необходимость научиться новым формам поведения, чтобы поддерживать своих детей, потому здесь требуется поддержка не такая, как раньше.

Социальная вовлеченность и личностная самореализация

На стадии возможного выхода на пенсию человеку необходимо сохранить понимание, что жизнь не закончилась просто потому, что одна или несколько ролей ушли из нее. Они должны быть в состоянии наслаждаться, относясь к отдыху как к привилегии, на которую они имеют право. Им может понадобиться новое поведение, включающее способность присоединяться к новым группам и клубам, развивать новые увлечения, выстраивать новые проекты. Чувство удовлетворения при взгляде на прожитую жизнь – это очень ценное переживание на этом этапе, также, как и способность объективно и с удовольствием воспринимать воспоминания о прошлом, как о чем-то очень ценном. Им необходима способность отказываться от неосуществленных мечтаний в пользу реалистичной оценки того, что возможно осуществить сейчас. Необходимость справляться с надвигающейся неизбежной смертью может потребовать от человека переосмысления и переоценки смысла его жизни. Человек может столкнуться с потерей физических возможностей задолго до смерти, проститься с ними и погоревать о них как следует, по-прежнему продолжая принимать себя, как полезного и полного жизни. Может потребоваться изменить представление о себе и принять свою зависимость, обращаясь за помощью к детям или внукам. Кроме того, на этом этапе, человеку может быть полезно ухватиться за возможность вести себя в согласии с его собственными потребностями и мыслями, несмотря на то, что другие могут оценивать это поведение как эксцентричное.
?

Источники материалов

«Терапия, решающая проблемы» – Введение в книгу Problem Solving Therapy, Jay Haley; Jossey-Bass Publishers, San Francisco, California, 1987. Перевод Ю.И.Зыряновой.

«Проведение первого сеанса» – материал взят из главы 1 книги Problem Solving Therapy, Jay Haley; Jossey-Bass Publishers, San Francisco, California, 1987. Перевод Ю.И.Зыряновой.

«Этапы первого сеанса» – материал взят из:
• главы 1 книги Problem Solving Therapy, Jay Haley; Jossey-Bass Publishers, San Francisco, California, 1987. Перевод Ю.И.Зыряновой.
• главы 4 книги Стратегический подход в семейном консультировании по Джею Хейли, Ю.И. Зырянова; Потанин центр, Новосибирск, 1998.

«Предписания» –глава 5 книги Стратегический подход в семейном консультировании по Джею Хейли, Ю.И. Зырянова; Потанин центр, Новосибирск, 1998.

«Власть и организация» – материал взят из главы 4 книги Problem Solving Therapy, Jay Haley; Jossey-Bass Publishers, San Francisco, California, 1987. Перевод Ю.И.Зыряновой.

«Неисправно функционирующая иерархия и семья» – материал взят из главы 4 книги Problem Solving Therapy, Jay Haley; Jossey-Bass Publishers, San Francisco, California, 1987. Перевод Ю.И.Зыряновой.

«Психотерапевтическая проблема» – материал взят из главы 4 книги Problem Solving Therapy, Jay Haley; Jossey-Bass Publishers, San Francisco, California, 1987. Перевод Ю.И.Зыряновой.

«Указания по супружеской терапии» – материал взят из главы 6 книги Problem Solving Therapy, Jay Haley; Jossey-Bass Publishers, San Francisco, California, 1987. Перевод Ю.И.Зыряновой.

«Оценка результатов» – глава 6 Стратегический подход в семейном консультировании по Джею Хейли, Ю.И. Зырянова; Потанин центр, Новосибирск, 1998.